- Сегодня нежном? – усмехнувшись, спросил Стайлз, глянув на календарь, где красное пластиковое окошечко показывало среду.

- А то, – тотчас вернул ему усмешку Дерек.

...Узкие бедра Стайлза белели в темноте спальни. Персиковый абрис ягодиц был четко прорисован и разделен посередине ровной затенённой полоской. Дерек рукой направил туда свой член и Стайлз разжался – доверчиво и привычно. А дождавшись, когда Дерек вставит до яиц, зажал булочки.

- Непослушный мальчик, – выдохнул пойманный в тиски оборотень ему в ухо, решив, что это безобидное замечание не повлияет на сценарий.

Оно и не повлияло.

Стайлз расслабился, схватился рукой за бедро любовника и тихо прошептал:

- Ты обещал нежно, помнишь? Давай.

Дерек лежал на узкой спине Стайлза, беря его сзади. Совсем не нуждаясь заглядывать тому в лицо. Знал, как до ужаса хочется его парню прожить этот секс в сознании. Знал, что для этого кусает он себе губы, размазывая по деснам ярко-красное, и на своих ощущал солёный привкус тоже. Только вот кровь или слёзы, не понимал.

... – Тебе хорошо со мной? В постели? – не зная каким образом, но Дерека не покидало ощущение, что сегодня, пока сон не перебил этого настроения, им позволено откровенничать и залезать друг другу под кожу без опаски. Поэтому и не успокоился, даже когда сеанс физического проявления их любви был закончен. Стайлз же был против.

- Давай спать, Дерек, – он сонно ворочался в руках оборотня, уже понимая, что спать не будет. Что разрушив с каждым написанным пунктом их договора некую романтику, присущую всем отношениям, Дерек теперь останавливаться не хотел. Любопытничал сейчас, как может любопытничать только молодой волк после первой своей вязки.

- Ответь на вопрос, детка, – повторил Дерек.

- Ты знаешь ответ.

- Хочу развернутого.

- Пфф... – Стайлз даже хихикнул. – Тогда пусти меня сначала в ванную, чудовище, а то я перепачкаю все простыни собой. То есть, тобой.

Дерек чуял, раздувая ноздри, чуял свой запах, который бесстыдным амбре выползал из-под одеяла. Даже не запуская руку между ног своего любовника, он знал – его задница все еще сочится вытекающим семенем. А спереди на постельном белье тоже влажно, уже от спермы самого мальчишки. Из этого следовало, что вопрос об удовольствии, задаваемый Дереком своему парню, был совершенно бессмысленным. И все же Дерек задавал его.

Он обнял Стайлза покрепче, не отпуская никуда, с наслаждением вдыхая смешавшиеся их ароматы и тихонько куснул за ухо.

- Отвечай.

- О, господи! – шепотом заорал Стайлз. – Да! Слышал? Да! Мне хорошо с тобой! Доволен?

- Доволен, – честно ответил Дерек, подводя их к самому интересному, чего уже не боялся, раз уж они перестали делать вид, будто нормальная пара. – И тебе всегда хорошо со мной? Даже когда ты приходишь в себя после провала в памяти?

Дерек специально не стал говорить прямо о моменте замещения личности другой, и так вопрос был не совсем прост. Но именно сегодня, в день откровений, ему до ужаса хотелось узнать...

- Насколько хорошо ты чувствуешь оргазм, который тебя пробуждает из провала, Стайлз? – уже прямо задал он вопрос своему парню, ощущая, как тот съеживается в его руках и гасит невидимую улыбку.

- Чувствую, и всё, – кратко ответил Стилински. – Сейчас тоже заставишь меня отвечать развернуто?

- Заставлять не буду, – серьезно ответил Дерек, – но разве ты не понимаешь, как важно мне это знать?

Стайлз покачал головой. Он не понимал. А Дерек так и не нашел слов объяснить ему свою неумирающую надежду на то, что доставляя удовольствие Каю, он старается не напрасно. Он делает хорошо не только ему, но и своему мальчику.

- Просто расскажи мне, как это происходит, детка, – попросил оборотень по-другому, перестав допрашивать, смирившись с тем, что никогда не сможет объяснить некоторые свои мотивы мальчишке, считая их просто напросто стыдными.

Стайлз ненадолго притих, будто засыпая. Но Дерек ласково и требовательно встряхнул его за плечо, прося новой откровенности.

- Ладно, так уж и быть, подниму тебе твою ужасно заниженную самооценку, Дерек Хейл, – немного издевательски сказал Стилински на зевке, спрашивая какую-то ерунду, к делу не относящуюся: – Ты еще помнишь, когда кончал во сне?

- Помню, кажется, – признался Дерек. – Когда еще подростком был. Да как все...

- Тогда ты должен будешь меня понять, – сказал Стайлз. – Сам провал я не чувствую, ты уже знаешь. Но выбрасывает меня из него очень ярко. Только я сначала не понимаю, что происходит. Кто на мне, кто во мне... Вроде бы сон, но потом приходит понимание, что это реальность. Чувствую последние секунды ну, удовольствия. И вижу тебя. Стонущего. Очень красивого.

- Так значит?... – удивленно переспросил Дерек его, намереваясь узнать точнее – а правильно ли он понял, что самое сладкое в их беспамятном сексе все же успевает перепасть мальчишке?

- Значит, мне с тобой очень хорошо, Дерек, – серьезно ответил Стайлз и стал выкарабкиваться из объятий, – очень, очень хорошо.

Ответ был позитивен и произнесен ровным тоном. Но Дерек понял всё. Всё, что включало в себя это сказанное безо всяких восторгов “хорошо”, по мнению его парня. Наверняка чувствующего себя человеком, который опоздал на собственную свадьбу и ему досталась лишь вишенка с торта. Она, безусловно, самое вкусное среди нагромождения крема и сливок, но съев её без всего остального – без приготовлений-поздравлений, без клятв и поцелуев, без обязательного танца молодых – он ощущает только лишь приторную сладость во рту, которой в итоге оказывается недостаточно для счастья.

- Прости, я только хотел узнать о твоих переживаниях чуточку больше, – каким-то нелепым психоаналитическим текстом попытался оправдаться за любопытство Дерек.

Стайлз хмыкнул.

- Да ничего. Это нормально. Дитон сказал, мы должны делиться всем. Он даже настаивал на этом. Я плохо с этим справляюсь, если честно. Просто мне никак не привыкнуть, Дерек, что самое любопытное для нас... для тебя, оно всегда будет сводиться к простой арифметике, к вопросу, сколько же нас в постели – двое или трое...

Дерек совсем не удивился, насколько же по-взрослому умеет иногда формулировать свои мысли Стайлз. Так бывает с очень больными, неизлечимо больными людьми, даже если они дети. Понимание мимолетности жизни приходит к ним вместе с болезнью, заставляя говорить по-стариковски...

- Ты сам первым начал любопытничать, Стайлз, – немного обиженно отбил упрёк он. И прямо намекая на двуликость своего любимого, честно ответил: – А арифметика между нами неизбежна, потому что ты такой.

- Потому что я такой, – будто эхом, грустно отозвался Стайлз и наконец был отпущен в душ слишком разговорчивым в эту ночь оборотнем.

Когда Дерек обсуждал с врачом лечебную терапию с помощью триггера, то есть себя, он не понимал, отчего Дитон убеждает его действовать спонтанно. Не превращать все в систему, составляя график, а выпускать своих демонов исключительно по нужде.

Дерек упрямился и не соглашался. Назначенный день, четкая инструкция – вот что было им нужно, говорил он, не смея признаться даже себе, что нужно это ему. Благородно исполнять тяжкий постельный долг куда как достойнее, чем ощущать себя шлюхой, которой нравится её работа.

- Если я буду действовать, ориентируясь на свои потребности... это будет... будет...

- Перестань уже стыдиться того, что тебе это нравится! – перебивал его запинающуюся речь Дитон. – Да это же счастье, Дерек, как ты не понимаешь? Твой организм, твоя психика не отторгает ситуацию, а принимает её. Трудно, и всё же принимает! Зачем вам режим, если можно просто так жить? Чувствовать друг друга настолько чутко, что в какой-то из дней приходить к пониманию – что вот сегодня это произойдет, а не готовиться к сеансу обращения – твоего и Стайлза – заранее!

Дерек, как распоследний мазохист, не желал получать от гадкого действа удовольствия.