Телефон тоже молчал: Дитон не реагировал.

К ночи у них случился очень энергичный, какой-то не их секс, который всегда немножко стеснительный мальчишка инициировал сам, неожиданно яростно впившись волку в губы еще в душевой. Дереку пришлось трахнуть его прямо там. Потом еще раз – в темном коридоре на полу. И в спальне, где, наконец, рассмотрел на щеках любовника реки слез. Стайлз плакал, зажмуривался, отдавался, и Дерек, еще не выйдя из него, начал нежный, но настойчивый допрос...

Стайлз о причине слёз ничего путного не сказал.

Сказал, что страшно. Что он боится. Боится нового несчастья, которое может принести ему лишнее знание. Но вот беда – он хочет знать, чтобы помочь своему волку нести бремя и не оставлять его в одиночестве. Иначе, он чувствует это, скоро Дерек покинет его, устав.

- Я никогда не брошу тебя, что ты, – прошептал Дерек какое-то детское обещание, уткнувшись в темную макушку. – Что бы ни произошло с нами. Ни на твоей стороне, ни на темной.

Ему стало страшно самому. От того, что даже не зная, что произошло, Стайлз снова готов был простить волку абсолютно всё, по-прежнему боясь одиночества – своего и чужого – как самого страшного симптома своей болезни.

Он не хотел узнавать подробностей вчерашнего вечера, он ни о чем Дитона не выспрашивал, Стайлз решительно, хоть и неумело, бился за свою любовь, которая единственная держала его в этой реальности, и она же толкала в пропасть личного безумия.

И Дерек, забыв о том, в какой же грязи он вывалялся недавно, вываляв заодно и Стайлза, поспешно сменил тему:

- Ты мне давно не рассказывал, как твои дела в колледже.

Стайлз глянул удивленно, своим видом напомнив Дереку его же ревнивые выкрутасы. Рассказы о колледже никак не тянули на спокойные беседы. С чего бы Стайлзу было об этом болтать?

Но Дерек упорно продолжал.

- У тебя же там много друзей и ты говорил, что ваша компа...

- Да какая компания! – перебил его Стайлз, не выдержав. – Они почти не... не общаются со мной, потому что я... не такой. Это стало заметно. И я боюсь все время, постоянно, что это случится со мной где-нибудь еще, не дома. ОН появится и я... исчезну.

- На хуй тогда таких друзей! – зарычал Дерек, и тут же понял – круг вновь замыкается на нём, на них двоих, на этой территории высокоэтажного лофта, в котором всегда были слишком хлипкие запоры на окнах.

- Я подумываю бросить, – признался ему Стайлз, обрывая страшные мысли. – Бросить учебу.

- Не говори ерунды, – прошептал ему в ответ волк.

Дерек не стал ничего доказывать – вот, Стайлз смотри, у нас же всё не так уж плохо. Потому что было... плохо.

Не стал приводить примеров, сравнивая с другими семьями их семью, убеждая своего ненормального парня в относительной нормальности их ненормальных отношений.

И слава богу, Стайлз не потребовал продолжения серьезного разговора, а снова прижался к нему, тыкаясь острым кончиком члена в ногу; протянул руки и стал трогать, провоцировать на секс, в очевидном понимании своей проблемы: с таким психиатрическим диагнозом не так-то легко дать партнеру обычных земных радостей – планировать путешествия с ним, поездки загород, обычные походы в кино и посещение клубов вместе с друзьями... Вместо этого Стайлз не хотел, но благодарил своего парня единственно возможным способом – мысля исключительно сексуальными категориями.

- Трахни меня, трахни снова...

Дерек чуял, как пахнет от Стайлза железом, кровью. Натруженный анус трогать было нельзя, и он не трогал; терся об мальчишку собой голым, хватал в ладонь оба их члена, дрочил, дразнил, останавливаясь; легонько хлопал по ягодицам, целовал в рот, толкался языком в глотку, кусал соски и, наконец, подводил к черте так умело, что Стайлз кончал почти без усилий. Просто молча падал на простыни спиной, брызгая фонтанчиком спермы на грудь своего парня...

Они провели в постели всю ночь и все утро. Кай не появлялся. Дереку казалось, что гадёныш боится. Что чувствует его гнев, а заодно и нежность, направленную не на него. Что молча сидит в закутке мозга хозяина и кусает губы, наказывая себя недельной ссылкой. Именно столько Стайлз продержался без него, чтобы потом отключиться прямо в руках Дерека под струями воды в душе.

Дерек молча отстранил появившегося Кая от себя, вышел из кабинки, вытерся и ушел в спальню.

Он сам испугался той злости, что обуяла его при виде мальчишки. Злость эта перебивала жалость намертво. И даже если тот сразу же изобразил безумно виноватое лицо, почуяв ветер перемен в их замкнутой атмосфере, его это не спасло: Дереку страшно захотелось мести.

Он был особо горд собой, своим решением и непоколебимостью, когда все так же молча опрокинул Кая на спину, достал из прикроватного шкафчика одной рукой огромную силиконовую игрушку, показывая ее мальчишке, и стал в зловещем молчании готовить его принять этот огромный хуй.

Он брезговал прикасаться к нему, опороченному чужими руками. Брезгливость была очевидной и недвусмысленной. Но Дерек наказывал его не за измену. Жгла сердце обида за Стайлза, снова обманутого и снова не понимающего причины новой катастрофы.

Вводя в размягченный пальцами анус несопротивляющегося Кая дилдо, Дерек бесстрастно отмечал растущую эрекцию любовника, его всхлипы и стоны. Слезы его, который прекрасно понимал – отчего ебут его игрушкой. И плакал при этом он так горестно и так правдиво, что Дерек не выдержал. Откинул силиконовый хуй, проматерившись, и ушел в кабинет, не в силах смотреть на заплаканное лицо изменщика, которое, впрочем, было тем же самым лицом, что он так упоенно целовал ночью.

- Не будешь теперь меня... сам трахать? – тихонько прозвучало под дверью, и Дерек не выдержал – открыл.

Кай молча топтался на пороге. Голый, завернутый лишь в покрывало обиженный мальчишка.

- Пороть тебя надо, а не трахать, – высказался Дерек, сообразив – а злость ушла.

- Так выпори, – легко согласился на экзекуцию Кай и несмело улыбнулся.

Он словно говорил, как говорят все неразумные дети – “Прости меня, я больше так не буду”.

Сложно было представить, что Дерек сможет и в дальнейшем наказывать его пренебрежением, пользуя неживыми агрегатами вместо своего.

Кай был такой... соблазнительный. Белокожий. Голый. Влажный. Готовый.

И дело было даже не в том, что играться с дилдо представлялось Дереку несколько утомительно, сложнее было представить, как будет он объяснять своему настоящему мальчику Стайлзу, отчего его маленькая розовая дырочка в режиме обморока наполняется теперь не живой плотью, а холодным силиконом.

- Ладно, детка, проехали, – пробормотал волк скомкано и твердым шагом пошел в спальню, слыша, как тащится за ним голое привидение, замотанное в простыню.

В процессе нежного тисканья, которое Кай тут же Дереку устроил, оказалось, насколько прав был Дитон и насколько же он ошибся. Акция безвозмездного адюльтера оказалась наказуемой.

Если волк больше не рычит на тебя, сделай так, чтобы он снова взбесился. Таков оказался новый жизненный девиз Кая.

Он не собирался удовлетворяться таким легким для себя прощением, поэтому с изяществом классического абьюзера попытался возвести эпизод измены в степень гротеска. Он убедился, что Дерек успокоился и больше не гневается, и вдохновенно начал новый скандал.

- Так значит, тебе понравилось, да? – сразу же приступил он к главному. – Понравилось смотреть, как меня ебут. Понравилось меня мучить?

- Че-го? – развернулся к нему Дерек и поднял брови.

- То-го, – нагло передразнил его скандалист и продолжил, с каждой фразой повышая голос, – ты стоял и смотрел, как это животное мной распоряжается! Как трахает, нет, как ебёт меня! Тебе даже нравилось! И ты не побрезговал присоединиться! Ты...

Дерек понял, что пора применять силу, когда у Кая стали заканчиваться слова и он стал срываться на откровенную ересь. Дитон предвидел такой исход, но наглый мальчишка искусно превратил свою измену в оплошность, даже в грех самого Дерека.