– Где это мы? – спрашивает Эмма.

– Окраина, как ты и хотела, – немного удивленно отзывается Белла, и Эмма поражается тому, как быстро они добрались сюда. Впрочем, Тускул не так уж и велик, а она сильно задумалась о своем. Она останавливается и принимается осматриваться.

Видно, что дорога ведет вниз, к морю. Где-то на полпути – Эмма помнит – должен попасться перекресток. Оттуда дорога, видимо, заводит в лес, верхушки деревьев которого едва виднеются за домами. Эмма оборачивается на Пробуса и замечает, как внимательно он следит за ней. И она делает первый ход.

– Эй, Пробус! – окликает она соглядатая. – Как быстро ты поймал бы меня, пожелай я сбежать?

У нее громко стучит сердце, и она надеется, что его стук незаметен никому, кроме нее. Но молчание может явиться ошибкой.

Белла удивленно ойкает. Пробус вздрагивает и стремительно подходит ближе. Эмма щурится и как можно более безмятежно улыбается ему, показывая, что пока никуда не сбегает. Пробус смеряет ее взглядом и уверенно говорит:

– Ты не сбежишь.

– Почему? – тут же спрашивает Эмма. Белла дергает ее за паллу, собираясь что-то сказать, но Эмме не до нее.

Пробус качает головой и убирает руку с гладиуса, словно уже поверил, что придется им воспользоваться.

– Никто не возьмет тебя на свой корабль, Эмма, – убежденно говорит он. – А в лесу ты не выживешь без еды и воды. Это действительно большой лес. И там водятся волки.

Эмма кивает головой в том направлении, откуда они пришли.

– А если бежать туда?

Она смеется как можно более искренне, показывая, что просто развлекается. Это опасно, это может быть чревато, но ей нужно действовать. Она никогда не добьется ничего, если будет просто сидеть на месте и ждать. Прямо как с Региной. Эмма вздрагивает и отгоняет эти мысли. О Регине позже. Сейчас важнее другое.

Пробус оборачивается, смотрит, потом говорит:

– Там горы. Их почти невозможно пройти.

Эмма не сомневалась, что он скажет именно так. Она и сама не готова пробираться сквозь горные вершины еще и потому, что боится большой высоты.

– Эмма, ты ведь не собираешься сбегать? – взволнованно интересуется Белла. – Тебя поймают. И распнут.

У нее блестят глаза, словно она собирается заплакать. Эмма успокаивающе кладет руку ей на плечо.

– Конечно, не собираюсь, – легко лжет она. – Это было бы очень глупо с моей стороны.

Она снова смеется и наблюдает, как пропадает тревога из взгляда Беллы. Зато там промелькивает что-то другое, но настолько быстро, что Эмма не успевает понять. А потом она слышит Пробуса:

– Будь аккуратна с такими разговорами, Эмма. Другой соглядатай донес бы Аурусу.

Эмма живо оборачивается к нему, забывая о том, что видела во взгляде Беллы.

– А ты не донесешь? – дерзко спрашивает она и мгновенно понимает отчего-то: она нравится Пробусу. Именно поэтому у него чуть краснеет лицо, когда он отвечает:

– Я верю, что ты не совершишь эту глупость. Ведь иначе мне придется применить силу.

Какое-то время они переглядываются, потом Эмма улыбается.

– Не волнуйся, Пробус. Я еще хочу жить.

Она снова берет примолкшую Беллу под руку и просит:

– Покажи мне свое любимое место в городе.

Пока оживившаяся Белла ведет ее прочь от заветной дороги, Эмма прикидывает услышанное.

Нужен корабль. Или тот, кто знает лес, как свои пять пальцев. Но такой может найтись лишь среди жителей, а с ними Эмма не слишком-то общается. Есть Наута… однако ему Эмма не доверится никогда. И по своим, личным причинам, и потому, что ему в принципе вряд ли можно доверять. За деньги он готов сделать слишком много. Кто знает, сколько ему платит Аурус за доносы на рвущихся на свободу гладиаторов? Может, стоит поискать кого-нибудь в той таверне, куда ходит Робин? Но опять же – с каким вопросом подойти? Эмма совсем новичок в таких делах. Она понимает, что нужно готовить запасы еды, воды, одежду, оружие, но как это сделать в одиночку? И все еще нужен корабль… А может, дождаться весны и попытаться изучить лес? Но самостоятельно не получится, а если пойти с Пробусом, тот наверняка догадается, что к чему – сложно будет не догадаться. Гладиаторы не стремятся в лес. Да и Аурус не позволит.

Белла приводит Эмму на крохотную площадь, посреди которой стоит не менее крошечный фонтан с каменным цветком посередине аккуратной чаши. Вода лениво бежит тонкой струйкой. Чуть поодаль стоит невысокая скамья, а рядом с ней виднеется деревянная кадка с подмерзшими и повядшими цветами. В стенах домов, окружающих площадь, почти нет окон. Площадь кажется глухой и забытой.

– Здесь мало кто бывает, – говорит Белла и проводит пальцами по поверхности воды в чаше фонтана. – Но это хорошо. Всегда можно просто прийти и посидеть в тишине.

Эмма осматривается. Место ей не очень нравится, но оно и не должно. Оно ей не принадлежит. Это с Беллой у него какие-то свои связи.

Эмма молча садится на скамью, сквозь ткань туники чувствуя холод.

Выводы достаточно печальны.

Ей нужны сообщники. Она ничего не добьется в одиночку. Будь она мужчиной… Впрочем, что толку гадать, что она сделала бы в таком случае? Может, ее давно бы убили уже или перепродали, ведь на арене она только потому, что женщина, о которой кто-то что-то предсказал.

Эмма замечает, что Белла косится на Пробуса все чаще и чаще. Тот явно мешает ей, хоть и стоит поодаль и даже не пытается приблизиться. В конце концов, Белла подбегает к Эмме и порывисто обнимает ее. Пробус дергается было, но тут же замирает и даже отворачивается. Белла хмыкает.

– Хочешь, – шепчет она едва слышно, – я через пару дней приду к тебе сама?

Эмма удивленно шепчет в ответ:

– Как ты сможешь?..

Неужели Белла что-то поняла? И поэтому у нее тогда был такой взгляд?

Сердце принимается выпрыгивать из груди, во рту моментально пересыхает.

Эмма боится, что сейчас Пробус все узнает. Но Белла хихикает и крепче прижимает губы к ее уху.

– Я ведь говорила, что знаю, где пробраться… Просто будь послезавтра в полдень в подземельях возле большой арены. Я сама тебя найду.

Она немного медлит перед тем, как отстраниться, и нарочито громко произносит:

– Спасибо тебе, Эмма, что ты попросила меня показать тебе это место! В последнее время я так редко здесь бываю!

Пробус осторожно оборачивается, будто проверяя, все ли закончили обниматься. Эмма кидает на него быстрый взгляд и отвечает Белле, стараясь придать голосу веселости:

– Я надеюсь, у тебя таких мест еще много, потому что мне очень интересно на них посмотреть.

– Конечно! – оживленно подпрыгивает Белла. – Правда, весной и летом они смотрятся лучше, но и зимой туда тоже можно сходить.

Они еще какое-то время болтают ни о чем, потом Белла говорит, что ей пора домой, кидает на Эмму выразительный взгляд и убегает, напевая какую-то песенку. Эмма кричит ей вслед, что не знает, как отсюда выбираться, но Пробус успокаивает ее:

– Я тоже неплохо знаю город.

Он улыбается – немного смущенно, словно намекает, что в следующий раз Эмма вполне может погулять и с ним. Эмма растерянно улыбается в ответ и вздыхает.

– Ну, раз знаешь… Тогда пошли.

С Пробусом нет той легкости, что с Беллой. Эмма не знает, о чем с ним говорить. А теперь еще кажется, что он гораздо пристальнее следит за каждым ее шагом после разговора о побеге. Эмма немного жалеет о сделанном, но обратно ничего не вернешь. И поэтому она молчит еще упорнее, кутаясь в паллу и считая каждый шаг, что приближает ее к лудусу. Послезавтра придет Белла. И нужно о многом ее спросить.

В какой-то момент откуда-то слева вдруг доносятся голоса: они перебивают друг друга, становясь все громче с каждым словом. Эмма недоуменно поворачивает голову и видит в проулке между домами небольшой деревянный помост, на котором смирно стоят бедно одетые люди: мужчины, женщины и дети. Возле помоста толкутся римляне, и именно они кричат и спорят. Эмма невольно замедляет шаг. Она знает, что здесь происходит.