Эмма закрывает лицо руками.
Ей стыдно.
Она больше никогда не будет столько пить.
Комментарий к Диптих 13. Дельтион 2
Пробус (лат. Probus) – честный
========== Диптих 14. Дельтион 1. Sol lucet omnibus ==========
Sol lucet omnibus
солнце светит для всех
Эмма просыпается от шума в галерее и, подскочив, испуганно думает: Пробус рассказал все Аурусу! Он не смог оставить все, как есть. И теперь за ней идет целая армия, чтобы заковать ее в цепи и бросить в подвал! А потом она попадет на рынок рабов, и ее купит старый сластолюбец, чтобы делать с ней все, что только пожелает его пресыщенное сердце.
Эмма истово верит своему страху ровно до того момента, как окончательно прогоняет сон. А потом слышит смех сквозь громкие голоса и облегченно выдыхает. Вряд ли бы за ней шли, смеясь. Да и проснулась бы она уже от того, что ей вязали бы руки и ноги. Но что тогда происходит?
Торопливо накинув тунику, Эмма выглядывает из комнаты и щурится, видя компанию гладиаторов в конце галереи.
– Что случилось? – интересуется она громко.
Галл оборачивается к ней и радостно гудит:
– К Робину приехали жена и сын!
Счастливый Робин высовывается из-за его плеча и машет Эмме рукой.
– Пойдем! Они скоро будут в лудусе! Я хочу познакомить тебя с ними!
Эмма радуется вместе с ним, хоть ее и подмывает сказать, что на самом деле нужно печалиться. И его жена, и его сын утратят свободу в миг, как попадут сюда. Почему Робин решил, что Аурус не сделает их рабами? Неужели он не понимает? Но Робин так счастлив, что Эмма просто не может омрачить ему это счастье. Пусть кто-нибудь другой возьмет на себя эту ответственность.
Рядом с тренировочной ареной уже толпятся гладиаторы и кое-кто из домашних рабов, кому, очевидно, сейчас не нужно заниматься делами. Эмма невольно ищет глазами Регину, но не находит. В самом деле – зачем той смотреть на жену Робина? Особенно если учесть, какого рода отношения их с Робином связывают. Эмма кусает губы, вспоминая, что можно Робину и чего нельзя ей, и безумно хочется обсудить все это с Региной. Да хотя бы просто посмотреть на нее! Вчерашние ощущения накатывают приливной, хоть и несильной, волной, и Эмма стискивает зубы, пытаясь успокоиться. А потом слышит радостный вскрик и поспешно оборачивается, видя, как Робин бежит к молодой смуглой женщине, которая, плача, тянет к нему руки. У ее ног нетерпеливо подпрыгивает крохотный мальчишка с кудряшками. Он вдруг выкрикивает «Папа!» и бросается к Робину, уворачиваясь от соглядатаев. Среди последних Эмма видит Пробуса, но тот не обращает на нее внимания.
– Роланд! Сынок! – Робин на ходу подхватывает сына, прижимает его к себе и зацеловывает с ног до головы. Потом, не отпуская Роланда, подходит к жене и обнимает свободной рукой. Эмма видит, как содрогаются в рыданиях его плечи. Ей и самой хочется плакать, и в какой-то момент накатывает благодарность к Аурусу, за то, что тот все же исполнил свое обещание, данное когда-то Робину.
Гладиаторы шумят, всячески выражая свою радость от радости товарища, а Робин, обернувшись к ним, уже плачет, не скрываясь, и все прижимается щекой то к затылку сына, то ко лбу жены. Его взгляд растерянно блуждает, словно ни на чем не может остановиться, а потом Робин видит Ауруса, идущего к нему, и поспешно опускает сына на землю, беря его за руку. В другой его ладони крепко зажата рука Мэриан.
– Господин! – срывающимся голосом начинает Робин, но Аурус останавливает его небрежным жестом, хотя Эмма и видит по выражению лица римлянина, что ему приятно видеть реакцию Робина.
– Пусть твой пример станет другим наукой, – благодушно говорит Аурус и поворачивается к гладиаторам, повышая голос: – За хорошую службу Робин получил то, что я ему обещал! Старайтесь и вы, и кто знает, чем я захочу вас одарить!
Гладиаторы снова принимаются одобрительно шуметь, Аурус, довольно щурясь, глядит на них какое-то время, затем смотрит на Робина и что-то говорит ему негромко, Эмма не может расслышать. Робин только кивает, и хозяин уходит, забрав с собой пару соглядатаев. Гладиаторы обступают Робина и его семью плотным кольцом, сквозь которое Эмме не пробиться. Впрочем, она не очень-то и рвется это сделать. С Робином она всегда сможет поговорить и после.
Кто-то останавливается возле нее. Эмма почему-то надеется, что это Регина, но, поспешно обернувшись, видит ухмыляющегося Науту.
– Привет, красотка, – подмигивает он ей. – Обнимешь старого приятеля?
Он раскидывает руки, будто в самом деле ждет, что Эмма кинется ему в объятия. Она же просто молча смотрит, не зная, что нужно Науте в этот раз. Наута цокает языком и опускает руки.
– Какая ты неласковая, кошечка. А я ведь мог бы подарить тебе немало часов удовольствия.
Иногда у Эммы создается впечатление, что у большинства мужчин здесь, в Тускуле, мысли крутятся только вокруг того, как бы затащить кого-то в постель. Конечно, в ее деревне мужчины тоже частенько разговаривали об этом, но выглядело все не так омерзительно. Может, из-за того, что не касалось непосредственно Эммы?
Снова не дождавшись ответа, Наута раздраженно качает головой.
– Тебе язык отрезали, что ли? – недовольно интересуется он. – Как Лупа допустила такое?
Он гогочет, довольный своей шуткой, а Эмма даже не удивляется, что и этот уже обо всем знает. Она думает, что ей будет неловко, но ничего подобного. Это просто часть ее жизни. Наута может смеяться сколько угодно, от этого ничего не изменится. Она досталась не ему.
– Эмма?
Слышится голос Робина, и Эмма торопливо оборачивается, радуясь, что можно больше не выслушивать всякое от Науты.
– Эмма, это мои Мэриан и Роланд.
У Мэриан темная кожа, но черты лица такие же, как у Робина. А Роланд светлокожий. Эмма никогда раньше не видела таких семей, и ей немного неудобно за свое любопытство.
Мальчишка первый протягивает Эмме руку и запрокидывает голову, глядя на нее.
– Привет, Эмма! – стараясь подражать взрослым, говорит он. Эмма улыбается и наклоняется к нему, здороваясь с ним так, как он хочет.
– Здравствуй, Роланд. Здорово увидеть тебя. Твой папа много про тебя рассказывал.
Роланд округляет глаза.
– Да-а-а? – тянет он, поглядывая на отца. – А мне он про тебя ничего не говорил…
Это звучит огорченно, и Эмма невольно смеется. Она отвыкла от детей за время, проведенное в лудусе. Забыла, какими смешными они могут быть.
– Еще расскажу, – обещает Робин и приобнимает Мэриан за талию. Эмма замечает, с каким напряженным любопытством следит за ней жена друга. Это вполне объяснимо: она пока что не видела в лудусе других женщин. И наверняка думает о самом плохом. Эмма улыбается ей и с облегчением видит, что и Мэриан улыбается в ответ. А потом Эмма все портит.
– Робин был очень добр ко мне, когда я только попала сюда, – говорит она. – Если бы не он, мне пришлось бы тяжко.
Конечно, она имеет в виду только то, что было в действительности. Но Мэриан понимает ее как-то по-своему. Ее взгляд стремительно наполняется гневом, улыбка быстро гаснет. Вслух она, однако, произносит:
– Мой Робин такой. Всем пытается помочь.
Она особенно выделяет слово «мой». Эмма огорченно понимает, что налаживание связей прошло не очень успешно. Видимо, понимает это и Робин, потому что вмешивается:
– Аурус выделил нам комнату в домусе, так что мы пойдем обживаться.
Он будто извиняется, что не удается поговорить подольше.
Эмма кивает. Снова смотрит на Мэриан, надеясь, что та сменила гнев на милость, но не находит подтверждения своим надеждам. Мэриан явно уверилась, что Робина и Эмму связывает не только дружба. В какой-то момент Эмме хочется позвать Регину, и она торопливо прогоняет от себя эту мысль. Не нужно никого подставлять. Мэриан точно не станет легче. Как и Робину. Может, он и сам найдет способ объяснить все своей жене.
– Пока, Эмма! – машет рукой на прощание Роланд, и Эмма тоже машет ему, улыбаясь, пока не обнаруживает, что осталась на арене одна. Гладиаторы и рабы разошлись, а тренировка еще не началась. К счастью, исчез и Наута: вот уж с кем Эмме не хотелось бы снова столкнуться. Поэтому она спешит в лудус, немного огорчаясь из-за того, что теперь будет не так часто видеться с Робином. Но ведь когда-то это должно было случиться. А если бы ему дали свободу? Что тогда? Тогда она и вовсе никогда больше не увидела бы его, должно быть. Надо уметь радоваться малому.
