— Иди ко мне, — горячо прошептал парень и обнял ее, плюхаясь под вскрик девушки на кровать. Она ошарашенно хлопала в темноте глазами, страшась. Мало ли чего может сделать человек в таком состоянии. Джагхед ничего не предпринимал, он просто лежал, вглядываясь в ее испуганное личико и наслаждался теплом, не заходя за грань.

Джонс успокаивающе гладил по ее спине ладошкой, а другой потянулся к очкам, снимая и кладя на прикроватную тумбочку.

— Ты такая красивая, — он уложил свой подбородок на ее плече и коснулся своей щекой ее, алеющей от смущения.

— Т-ты чего… перестань, — девушка начала шевелится, но парень еще крепче сжал ее.

— Мой ангел, — звучало слишком трезво и уверенно, Элизабет даже начала сомневаться в его нетрезвом состоянии, но потом стало все ясно. Парень сразу уснул, но не ослабил хватки. Он прижимал так тепло и комфортно, как маленькие дети обнимают свою любимую плюшевую игрушку, когда спят. Элизабет хотелось расплакаться тогда, потому что она таяла в его объятьях, была готова отдать всю себя ему, потому что впервые влюбилась так глупо и бесповоротно. Ей так хотелось быть любимой, почувствовать, каково это. Удачно попался Джонс, все время теперь оплетающийся рядом, как там, от ненависти до любви один шаг. Ерунда. Никакой ненависти и не было, может только с его стороны. Скорее защитная реакция или просто привлечение внимания таким незаурядным способом.

Ночь была тихой, мягкой и такой приятно пахнущей, что утром было слишком больно. Прийти домой и обнаружить пустую скомканную постель разбило все розовые мечты, а в школе наткнуться на проходящего мимо Джонса, который даже не удосужился поднять на тебя взгляд — как ножом по открытой ране.

Слишком страшно, переживать все вновь…

***

Под утро из-за непреодолимой сухости во рту Джонс еле размыкает веки и пытается протереть их, но не может поднять руку, потому что на ней что-то лежит и вдавливает в мягкую постель. Сначала его ничего не тревожило, одним словом «комфортно». Только потом поток мыслей опрокинулся на него как ведро холодной воды, протерев свободной рукой глаз, он опустил голову и застыл. Элизабет лежит рядом с ним, обнимает, дышит в шею и едва касается суховатыми губами кожи. Первая залезшая мысль в голову немного пугает, он отодвигает одеяло, сам в боксерах, девушка вовсе одета. Ничего не было все в порядке… Нет! Какого черта они лежат вместе?! Джонс лихорадочно пытается вспомнить, что вчера было, но кроме веретена из лиц людей, крепкого напитка и улыбки Элизабет, его мозг совершенно не хочет давать такую экстренно нужную информацию.

Пока он мучился от сушняка, пропитого вечера и головной боли, тело рядом зашевелилось. Элизабет не спешила просыпаться. Она лишь издала гортанный звук прямо над ухом парня и закинула на него ногу, обвивая всем телом его. Джонс прикрыл глаза, вжимаясь затылком в подушку.

Извращенец.

Только от легкого касания сквозь два слоя ткани и тихих мурчаний девушки во сне у него встал. Интересно, а сколько вообще у него не было секса. Черт, он даже этого не помнит. Повернувшись лицом к Элизабет, он застыл. Девушка смотрела на него уже полностью открытыми глазами, и к своему ужасу, он ощущал, что горит. Особенно внизу. Кончики ушей горели, отливали к щекам. Не дав обмолвиться девушке, он выскользнул из одеяла и сбежал в ванную, открывая холодную воду. В зеркале напротив на него смотрел совсем не знакомый на него парень. Лицо опухшее, красное от перевозбуждения, а внизу…

— Джаг, ты в порядке? — девушка почти стонет или тянет. Джонс уже не понимает, то ли это мозг подкидывает ему такие сюрпризы, то ли Элизабет решила над ним поиздеваться.

— Нормально, — кидает он и набирает в ладоши холодную воду, которая сразу же щиплет щеки и каплями стекает по шее вниз. Джонс стонет, ему не становится легче. Он расслабляется лишь только тогда, когда исчезает давление исходящее от двери, за которой скрывалась заботящаяся за него личность. Холодный душ остудил пыл, но тянущееся чувство осталось.

Они сидели за столом, неловко озираясь по сторонам, и не один не пытался начать разговор. Кофе уже давно остыл и застывал неприятной холодной горечью на языке. Джонс поморщился.

— Извини, я не подумала… — Элизабет смотрела в узорчатую скатерть и нервно теребила ее край.

— Все в порядке, — резво прервал ее Джонс и затупил взгляд на поднявшихся на него глаз. Он неловко откашлялся, и захотел поскорее избавитья от давящей на мозг атмосферы. Резко встав, парень задел бедром угол стола, и кружка с кофе пошатнулась и вылилась прямо на пижамные брюки.

— Блять, — выругнулся парень, ставя с грохотом кружку.

Элизабет сразу ринулась к шкафчику за салфетками и почти села на колени перед ним, оттирая пятно. Парень зарделся.

— Все нормально… я сам… — Джонс скидывал ее запястья, но все было безуспешно.

— Сейчас, все ототрется…

— Я… — когда рука девушки начала подниматься по бедру выше, у Джонса вырвался недовольный стон. Мысли перепутались. Он просто черт возьми подросток с разыгравшимися гормонами. — Хватит! — столкнув девушку на пол, он не знал, что так разозлится. Не специально. Она нахмурилась от боли в запястье и медленно вставала, поджимая губы.

Он просто зашел в спальню, хлопнул дверью и осел на кровати, зарываясь обеими руками в волосы. В коридоре послышался хлопок двери.

Иди за ней, исправь все, чертов эгоист, — била набатом одна его сторона, пока другая безмолвно молчала.

Они столкнулись в кафешке рядом с университетом. Друзья бурно вели дискуссию, обсуждая, что будут делать после сдачи всех зачетов.

— Джонс, мы собираемся покататься на лыжах, вы с нами? — его плечи обогнул какой-то темный паренек.

Кто мы?

Взгляд пал на грустную девушку. Точно…

— Мы согласны, — Элизабет слабо улыбнулась и повернулась к Джонсу. Ей эта идея была по нраву. Они с Джонсом давно хотели провести каникулы не дома перед телеком, по край ней мере так было до аварии, когда он еще был самим собой. Она искала в его омутах, мнимой поддержки, взаимности, но парень оставался холоднее льда, и это ранило сильнее, чем когда-либо.

— Если хочешь, езжай, — отозвался Джагхед. Разговоры вмиг прекратились, и несколько пар глаз уставились на него.

— Ты чего, Джаг? — парень, сидевший рядом, убрал руку и уже без улыбки смотрел.

— А что?

— Если не хочешь, не поедем, — Элизабет решает перевести разговор в другое русло и неуверенно улыбается, унимая дрожь в пальцах. — Джагхед недавно в аварию попал, поэтом… — она перевела на него свой взгляд.

— Со мной все в порядке, — грубо отозвался Джонс. Больше всего ему не нравилось, когда за него отчитывались, делали выводы, и выворачивали свое мнение под его.

Шумно выдохнув, девушка взяла сумку и ринулась на выход, толкая стеклянную дверь. Она прижала руку к подрагивающим губам, пока глаза ее щурились от слез.

В помещении повисла тишина. Даже за соседними столиками люди перестали разговаривать и устремили все свое внимание на развернувшуюся драму.

— Да что с тобой?! — не выдерживает парень, сидящий прямо перед ним.

Хотел бы я сам знать.

— Что я такого сказал? Я просто выразил свое мнение. Мне не так сильно прилетело по голове.

— А на вид, будто прилетело, — поддерживает того парня рядом сидящий. — Ты никогда не разговаривал так с Бэтт.

Не выдержав испытующих взглядов, Джонс схватил смартфон Элизабет, которая в спешке оставила его на столе, и выбежал из кафешки.

Джагхед ловит себя на мысли, что ему так и не удалось выработать привычку держать язык за зубами. Какой же он дурак. Ноги сами ведут его в сторону дома, Элизабет не могла пойти куда-нибудь еще. Или может быть могла? Запутался. Сердце истерично клокочет в груди. Страх. Чувствовал ли он его вообще?

Глаза расширились, а дыхание сперло, когда девушка, не видя дороги, потирая припухшие от слез глаза, шла к пешеходному переходу. Горел зеленый. Три секунды. Три. Два. Один. Красный.

Мокрые ресницы с небольшими капельками быстро моргают, пока Джонс, не помня себя, прижимает за талию ее к себе, держа одну ладонь на затылке. Воздух сперло. Машины летят, режут воздух, а в груди словно бездонная дыра.