Белла улыбается и качает головой.

– Зачем тебе знать их имена? – она грозит Эмме указательным пальцем. – Ты еще не прошла проверку. Достаточно уже того, что я тебе сказала, где нас искать.

– Нас? – цепляется Эмма за брошенное слово. – Ты… тоже?

Но почему? Ведь Белла – римлянка! Может ли она быть заодно с рабами?

Белла оправляет паллу, словно та успела помяться.

– Кто заподозрит скромную цветочницу? – подмигивает она и тут же становится серьезной. – Кроме того, я против рабства.

Эмма невольно вспоминает, что у Беллы с отцом нет рабов. Когда она узнала об этом, то подумала, что это потому, что им не хватает денег. Но, получается, причина в другом…

Во все это с трудом верится. И Эмма выдыхает:

– Ты лжешь!

Белла закусывает губу, словно обижается, и смотрит чуть исподлобья.

– Не веришь? Так я тебе скажу, что те двое рабов, что устроили драку в вашем лудусе, сцепились не случайно.

Она торжествующе блестит глазами, когда видит выражение лица Эммы.

– Да. Они специально отвлекли внимание соглядатаев, чтобы тебе легче было сюда пробраться.

Эмма и хочет поверить, но что-то мешает ей это сделать. Белла, очевидно, замечает это, потому вздыхает и добавляет:

– Лилит.

И все.

Эмма вздрагивает. Лилит?!

– Гладиатор? – шепчет она. Как такое может быть? Почему она ничего не заподозрила, когда общалась с ней после боя?

Белла кивает.

– Сулла выкупил ее у Арвины после годовых игр. И ей понравилось то, что мы ей предложили.

Эмма растерянно садится на скамью, понимая, что ей нужно все это переварить.

Когда она шла сюда на встречу с Беллой, она предполагала, что та просто покажет ей потайной выход из лудуса, чтобы можно было сбегать в город без соглядатая. Но такой поворот… Нет, его Эмма не ждала вовсе. А еще и Лилит!

Эмма смотрит на Беллу, в ее глаза.

– Сколько еще гладиаторов с вами?

Может быть, кто-то из дома Ауруса? Но Белла лишь качает головой.

– Никого больше, – голос выдает ее сожаление. – Даже Лилит узнала про нас случайно – подслушала разговор. И вот теперь ты…

Она умолкает на какое-то время, затем продолжает:

– С гладиаторами опасно иметь дело. С ними обращаются не так строго, как с обычными рабами. Многим нравится их положение. Они почти свободны, у них вдоволь еды, денег и женщин. Они живут лучше, чем жили бы у себя дома. И они без сомнений донесут на нас.

Эмма потирает двумя пальцами переносицу.

Опасно… Но как же?..

– Но я и Лилит… – она не договаривает, однако Белла смышленая, она все понимает.

– Вы – женщины. Даже оставаясь гладиаторами, вы подвергаетесь большей опасности, чем мужчины-бойцы.

Она права. Да и когда Эмма говорила с Робином на тему побегов, он высказался достаточно ясно. У него все хорошо – так, как только может быть в этих условиях. А теперь с ним его семья – и все стало еще лучше. Разве он захотел бы куда-то бежать?

– Я ведь все равно могу выдать вас, – зачем-то бормочет Эмма. Она ведь не собирается делать этого на самом деле. Но ей странна уверенность Беллы в том, что все будет в порядке.

Белла садится рядом с ней.

– Мы думали об этом, – кивает она. – Конечно, ты можешь.

Она перехватывает взгляд Эммы и мягко добавляет:

– Но тогда мы скажем, что ты была с нами с самого начала. И тебе тоже не жить.

Она улыбается так светло, будто и не пообещала Эмме только что смерть.

Эмма вздрагивает.

Не пожалеет ли она о том, что ввязалась во все это? Может, надо было сидеть тихо, как Робин?

Она знает, что уже не смогла бы. Единожды подумав о побеге, она заразилась этой мыслью. Та пустила корни в ее нутро и обвилась ими вокруг костей. А вот теперь сами боги послали Беллу. И самой настоящей глупостью будет проигнорировать этот их подарок.

Эмма вдруг склоняется к Белле и хватает ее за шею, сдавливая пальцы: не сильно, но достаточно, чтобы лицо Беллы исказилось в легком испуге. Девушка поспешно цепляется за ее руку обеими своими руками и тяжело дышит, приоткрыв рот. Эмма почти не душит ее, однако и отпускать не собирается.

– А если, – вкрадчиво интересуется она, – я убью тебя? Прямо сейчас?

В голове почему-то крутится воспоминание о Науте и бассейне. Впервые тогда Эмма ощутила силу в себе. Злую силу, способную причинять боль. Это не нравится ей, она бы предпочла решить все миром, но Тускул не предлагает ей мира. Не разумнее ли будет ударить в ответ? Она меняется, потому что меняется все вокруг. И она лишь может подстроиться, если хочет выжить.

– Убивай, – шевелит губами Белла. – Но мои друзья знают, куда я пошла. Если я не вернусь, они придут за тобой.

По ее взгляду видно, что она говорит правду.

И Эмма осторожно разжимает пальцы.

– Прости, – выдыхает она.

Белла ощупывает шею и чуть отсаживается.

– Все хорошо, – тем не менее, весьма спокойно отзывается она. – Я пообещала смерть тебе, ты – мне. Мы квиты.

Очень странно говорить о смерти с юной цветочницей, которой Эмма все еще воспринимает Беллу. Сложно поверить, что эта девушка вместе с другими – вместе с Лилит! – строит серьезные и опасные планы.

– Кто в лудусе, кроме тех двоих и меня, посвящен в ваши планы? – спрашивает Эмма, но Белла качает головой.

– Я не назову тебе больше имен, – заявляет она. – Ты можешь поговорить с Лилит. Если она сочтет нужным, она все тебе расскажет.

– Это может случиться очень нескоро! – вспыхивает Эмма.

– Ничего, – улыбается ей Белла. – Мы никуда не спешим.

Это звучит… непонятно.

– Но почему? – недоумевает Эмма. В мыслях она уже успешно сбежала из этого города и плывет домой на самом быстром корабле, и ветер дует всегда в нужном направлении.

Белла вздыхает.

– В Тускуле много солдат. Что толку с того, что рабы поднимут восстание? У нас нет оружия, у нас нет бойцов, чтобы сражаться. Нас сметут в мгновение ока!

Она права, Эмма понимает это. Но как же тогда?..

– Тогда в чем состоит план? – уточняет она.

Белла колеблется. Она поглядывает на то на Эмму, то на арену, будто собирается вскочить и просочиться сквозь решетку, как если бы сказала слишком много. Наконец она решается:

– Мы хотим дождаться, когда Завоеватель войдет в Рим. Большинство солдат тогда оттянут из города, и, может быть, к этому времени на нашей стороне будет больше гладиаторов.

Это звучит разумно. Вот только сколько рабов доживет до этого момента?

Регина!

Эмма захлебывается воздухом, когда понимает, что Регина может быть тоже причастна ко всему этому. Почему нет? Она ведь тоже рабыня! И вряд ли ей живется так уж хорошо.

– Послушай, – начинает она торопливо, но Белла качает головой.

– Я пришла сюда только для того, чтобы сказать тебе: ты не одна. Все остальное – потом. Скоро состоятся игры в честь Праздника Непобедимого Солнца, Лилит будет там. Поговори с ней.

Она встает - юная, тонкая и уже умудренным таким опытом, что еще нескоро приснится Эмме. Почти ничего в ней не осталось от простой цветочницы. Как сильно может измениться человек, если взглянуть на него по иному!

Эмма хочет сказать, что не знает ни о каких играх, а если они и будут, то кто сказал, что ей там найдется место, но Белла поднимается и уходит, помахав рукой на прощание. Эмма, ошарашенная и все еще удивленная, остается сидеть, пытаясь уложить все новости в свою бедную голову.

Так ли плох этот неожиданный поворот? Она не рассматривала Беллу в качестве союзника, но получилось так, что Белла явилась им – и не одна. Лилит! Лилит тоже хочет сбежать!

Эмма выпрямляется, ощущая, как что-то горячее зажигается в груди.

Она больше не одинока, и это чудесно. Теперь ей не терпится переговорить с Лилит. Что за праздник в честь солнца? И как скоро он состоится? И все же, может быть, Регина тоже в курсе?

Эмма торопливо встает.

Что если поговорить с Региной прямо сейчас? Спросить ее прямо и открыто? Что она ответит? Уйдет от ответа? Или засмеет Эмму? Или донесет Аурусу?