Дерек, наконец, перестал сводить брови, изображая строгого бойфренда, и показал Питеру рукой на стул. Он даже извинился.

И следом сообщил:

- Тебя намеренно водили за нос, Питер. На тебе, мой дорогой дядя, банально тренировались и точили свои будущие, весьма острые коготки. Одри – трансгендер. Твой милый снаружи мальчик, Питер, на самом деле девушка. Ну, понимаешь, в душе. Ей наконец-то подтвердили диагноз и взяли в программу по смене пола. Из мужчины – в женщину. Практически бесплатно.

- И ничего я не точила, – буркнул мальчишка, без особого желания хоть что-то противопоставить тяжелым обвинениям своего парня, а Питер отчего-то уставился на оголенное его плечо – белое, с мило выступающей косточкой. Смотрел невежливо долго и непонимающе, и Дерек, словив направление дядиного взгляда, чтобы уж убедиться – его поняли, конкретизировал, поясняя, как для тупого:

- К кроссдрессерству проблема Одри никакого отношения не имеет. Её диагноз железно подкреплен множеством тестов и симптомов. Не по моей специализации, правда.

- Да знаю я, кто такие кроссдрессеры, а кто... – Питер запнулся, так и не придумав ничего и не желая повторять за Дереком то самое слово, которое обозначало состояние его мальчика. И не особо пока понимая, как может эта новость повлиять в возможном будущем на качество анального секса.

Мальчик, к слову, сидел недовольный и злой.

- Ты для этого устроил мне это свидание в ресторане? Да? – спросил он, намекая на театральную постановку с участием ничего не подозревающего Питера. – Чтобы торжественно нарушить врачебную тайну, вывалив на чужого человека моё грязное белье? Чтобы он от меня отказался?

Питер нахмурился: невежливо все-таки было называть его чужаком. Три дня назад в одной постели кувыркались, как бы. Но этого, конечно, было недостаточно, Питер знал. Куда как обиднее было осознавать упущенными во временное никуда три месяца неожиданно теплой переписки. Поэтому и отказываться от чего-то страшного он тоже пока не собирался.

Дерек, казалось, совсем не смутился обвинений.

- Врачебную тайну я нарушаю во благо, Одри, – ответил он ей. Обратился к дяде. – И, Питер, раз уж у вас... В общем, ты тоже должен знать, что сейчас не время для сексуальных экспериментов. Они всё испортят, и Одри откажут в помощи.

Он повернулся к Стайлзу.

- Можешь напомнить мне, детка, сколько мы ее ждали? Я понимаю, крутить мужиками оказалось куда как здорово! Тебе безусловно хотелось, чтобы мы и дальше плясали под твои шаманские выверты, но это так по-детски.... безответственно.

Стайлз некрасиво кусал губы. Привычка, так мило смотревшаяся на мальчишеской физиономии приобрела немного карикатурные черты на накрашенном лице. Так нервничают раскрытые строгим детективом преступницы, играющие отрицательного персонажа, которому не удалось погубить мир.

И тут вмешался Питер, решившийся озвучить смешную истину, которую мозг его до сих пор отрицал по причине полнейшей абсурдности.

- Значит ты, Дерек, и есть тот самый нерасторопный бойфренд моего детки? – вопрос прозвучал в пустоту – колоритная парочка вовсю сражалась в гляделки. Потом Стайлз перевел взгляд на Питера и, спасибо большое, кроме насмешки, было в глазах его немного милосердного сочувствия.

Но Питер даже не обиделся. Спустя секунду он уже смеялся. Нет, он громко некрасиво ржал, совсем как Дерек тогда; он даже хрюкал, утирая слезы и еле успевая вдыхать воздух между своих спазматических смешков. Потому что эта озвученная вслух новость, эта вскрытая им тайна, ну... она была, если вдуматься, очень смешной.

- Господи, как? Как угораздило вляпаться тебя во всё это, о гетеросексуальный Дерек? Если учесть, что ты всегда был по девочкам... – выдавил Питер наконец невнятное и снова зашелся хохотом, перемежая его словами, – да пусть мальчишка хоть сто раз... эмм... “девчонка”, анатомически он всё же мужик!

Питер при этом старался не смотреть на “мужика”, который от обидных слов задышал взволнованно и часто, от чего вырез платья приоткрылся шире, демонстрируя почти всю левую грудь и милую у соска родинку. Всё равно это был не аргумент, при наличии между ног члена.

- Вы слишком заигрались, мальчики, в гетеросексуальную сказочку, – продолжил хихикать Питер. – Я еще могу понять Стайлза, ну, нравится быть девочкой, ну, кружева, чулки... все такое... Но ты, Дерек, как мог влюбиться в парня ты? Если конечно, это не очередная ролевушка сценаристов Дома Эха. Боже, психушка тебя все-таки доконала...

Дерек никак не реагировал на тирады Питера. Хмыкнул и очень обидно сказал:

- Перестань хихикать, дядя. У тебя классическая истерика обманутого мачо. Не понимаешь – не лезь, я уже сказал.

- Так объясни! – вспыхнул Питер. – Открой мне глаза, будь добр, на ваши безумные игрища.

- Ну я же уже сказал, насколько все непросто, – пожал плечами Дерек, игнорируя сарказм, и взял Стайлза за руку. – Тебе прочитать лекцию о трансгендерности? Объяснить, как некоторые люди рождаются с полярной идентификацией собственного пола? И вожделея в сексуальном плане однополых актов, гомосексуалистами не являются, потому что воспринимают себя человеком противоположной гендерной принадлежности?

- Иди ты, причем тут какая-то полярность... – проворчал Питер, прекрасно понимая, по-врачебному мысля, правоту племянника. И почему-то безмерно огорчаясь от только что осознанной истины, что Стайлз – не гей, и Дерек – не гей. Что оказалось всё по-гетеросексуальному скучно.

Все же не удержался от злостной, не очень-то честной, неделикатной шпильки:

- Когда недавно я держал в руке чьи-то теплые пенис с яичками, мне о полярности думать не представлялось возможным.

Стайл покраснел, впервые показавшись Питеру ненаигранно беззащитным и смущенным. Какими и должны казаться беспомощные самочки, которых, по законам этого блядского мира, помешанного на сексе, сильным мужчинам должно защищать.

И пока Питер приглядывался к переменившемуся любовнику, вспомнив наконец-то, что эта гламурная дамочка на самом деле три дня назад в его объятиях была милым неопытным мальчишкой, которому отчего-то не понравился их нормальный анальный секс, Дерек тихо зверел.

- Ты... что делал? – спросил он Питера тихим свистящим шепотом, обещающим нешуточную бурю. – Ты хочешь сказать, что у вас настолько все далеко зашло?

И в этот момент Питер с подростковым торжеством вдруг понял – он не один здесь дурак непросвещённый. Что Дереку наставили рога. И – с неожиданной злостью на Стайлза – что юный любовник действительно может оказаться хитрой, расчетливой сукой.

- Молодец, девочка, – сказал со знатной издевкой ему, – прекрасно крутишь парнями.

Стайлз, как ни странно, принял сказанное за комплимент и хищно очередному обвинению улыбнулся. Теперь он вообще не напоминал себя прошлого, давнего, а тем более – вчерашнего, как будто платье, серьги, чулки и остальные мелочи женского гардероба его неузнаваемо преобразили не только внешне, но и внутренне, дав силу и магию настоящей стервы. От неуверенного в себе мальчишки не осталось и следа.

“Ах, какой! Или... какая?” – еще раз с мазохистским удовольствием подумал Питер, прекрасно осознавая в себе тягу именно к таким женщинам. С которыми тяжело уживаться, но легко трахаться, потому что на таких легко встаёт.

У Дерека же была своя трагедия.

- Как ты могла на это пойти? – прошипел тем временем он, открыв для себя только что свершившуюся, окончательную измену, в которую до этого не верилось.

Питер же на его фразу показательно закатил глаза – вечер стремительно превращался в сопливую мелодраму.

- Как ты вообще смогла сделать это? Позволить ему? – снова и снова задавал те же вопросы младший Хейл, несчастливо оказавшийся тем, кому как раз-таки не позволяли.

- Так получилось, – размыто ответил Стайлз, а Питер ощутил, как чем-то больно кольнуло в сердце, да так, что он был вынужден страдальчески поморщиться – коту под хвост три месяца переписки; волшебное время, в течение которого неприкосновенность мальчишки, да и его собственная – была одной на двоих, общей их эрогенной зоной, которая сразу же стала какой-то нечувствительной, как только соединились они физически.