Всё это были знаковые ошибки, которые потом, слившись в одну, переросли в огромную проблему.

Лидия осталась в прошлом, теперь у Стайлза был новый бог.

Новый бог его не хотел.

Стайлз начал меняться.

Дерек, не считая унылых сеансов, на которых Стайлз упорно молчал, глядя в стенку, встречал его иногда в городе. Мальчишка был одет вызывающе. Наряженный в мини-платье, он демонстрировал из-под короткой юбки чулки; он был накрашен, как проститутка, и вел себя, подобно шлюхам из известного квартала близкого Сан-Франциско.

Он посылал Дереку жаркие взгляды и демонстративно переходил на другую сторону улицы. Не обращая внимания на пошлые выкрики из окон проезжающих машин, брёл куда-то и выглядел несчастным потерянным ребенком, которого кто-то ненормальный переодел шлюхой.

Дерек был впечатлен до бессонницы. Стайлз интуитивно верно нашел нужные точки воздействия, воспитывая в своем упрямом докторе чувство вины. Словно говоря – вот видишь, что ты наделал своим непониманием, своим отказом...

Это было смешно и легко читаемо, но Дерек нервничал. Всё становилось слишком личным.

Джон справлялся своими, профессиональными силами, уже давно перестав стыдиться коллег.

Вылавливал сына с улицы, с вечеринок; пытался его запирать, отбирая одежду; топил косметику в унитазе...

Вскоре Стайлз перестал приходить на приемы вовсе, и Дерек, слушая жалобы Джона, чего-то ждал. Возможно, как обычно у подростков это бывает, внезапного окончания его нелогичной влюбленности во взрослого мужчину.

Но Стайлз не был обычным подростком, он продолжал свой бунт.

Игра его была примитивной, но действенной. Ситуация – запущенней.

Всё более запущенными и опасными становились некоторые из фантазий Дерека, давшие старт именно с того самого дня, когда Стайлз предлагал ему своё феминизированное тело.

И стало просто невыносимо в итоге, когда в кабинет к Дереку пришел Джон, выловивший сбежавшего накануне из дома Стайлза уже на границе штата с бандой каких-то байкеров, и начал тот странный и страшный разговор.

Джон заглянул к нему в кабинет, когда уже никто из пациентов не дожидался своей очереди, а Дерек собирался уходить домой.

Молчаливо махнув рукой, шериф устало присел на кушетку.

Дерек кивнул и так же молча взглянул на Стилински.

- Вот, думаю, может и мне заодно провериться? – с неловким смешком начал тот. – А то все хожу к тебе в кабинет, а здоровьем заняться некогда...

Дерек все так же молча смотрел, просто ожидая, когда Джон справится со смущением и перейдет к делу.

- Я, в общем-то, о Стайлзе пришел поговорить, – сказал наконец Стилински.

- Я понял, – ответил ему Дерек.

- Ты только меня не перебивай, – тихо попросил шериф, – а то я собьюсь и... всё, не смогу больше.

Дерек снова молча кивнул, зная, что Джон не из тех родителей, кто может с легкостью, без смущения болтать на тему воспитания сына. Тем более, такого сына, какого воспитывал он.

- Не особо у меня это получается, – криво улыбнулся Стилински, – быть ему... хорошим отцом. Наставником. У Стайлза сейчас время такое, сложное, а я...

- Джон, – прервал его Дерек, – не нужно оправдываться и объяснять, почему Стайлз стал... таким. Тем более, мне. Я думаю, ты совсем не это собирался со мной обсуждать.

- Да, да, – торопливо кивнул сам себе шериф, – я сейчас. Просто... сложно.

Дерек терпеливо ждал, иначе нельзя было.

- В общем, я кое-что почитал, – сказал наконец взволнованный отец, а Дерек мысленно покривился – начитанные родители хуже всяких профессоров. Такая самодеятельная просвещенность только усугубляет лечебный процесс.

- Надеюсь, это был адекватный учебник, а не мистический путеводитель по психозам, – иронично отозвался он. – И сколько страниц ты осилил?

- Ты плохо обо мне думаешь, – усмехнулся Джон, – это было сложно, но я был упорен и дошел до конца какого-то пособия. Потом бросил. Стал припоминать, что говорил мне ты. Что советовал и как вообще объяснял человеческим языком развитие болезни Стайлза. Я тоже хочу ему помочь, Дерек. Не только тем, что буду во время его истерик покрепче запирать в комнате. Запрещать ему всё, что можно. Отбирать ключи, деньги, телефон...

- Запреты лишь усилят его антагонизм, – напомнил Дерек.

- Да, да, ты говорил... – кивнул Джон. – Еще ты говорил, насколько тщательно нужно отслеживать его увлечения, которые могут оказаться попросту опасными. Его может засосать множество нежелательных увлечений – плохая компания, наркотики, алкоголь. И я подумал... подумал как-то – мне самому нужно найти ему какое-то... хобби, что ли. Какой-то интерес, дело, которое поглотит его с головой. Не только на время, а... навсегда. Понимаешь?

Дерек внимательно слушал и кивал, соглашаясь.

- Ты помнишь Лидию? – спросил его тем временем Джон. – Ты помнишь, как Стайлз сильно любил её? Ты помнишь, как он старался быть хорошим, милым, правильным мальчиком!

- Джон, – прервал его восторженные восклицания Хейл, напоминая реалии, – он старался быть милой девочкой...

- Не важно! Не перебивай меня!!! – с отчаянием выкрикнул шериф, и Дерек, преступно не обратив на этот выкрик внимания, дал ему возможность договорить.

- Стайлз был счастливым. Это важно. Он никуда не убегал, он делал уроки, он был влюблен... – Джон заулыбался. – И это были те самые условия, как объяснял мне ты, при которых у Стайлза долго держалась ремиссия, его психическое просветление.

- Я говорил что-то такое, помню, – медленно произнес Дерек, – но вряд ли эту ситуацию можно создать искусственно, Джон. Влюбленности в шестнадцать – ужасно нестабильная вещь. А в нашем случае, к тому же, нужны особые, специфические обстоятельства, чтобы повторить формулу счастья, поэтому...

- Её можно повторить, я уверен! – убежденно перебил его Джон. – Её, эту формулу, можно не только повторить, но даже улучшить! Если это будет что-то... Нет, кто-то более надежный, чем пятнадцатилетняя незрелая девчонка! Если это будет не девчонка вообще!!!

Джон посмотрел на Дерека умоляюще и через силу произнес концовку:

- Если этим обстоятельством для Стайлза станешь ты.

Джон покраснел до самой шеи, а Дерек позволил себе улыбнуться:

- Не думаю, что я чем-то похож на такую красивую девушку, как Лидия, – попробовал отшутиться он.

- Тебе и не нужно, Дерек, – серьезно ответил на это Стилински. – Ты никогда не замечал, как смотрит на тебя мой сын?

Вот это было уже неправильно.

- Джон, – медленно начал Хейл, осторожно подбирая слова, – как умный человек ты должен понимать, что схема “врач-пациент” не предусматривает таких... отношений. И именно в ней чаще всего происходят конфликты, если один из участников позволяет себе романтизировать связь. Это классическая ситуация, описанная везде, где только можно. Ты должен знать, что между мной и Стайлзом такие отношения невозможны.

- Да, да, – снова закивал Стилински, как будто не слыша Дерека, – конечно, я понимаю! Но он сейчас говорит только о тебе. В последнее время он... стал прежним. Я вижу перемены в поведении!

- Ты про тот его дерзкий побег из окна вашего дома на какую-то вечеринку? – не жалея друга, припомнил Дерек. – На которой твои ребята снимали полуголого, кружевного Стайлза со стриптизерского шеста? Это ты называешь – стал прежним?

Дерек сочувственно посмотрел на уничтоженного правдой отца.

- Джон, – позвал он его, вынуждая посмотреть в лицо, – его влюбленность – это не ремиссия. Это хорошо продуманный абьюз, на который Стайлз идет, чтобы получить желаемое.

Дерек смущенно замолчал, вдруг осознав, что говорит о себе. Что это самое желаемое – он.

Новая Лидия.

- Мы можем опробовать новый препарат, чтобы снять острые симптомы и заставить Стайлза сдиеть по ночам дома, – поспешно сказал он, неожиданно сильно стыдясь своей роли в истории. – Или удвоим дозу прежних таблеток. Джон? Если ты дашь разрешение, мы...

- Таблетки здесь ни при чем, – не согласился Джон. – Точнее, это не только таблетки. Я видел на компьютере Стайлза твоё фото. Я слышал, как он кому-то рассказывает о тебе. Я сам вынужден был слушать его рассказы. Он, говоря о тебе, светится, понимаешь?