– Все кончено, – бормочет Регина, а сама бродит пальцами по плечам Эммы, поднимается ими по шее и зарывается в светлые волосы. – Все.

На ум Эмме невольно приходит Лупа, страдающая по своей кормилице.

Какие разные все-таки бывают судьбы…

Она обнимает Регину, притягивает к себе, успокаивающе гладя по спине, а сама смотрит поверх ее плеча на некрасиво искаженное в посмертной гримасе лицо Коры.

Они отомщены.

Обе.

Эмма широко улыбается.

========== Диптих 37. Дельтион 1. Compos mentis, сompos sui ==========

Compos mentis, сompos sui

в здравом уме, в полном сознании

Когда Эмма с Региной выходят из комнаты Коры, от дальней стены навстречу им движется какая-то тень, при ближайшем рассмотрении оказывающаяся Марией. Мария бледна и нервно кусает губы, взгляд ее мечется от Регины к Эмме и обратно, не в силах задержаться на ком-то одном. Эмма ждет, что Регина что-нибудь скажет, но та молчит, и говорить приходится Эмме.

– Все в порядке, – пытается она ободрить Марию, однако добивается противоположного результата и вынуждена быстро добавить: – Она мертва.

При последних словах Регина вдруг начинает смеяться. Она закрывает лицо ладонями, и плечи ее содрогаются в приступе смеха. Эмма растерянно смотрит, не зная, как поступить, потом решает дать Регине просто прийти в себя.

– Мертва, – повторяет Мария размеренно, и в ее глазах вдруг вспыхивает жестокая радость. – Поделом!

Она думает, что все они здесь рабы, и не может знать, кем Кора приходилась Регине, а потому пораженно смотрит, как управляющая убивается по своей госпоже, так как сквозь плотно сложенные ладони непонятно, плачет Регина или все-таки смеется.

Эмма вздыхает и на мгновение прикрывает глаза. А когда открывает их вновь, то встречается взглядом с Региной, немыслимым образом успевшей прийти в себя.

– Ступай, – говорит она Эмме тверже, чем можно было бы того ожидать от нее. – Приведи Ауруса.

Если Эмма и хочет возразить, то выражение лица Регины убеждает, что лучше этого не делать. А на полпути к покоям Ауруса Эмма понимает, что Регина специально отослала ее, чтобы остаться наедине с Марией. Что она ей скажет? Как много правды? И стоит ли той знать ее?

Аурус у себя в таблинуме. Он поднимает голову, едва слышит шаги.

– Все? – глухо спрашивает он.

Эмма кивает. Ей чудится, что она видит на лице ланисты облегчение, но оно промелькивает слишком быстро. А может, то всего лишь отблеск свечей.

– Позови Студия, – велит Аурус. Сегодня Эмма на посылках, но ей ли спорить? Да и сидеть на одном месте не хочется.

Студий так же у себя, и вот уж он-то очень доволен смертью своей госпожи и не собирается это скрывать.

– Я бы сказал, что отмучилась, но не скажу, – мстительно заявляет он, и впервые Эмма ясно понимает, как много людей пострадали от действий Коры. Она, конечно, всегда была сосредоточена лишь на себе и на Регине – на Регине больше, – а вот теперь смотреть не насмотреться.

Студий отмахивается, когда Эмма говорит ему идти к умершей.

– Старуха никуда не денется, – бросает он. – А мне надо кое-что закончить.

Он косится в сторону дымящей курильни, и Эмма чует знакомый запах. Понимающе хмыкая, она качает головой и уходит, не напоминая Студию, что ее дело – маленькое. Отвечать, если что, ему самому.

Возле комнаты, где продолжает лежать Кора, тишина. Никого нет. Вернувшаяся Эмма пару мгновений просто стоит на пороге, не зная, хочет ли заглядывать внутрь, потом все же шагает вперед. И видит Ауруса, сидящего на краю кровати. Он молчит, не оборачиваясь, и Эмма молчит тоже, не уверенная, что надо тревожить его. В комнате витает странный дух. Эмма сказала бы, что это запах смерти, но, может, ей только чудится.

Наконец ланиста чуть поворачивает голову.

– Радуешься?

Голос его хрипл, а глаза впиваются в Эмму и почти причиняют боль.

Эмма медленно качает головой.

Аурус улыбается.

– Врешь, – грозит он ей пальцем. – Даже я радуюсь, а ты – нет?

Он пытается поймать ее на чем-то? Хочет свалить на нее вину? Не выйдет.

Эмма молчит, понимая, что любое слово сейчас может пойти ей во вред. Однако Аурус выглядит… спокойным? Да, наверное, именно так. И он радуется. Радуется смерти Коры, а Эмма не ощущает во всем этом вранья.

Что во всем этом не так?

Ланиста снова смотрит на свою мертвую жену, долго смотрит, будто не может наглядеться, потом Эмма слышит:

– Когда-то я очень сильно любил ее, ты можешь в это поверить?

Эмма может. Она уверена, что никто в одночасье не становится плохим и не заслуживающим любви. Всем предлагается длинная дорога.

Аурус кладет ладонь поверх покрывала и медленно гладит ногу Коры.

– Она была хороша, когда я ее встретил, – задумчиво продолжает он. – Умна и красива. И способна рожать детей, это ведь основное в браке.

Эмма с ним не очень согласна, но ей остается только молчать и слушать.

Аурус косится на нее, не прекращая гладить ногу мертвой жены.

– Я так понимаю, ты уже знаешь всю эту длинную и некрасивую историю? – внезапно усмехается он.

Эмма отлично понимает, о чем речь. И не собирается ничего скрывать.

– Давно, – отзывается она.

Аурус кивает, по-прежнему выглядя абсолютно спокойным. Словно вся эта тайна – и не тайна вовсе и никогда ею не была.

– Она ненавидела Регину. Я долго гадал, почему. Спрашивал у нее, но она лишь отмахивалась, мол, мне кажется.

Он рассказывает, а Эмма переступает с ноги на ногу, и внутри у нее кипит от возмущения кровь. Столько лет! Столько лет он позволял своей жене издеваться над Региной! А теперь решил всем этим поделиться?

– Кора сказала, что ты домогался Регину. И поэтому та получила по заслугам.

Эмма мстительно видит, как впервые за все это время искажается и бледнеет лицо Ауруса. Он будто бы не верит своим собственным ушам. Даже рука его на ноге Коры замирает на середине движения.

– Что?! – оборачивается он. – Она так сказала? Когда?

Эмма небрежно пожимает плечами.

– Перед тем, как умереть.

Она недолго думает и подливает масла в огонь:

– Разве в этот момент ей нужно было лгать?

Зачем ей это? Зачем она выводит ланисту из себя? Хочет услышать подтверждение словам Коры?

Аурус вскакивает так, будто за ним гонятся адские псы. В какой-то момент Эмме кажется, что он ее ударит, но удара все нет и нет, а Аурус тяжело дышит и сжимает кулаки. Наконец он выдавливает сипло:

– Вот же старая…

Он не договаривает, не хочет хулить мертвых, но все понятно и так.

С ним ли еще его к ней любовь?

Эмма сохраняет спокойное выражение лица. Ей-то уж теперь точно не надо переживать, не ее репутация на кону. И то, что Аурус может попросту приказать ее убить, не страшит: хотел бы такое сотворить, Эммы давно бы не было в живых. Значит, она ему нужна. И, вероятно, будет нужна еще долго.

Аурус шумно выдыхает и с остервенением растирает ладонями лицо. Долго молчит, и Эмма уже считает, что ничего не услышит. Однако ланиста останавливает ее, когда она собирается уходить.

– Этого никогда не было, слышишь?

Рот его кривится не то в смехе, не то в рыдании.

Эмма отлично это знает. Но пожимает плечами, делая вид, что, в общем-то, ее подобное мало касается.

Аурус оскаливает зубы.

– Думаешь, я бы не взял Регину себе, желай я ее? Или сделал бы ее рабыней, будь мое сердце и плоть к ней расположены?

Он подступает ближе, затем еще и еще, и Эмма едва удерживает себя от того, чтобы отшатнуться. Ей не нравится такая близость, здесь, в комнате, где остывает труп женщины, которая на самом деле управляла и лудусом, и его хозяином: теперь уже можно не сомневаться.

Аурус щурится. Закладывает руки за спину и размеренно произносит:

– Не знаю, зачем бы мне оправдываться перед рабыней, – он делает паузу, в ходе которой Эмма, вероятно, должна понять, сколь велико одолжение хозяина, затем продолжает: – Но, как я уже и сказал, я не желал Регину. Запомни это раз и навсегда.