Промежность Стайлза отдавала резиной, но вскоре, нализанная Питером, запахла слюной, свежим потом и специфичным ароматом яичек, точнее, яичка, которое заволновалось от первого прикосновения чужого языка, поджалось сильнее и испуганно спряталось поглубже в мошонку.

Питер не торопился, ласкал Стайлза медленно и со вкусом. Прошелся кончиком влажного языка по шелковым волоскам не побритого лобка, потерся о них щекой, глянул снизу вверх на мальчишку – смотрит ли, наслаждается, или зажмурился, как партизан на допросе?

Сайлз смотрел, дышал тяжело и возбужденно, потом медленно протянул руку к голове Питера и, инстинктивно ли, запутал пальцы в его волосах, настолько недвусмысленно надавливая на макушку, понуждая скользнуть к ждущему члену, что Питер восхищенно послушался.

Он, не дразня ни губами, ни языком, сразу же заглотил все восемь или сколько там было сантиметров нежной трепещущей плоти в рот и втянул щеки. Стайлз запрокинул голову, выгнувшись на кровати, зашипел сквозь зубы, эгоистично пытаясь протаранить горло поглубже, да только нечем было, длины не хватало – Питер легко забирал весь пенис в рот целиком, сосал умело и жадно, и если была бы надобность, приладил себе на язык еще и яйца – места за щекой было навалом.

Стайлз тихо постанывал, мелко дрожал бедрами, толкался беспорядочно, но Питер, стараясь совсем не думать о себе, не замечал никаких признаков приближающегося оргазма. Он попытался повысить градус своей ласки, нежно протолкнув между ягодиц один палец, который прошел в разработанный недавним сексом анус беспрепятственно, но Стайлз смущенно увернулся, словил руку Питера и попытался ее отвести.

- Не... не надо, нет, не надо, Питер.. Не надо туда. Ничего не выйдет... Остановись, нет...

Питер разочарованно отстранился и тут же постарался разочарование скрыть. Не говоря ничего, жалобно лишь вскинул брови – я сделал что-то не так?

Стайлз тяжело вздохнул – все еще возбужденный, жаждущий.

- Да нет, что ты... Это все эстрогены, они немного тормозят... процесс, поэтому – вот так.

Объяснение было малопонятным, но Питер был врачом, он понял. Каким-то интуитивным чутьем определив в мальчишке под ним еще более высокую, чем обычно, концентрацию женского гормона. Определив еще и то, что этот визит – лишь временная приятная остановка на длинном основном пути, конца которому пока не видно.

Стайлз прилетел не к нему. Он и не собирался менять свой мир, а просто заехал в чужую вселенную в гости.

Как говорят – проездом?

Наверно Стайлз почувствовал, как загустел от тяжких мыслей воздух в спальне. Умненький был всегда, понял причину...

- Послушай, Питер, я... проездом, – сказал-озвучил-угадал то самое противное слово, которое означало – уедет ведь, бросит, сбежит снова! – Меня на следующей неделе в том самом центре... ждут.

- Я догадался, – слишком спокойно произнес Хейл, подавив логичное в себе любопытство, подумав – зачем же тогда ты, мальчик, приехал? Прощаться?

Он сразу ощутил, как горячая между ног твердость – собственная – сменяется усталой размягченностью; как крайняя сморщенная плоть скрывает раздраженную головку, и она, выдавливая из себя последнюю мутную каплю предэякулята, недовольно смотрит влажным глазком из кожистой норки.

Капля упала на ляжку. Была прохладной и оттого – противной.

Стайлз молча лежал рядом. Укрылся простыней, таращился темными глазами в сторону. Наверно где-то там, в далекой Калифорнии, так же сейчас лежал в пустой постели Дерек. Смотрел в потолок и вспоминал свою сбежавшую невесту.

Питер очнулся, вконец согнав с себя, одурманенного, пелену отупелого безразличия к судьбе остального мира. И понял – теперь этим самым миром ненавязчиво стоит поинтересоваться.

- Что у вас с Дереком? – спросил, понимая, он – главная сейчас фигура заново свершившейся измены, и оттого должен быть обязательно в курсе.

- Да ничего, – пробурчал Стайлз. Под требовательным взглядом Питера все-таки признался: – Ну, поругались. Сильно. Сказал отцу, что уезжаю на собеседование, а сам сбежал к тебе.

Что ж, очень даже понятно. Классическая заварушка, в которой Стайлз мог бы, но не стал страдать в одиночестве, решив, что смыться к другому любовнику будет куда драматичнее. Из Калифорнии – в Нью-Йорк. Ну-ну.

- Будешь читать нотации? – понятливо спросил насупленный Стайлз.

- Не буду, – легкомысленно пообещал Питер, уже привыкнув быть сторонним агрессором, кочевником-головорезом, который и будет в финале во всем виноват. И все же добавил: – Но так нельзя.

- И как же? Как нельзя? – не так уж и заинтересованно спросил Стайлз.

Питер, не отвечая, легко встал с кровати и обнаженным хищником плавно прошелся через всю спальню к регулятору освещения. Убавил яркости еще больше, немного жалея, что стал почти невидим в уютном полумраке, и не спеша вернулся к Стайлзу. Теперь, когда в глазах не так отчетливо угадывался проклятый влюбленный огонёк, можно было и поговорить. Строго и по-взрослому.

- Ты понимаешь, о чем я, – присаживаясь рядом, ответил он.

Разгоряченному телу, наконец, стало комфортно после предоргазменного жара, что заставлял его загнанно дышать.

Питер сидел на своей половине, бесстыдно раздвинув ноги. Питеру было хорошо без одежды. Стайлзу – нет. Он, из-под ресниц облизывая мужскую фигуру взглядом, сам лишь плотнее кутался в плед, заботливый поданный Хейлом.

- Я люблю Дерека. Сильно, – сказал неожиданно прямо и откровенно, будто бы это громкое заявление объясняло всё. И тут же признался: – Но ты мне нравишься тоже. Тебя я тоже...

- Прекрати, – прервал его Хейл на самом интересном. – Еще раз говорю – так нельзя. Нельзя, говорю, играть отношениями. Ты должен определиться. Потому что ты тоже мне небезразличен. Тоже... важен.

Стайлз, казалось, на неопределённость чувств Питера вовсе не обиделся. Услышал в его словах нечто другое, более весомое.

- Определиться, ха, – повторил он. – Я лет с тринадцати определяюсь.

Это было смешно, это было грустно. Когда ты совершенно не желаешь выбора, а природа тебе его предоставляет. Тебе лишь нужно понять – кем хочешь ты быть. А это оказывается самое сложное.

- Ты думаешь, я не понимаю? – заглядывая в глаза Питеру спросил Стайлз. – Не понимаю, как гадко поступаю? С тобой?

- А с Дереком? – внезапно озаботившись участью родственника, поинтересовался Питер зло.

- И с Дереком тоже, – кивнул Стайлз. – Но Дерек, это другое. Он... привык. У него...

Стайлз нервно рассмеялся.

- ...иммунитет на меня. И он прекрасно знает, как... В общем, мне ничего доказывать ему не нужно, он уверен в том...

- ... что ты его любишь, – закончил за него Хейл, зябко поведя голыми плечами. – Не волнуйся, я это услышал.

Теперь нагота тяготила. Впервые.

Он молча в темноту кивнул – окей, я понял тебя, мальчик. Ты любишь его, сильно любишь; ты хочешь спать со мной, но не всегда – временами; ты абсолютно запутался не только в себе, но и в нас.

У Дерека роль цитадели, а Питер... Не очень, конечно, приятно быть заезжим утешителем, тем более, что Питер утешать совсем не умел. Но он теперь умел кое-что другое, повысив свои знания по транспереходу за последнее время до близкого к Дереку уровня.

- Я прочитал твою историю болезни, как ты уже догадываешься. Я думаю, ты тоже её читал и понимаешь, что являясь ко мне в таком виде, ты ставишь под сомнение всё, о чем говорил мне Дерек, когда доказывал необходимость операции, – задумчиво произнес он.

- Что? – удивленно переспросил Стайлз. – Ты... читал?

Он явно был не в курсе предательства собственного парня, который на профессиональном уровне предпочел себе в собеседники дядю-хирурга, выдав ему, наконец, всю информацию.

- И что же я не так сделал? – надув губы, обиженно проговорил Стайлз.

- Понимаешь ли ты, что ведя себя таким образом, ты ставишь под сомнение свой диагноз, который так защищал твой бойфренд? – раздельно и максимально жестко спросил его Питер снова, вдруг разозлившись. На это вот беспомощное хлопанье ресницами, с которым Стайлз правдоподобно имитировал полнейшее своё непонимание.