Дерек вздохнул и приготовился по-житейски отбиваться, раз уж не вышло доказать свою непригодность на роль стабилизатора профессиональными терминами и формулировками.
- Ну хорошо, – мягко произнес он, – допустим, что между нами не стоит этическая преграда. Допустим, он не мой пациент, а я не лечащий врач. Я говорю – допустим, Джон. Мы только представим это. Привязанность мальчика ко взрослому мужчине бывает вполне понятна, когда он обделен вниманием собственного отца, что в нашем случае не так, или же если он... гомосексуален.
Джон вздрогнул, но промолчал. Дерек и не наделся, про произнося страшное для каждого отца слово, шериф одумается. Вытаскивая собственного сына с мотоцикла из-за спины какого-то бородатого байкера, называющего Стайлза “деткой”, уже не будешь бояться никаких определений.
- И эта привязанность, это увлечение не будет долгим и стабильным, – продолжил Дерек, – если не будет подкреплено взаимностью. Не только общими интересами, долгими беседами по вечерам, совместным времяпровождением, основанном на платонической связи. Я говорю о взаимности, которая подразумевает физическое взаимодействие.
Дерек посмотрел на никак не реагирующего шерифа и пояснил жестче:
- Секс.
Джон вздрогнул снова, но посмотрел Дереку прямо в глаза.
- Ты понимаешь это, да? – спросил серьезно и настойчиво Хейл. – Без этого условия твой план продержится от силы месяц.
- Я понимаю, – с усилием ответил Джон и упрямо, сам как мальчишка, воскликнул, – и в чем проблема?
- Проблема во мне, разве не ясно? – сердито на это ребяческое восклицание сказал Дерек. – Я не смогу ответить Стайлзу такой взаимностью. Я девушек люблю, Джон. Я не гей.
Стилински выдохнул тяжело и долго молчал, как будто не знал, что сказать на это очевидное замечание своего друга. Но Дерек видел, он просто готовился противостоять ему дальше и знал, что оружие у него все еще имеется.
- Я думал и об этом, Дерек, – сказал наконец он. – Я долго размышлял, поверь. Я что, слепой дурак? Конечно, я знаю, что ты всегда ухлестывал за девчонками. Я сам, помню, ваши шабаши разгонял, когда ты был совсем зеленым. Я... знаю, мое предложение звучит абсурдным и нелепым. Но не в случае с моим мальчиком. Который одновременно и девочка тоже.
Это было сказано так просто. Легко, непринужденно. Это было сказано человеком, который в один несчастливый для себя день узнал о своем ребенке много странного. Переболел этим. И окончательно принял Стайлза таким, какой он есть.
Джон не собирался прятать его. Он хотел использовать все возможности необыкновенного тела своего сына ради него же самого.
- Ты вообще понимаешь, что говоришь? – только и мог ответить на это Дерек. – Ты... Я же сказал, мы рассуждаем гипотетически, Джон! Ты вообще слышишь себя? Даже отбросив рассуждения о наших ориентациях, это все равно какой-то бред!!! Я знал твоего сына малявкой! Я видел, как он растет. Лечил его, диагностировал! Ты же подкладываешь его под меня!!! И, зная прекрасно, насколько он универсален, делаешь это так цинично, что мне противно!!!
Джон молчал, и Дерек уже думал, что разговор окончен. Но Джон сдаваться не хотел.
- Ты сам когда-то говорил, что Стайлз не только нестабилен эмоционально и психически, но и во всем остальном. Его непростая, уникальная анатомия дает ему возможность выбирать – кем быть. И если к шестнадцати он не определится с ориентацией, его половая самоидентификация так и останется плавающей.
Джон, вероятно, действительно много прочел за последнее время, потому что Дерек не помнил, чтобы он раньше выражался так... изысканно-профессионально.
- Так вот, о чем я... – сбился с мысли Стилински, – о том, что Стайлз так и не определился. Он не знает – кто он. Или же в его жизни пока не появился фактор, который бы это в нём определил. Он... очень женственный мальчик, ты заметил?
- Это не то качество, которое порадовало бы любого отца, – жестоко усмехнулся на его фразу Дерек.
- Я давно принимаю его таким, какой он есть, Дер, – тихо сказал шериф, называя Дерека кратким именем, условно фамильярничая, словно обозначая, что хочет говорить с ним, как с другом, не как с врачом.
- Я этому рад, Джон, – кивнул Дерек. – Ты очень хороший отец. И все-таки твое предложение неприемлемо. Даже если ты считаешь меня другом. Особенно, если считаешь меня им.
- Просто выслушай меня, – упрямо попросил его Джон. – Просто... выслушай.
Дерек вздохнул и приготовился. К войне.
Всегда желаешь своему ребенку найти опору в жизни. Каким бы он ни был, лучше, если он не будет один. Это может быть любимый человек рядом или любимое дело. Команда единомышленников-друзей или один, но очень опытный босс, умеющий видеть талантливых людей и направлять их по жизни.
А если твой ребенок особенный, ему может понадобится все это, соединенное в одном человеке.
- Стайлз увлечен тобой, Дерек, – сказал Джон откровенно. – Ты взрослый и опытный, знаешь, что делать с такими... мальчишками...
Дерек хотел сказать, что с мальчишками-то как раз и не знает, но только махнул рукой – Джон не дал бы возразить.
- Ты уже стал ему хорошим другом. Не питаешь иллюзий насчет его наследственности. Ты знаешь, как и чем его лечить. Ты талантливый психиатр, и я тебе доверяю. Ты прекрасный уролог, которому доверяет Стайлз. Извини, что так говорю, но ты – хорошая партия. Я просто хочу, чтобы мой сын был с тобой!
Дерек слушал и хмурился.
- Джон, ты не слышишь себя! – прервал он шерифа. – Это невозможно по нескольким причинам, и первая из них то, что у меня, прости, тоже есть желания! Свои предпочтения, своя жизнь! Я же сказал – я не гей!
- А я сказал, что много думал именно об этом, – упрямо повторил Джон. – Когда ты мне объяснял про самоидентификацию Стайлза, то я очень внимательно слушал. Ты сказал, что при определённых условиях она может склоняться то в одну, то в другую сторону.
- Ты снова говоришь о нём, не обо мне! – рассержено выкрикнул Дерек. – При определенных условиях Стайлз может стать геем, да. Но не я!
Дерек зажмурился, понимая, что Джон говорит не об этом. Припоминая тот самый момент, когда Стайлз интуитивно искал способы взаимодействовать с ним, изменяясь сам.
- Конечно, я говорю о сыне, – так же сердито ответил ему Джон. – Я эгоист, потому что я – отец, и просто хочу, чтобы он был счастлив. И стабилен.
- Я понял тебя, – кивнул Дерек, смиряясь перед такой отцовской самоотдачей. – Давай рассуждать. Гипотетически ты просишь меня, чтобы я... не верю, что вообще это говорю... умелым шантажом, прикрываясь лживыми чувствами, склонил твоего сына к полной феминизации? Просто потому, что мне в его обществе так будет комфортнее?
- Примерно так, – неуверенно кивнул Стилински.
- Ты понимаешь, что строя отношения таким образом, мы ни к чему не придём?
- Да, понимаю. Я просто неправильно выразился, Дерек, – ловя ускользающую мысль, произнёс шериф. – Тебе не нужно будет говорить ему всей правды. Это ужасно, я знаю. Наверно, ты после всего уже не станешь думать, что я хороший отец. Я видел, что психический недуг сделал с моей женой и как он может исковеркать жизнь моему сыну. Поэтому я делаю, что могу. Я прежде всего желаю Стайлзу нормальной жизни. И я хочу, чтобы эту жизнь дал ему ты, Дерек. Я выбираю тебя, Хейл.
- Но у меня тоже должна быть своя жизнь, – тихо и осторожно попытался отстоять собственные права Дерек.
- А разве та жертва, которую я приношу тебе, не сможет ее обеспечить?
- О чем ты, Джон? О том, что Стайлз, переодевшись девочкой, будет меня с твоего разрешения сексуально, прости, ублажать, хотя по факту ублажать ему будет нечем?
- Ну почему же нечем?
- Поясни, – тихо попросил Дерек, уже чувствуя, как ужас и гадливость искажают его лицо.
- Мой сын имеет женские половые органы, пусть и внутри себя, – начал Джон охотно, но с очевидно болезненным энтузиазмом. – Наполовину он – женщина. Ты говорил, что Стайлз подвержен влиянию других людей, чаще сильных и неординарных. Ты сильный, Дерек. Ты талантливый. Мой сын тебя боготворит. И ты своим даром психиатра дашь толчок его половой самоидентификации в нужную для себя сторону. Я отец. Я его опекун и отвечаю за происходящее. Я... даю разрешение... попробовать склонить его к выбору определенного пола, потому что ты сам говорил, так или иначе, в какой-то момент Стайлз пожелает избавиться от второй пары гонад. Гонады? Я же правильно говорю?
