И снова.
И снова.
Сам Дерек, спустив Каю в рот, обессиленно привалился к стене неподалеку, лишившись сил сразу же – физических и душевных. Понимая – он только что вступил на территорию недозволенного ему порно. Его, словно отколовшуюся от материка льдину, уносило все дальше в океан дурных, пошлых историй, удаляя от значения психической нормы на немыслимо далекое расстояние.
Так нельзя, говорил кто-то высокоморальный в его голове.
Только так и можно, перебивал его другой, наполненный ванильной патокой, голос.
Накачанный стимуляторами, Дерек держался недолго – устав слышать стоны двух красивых мужчин, на его глазах занимающихся сексом, он снова присоединился к ним – потным, разгоряченным, изнемогающим.
- Меняемся, – приказал хастлеру и, перевернув Кая на живот, чтобы не видеть мутных от вожделения глаз своего мальчишки, резким движением раздвинул его белые половинки.
Кай выставил задницу выше, насадился сам на приставленный к анусу член волка и был тут же дернут за голову в обратном направлении – Дерек-два торопился вставить ему в рот свой прекрасный большой пенис.
- Ты просил быть с ним нежным, – напомнил ему чужак через несколько десятков грубых фрикций хозяина, – а сейчас сам чуть ли не рвешь его...
Да, да. Минуточку. Еще чуть-чуть...
Дерек не мог остановиться, всаживая в распухшие красные морщинки пульсирующий свой узел. Тянул обратно, наблюдая, как анус Кая выворачивает наружу, и снова вставлял.
Нежность? Она была лишней. А вот повторная доза стимулятора не помешала бы абсолютно.
- Сейчас. Да... Да... Кончаю... – забормотал Дерек, спуская любовнику в задницу жалкие остатки эякулята.
Потом и вовсе сбежал в уборную, не побоявшись оставить этих двоих наедине, осоловев от наркотического дурмана, от нового своего грехопадения. Понимая – он больше опасен сейчас для мальчика, нежели Дерек-два, которому еще неделю назад сам так отчаянно не хотел отдавать своё чудо.
Вернувшись, Дерек с усмешкой садиста увидел, как хастлер делает Каю нежнейший бонусный римминг, а так и не кончивший грешник стонет под его ласковым языком.
Из члена Кая уже сочилась белесая влага, предвестница анального оргазма, но Хейл махнул на это рукой – он один знал: куда, на какой глубине и с какой силой необходимо надавить пальцем или же членом, чтобы мальчишка кончил без рук.
- Быть может, снимешь удавку? – спросил хастлер хозяина, в очередной раз пожалев партнера.
- Чуть позже обязательно сниму, – пообещал Дерек ему и жестом показал – “Закругляйся”.
Уже в полутьме коридора, принимая плату за услуги, Дерек-два не удержался от комментария:
- Не знаю, на чем ты сидишь, чувак, – сказал он Хейлу, – только завязывай с этим. И мальчишку не трави.
Дерек кивнул равнодушно, без обиды за непрофессиональную фамильярность – дурь перестала действовать и стало пусто. Лишь снова добавил к запрошенной сумме сотню, зная, что деньги всегда – главный фактор и причина приобретенной, спасительной амнезии у многих, многих людей.
Утром Дерек не чувствовал лап. Он, кажется, даже спал трансформированным, словно оберегая очнувшегося Стайлза, который тут же провалился из забытья в сон, от самого себя в человеческом обличье. И все же, когда спросонья Хейл привычно потянулся к прикрытому одеялом паху любовника, то потянулся он человеческой рукой.
На грани яви, в рассветной неге всегда приятно полежать, прижавшись грудью к спине любимого, нащупывая утреннее чужое напряжение ладонью и ласково тиская его.
Дерек зарылся в складки их общего одеяла, куда завернулся Стайлз, но так и не смог найти желаемое.
- Детка? – спросил лениво, еще не вернувшись из грёз и не вздрагивая от полного возврата памяти, как это случается при окончательном пробуждении.
- Что? – совсем не сонно отозвался его парень и очень быстро выкарабкался из вороха постельного белья. Сказал холодно, и вовсе не приглашая: – Я в душ.
А Дерек так и остался лежать в постели, вдруг пригвожденный к ней внезапным осознанием того, что произошло между ними не далее как двенадцать часов назад...
Секс не особо запомнился ему – накачанному стимуляторами и пьяному от вкуса собственного греха, который едко горчил ванилью, сладость которой всегда превращается в яд, если переборщить. Запомнилось то, что было после.
Когда он вернулся в спальню, выпроводив хастлера, и увидел, как такой же опьяненный от наркотиков и секса, мучительно не завершенного, Кай трется о простынь багровым членом, одновременно загоняя в себя чуть ли не всю ладонь.
- Эй, детка, подожди, – окликнул его Дерек, подбегая, пытаясь перевернуть и снять удавку с гениталий.
Но Кай застонал, вжимаясь в матрас, заплакал даже, и только с третьей попытки позволил себя тронуть.
- Раздвинь колени, – шептал опомнившийся оборотень, замечая, как нестерпимы его прикосновения Каю – тот сжимался, пытался зажать промежность руками, не подпуская волка к торчащему пенису.
Но Дерек был, конечно, сильней. Он добился новой развратной позы от мальчика, прижал рукой к кровати, но не для того, чтобы снова и снова трахать, не давая кончить, а чтобы помочь. Снять, наконец, стальное кольцо, которого Кай наверно уже не чувствовал онемевшим членом.
Освобожденные гениталии странно обмякли под ласковой рукой. Дерек мягко и нежно массировал Каю яички, боясь дотронуться до самого ствола, цвет которого был ужасающе неестественен. Вены, надувшись на нем, казались почти что черными. Кай плакал и был дезориентирован, будто бы не только легкий наркотик, принятый им, но и химический элемент, содержащийся в физиологических жидкостях его нового партнера подействовал как сильнейший афродизиак. Дерек-два был конечно же в презервативе, но все тело Кая было измазано его слюной, его потом. Чужим ароматом, сила запаха которого вызвало в Хейле неконтролируемый гнев, а Каю даровало полуобморочное чувственное забвение, в котором тот и пребывал все два часа, пока Дерек реанимировал его измученные гениталии.
... – Вот так, уже все мягко, милый, уже нормального цвета, – успокаивал Дерек скорее самого себя, все так же пальцами нежно разминая вялую мошонку и член мальчишки.
Кай тихо стонал и бормотал, бормотал, бормотал, не в силах остановиться, подверженный действию стимуляторов в большей мере, чем волк.
- ...у меня в голове такая каша, чёрт... О чем я только думал? Пока этот Дерек трогал меня, ты так смотрел... Будто это не я. Будто искал во мне что-то. Его, наверно... А он... В его голове бардак похуже, знаешь? Начать хотя бы с имен, такая путаница, если бы ты знал, Дерек! Мамаша, дура влюбленная, зачем-то дала ему исключительно непроизносимое имя, впечатлившись польскими корнями папочки Джона... Или это она была полькой?.. А прозвище, каким себя называет он? Ну кто себе придумает такое? Весь в сумасшедшую Клаудию. Он очень злился, когда узнал, как ты меня окрестил. Каким-то чужим сказочным именем. А я вот только рад; теперь я ничего общего с ними не имею – ни с ним, ни с его безумной семейкой. Примерный мальчик тебе наверно и не рассказывал, какой была его мамаша? Как она умерла? Только не надо вот верить в сказку про трагическую кончину в аварии. Она была бы вполне сносной, эта автокатастрофа, если бы сумасшедшая сука сдохла молча. Но не-е-ет... Даже давясь своей кровью, которая хлестала из пробитого каким-то прутом горла, наша мамочка смогла-таки выдавить из себя последние ласковые слова. Знаешь, о чем они были?
Дерек слушал, замерев от ужаса – так замираешь, когда смотришь ужастик и вот она, развязка, в которой главный герой признается, кто есть кто на самом деле...
- ... ты кто такой, спросила она, ты еще чей, выблядок сучий? Я тебя не знаю, пошел вон, позовите моего сыночка, а этого... я убью его, если не уберете от меня маленькое чудовище! Из-за тебя все это произошло, из-за тебя! Она кричала это, даже когда кровь хлынула у нее из горла струей. Меня оттащили, а она умерла через минуту, так и не узнав в испуганном мальчике своего любимого сына...
