– Кто мы с тобой друг для друга? – пытливо спрашивает она и заглядывает Регине в глаза, словно надеется там отыскать ответ: непременно верный и правильный.

Эмма прекрасно понимает, что их отношениям не цвести в саду Ауруса, однако удержаться от того, чтобы попытаться вырастить хоть что-нибудь, она не может. Регина по-прежнему не подпускает ее слишком близко, и пока что это вполне терпимо. Эмма надеется, что Завоеватель не заставит себя ждать.

– Кто мы? – бормочет она в чужие губы, оставаясь на расстоянии вдоха от поцелуя.

Но в темноте взгляда Регины лишь нежная улыбка и ничего больше. Она свободной рукой обнимает Эмму за шею и тянется, чтобы все же поцеловать ее. А потом говорит, и голос ее – весь сплошное спокойствие:

– Зачем тебе это, Эмма? Разве тебе плохо? Разве нам плохо?

Эмма медленно качает головой и невольно отзывается на улыбку, касающуюся желанных губ Регины.

– Мне хорошо, – выдыхает она, прижимаясь лбом ко лбу и, продолжая притягивать Регину к себе, чуть покачивается вместе с ней, словно вот-вот сорвется в танец. – Но я хочу знать, кто я для тебя…

– Ты – Эмма, – слышит она. – Девушка с северных гор. И ты любишь меня.

Эмма жмурится так сильно, что белые пятна принимаются метаться под веками.

Она любит Регину, все верно.

Как верно и то, что однажды ей станет этого недостаточно.

Вот только когда придет это время… Может, и впрямь не стоит сейчас переживать.

– Я скучаю по тебе, – вздыхает она. – Мы теперь живем совсем рядом, но ты так далеко…

Руками она водит по спине Регины, не забывая прислушиваться к тому, что творится в округе. Они стоят в закутке, но это не дом Суллы, тут так просто не расслабишься, хоть ниш можно отыскать не меньше, а то и больше.

– Я знаю, – отзывается Регина со смешком. – Но у меня слишком много дел. Может, после собрания…

Она многозначительно умолкает, а Эмму мгновенно пробивает дрожь. Она привыкла к тому, что с Лупой ей некогда тосковать о телесных удовольствиях, и теперь находит своеобразную прелесть в том, чтобы ждать, однако как долго ей придется это делать?

Слышатся чьи-то шаги, и Регина поспешно отстраняется от Эммы, отступая на расстояние, которое должно заставить всех поверить, что между ними ничего нет. Эмма усмехается и собирается сказать, что имеющий глаза все увидит, но из-за поворота величаво выплывает Кора, и выражение ее лица не обещает ничего хорошего. Она поспешно подходит к Регине и, оглядывая ее с ног до головы, презрительно цедит:

– Что, думаешь, как бы снова лечь под эту девку?

Римлянка не смотрит на Эмму, а та крепится, чтобы не ответить: пока что к ней не обращались. Аурус разрешил отвечать, но злоупотреблять этим разрешением не стоит.

Регина молчит и смотрит в сторону. Цветы в корзине поникли головками, будто от Коры исходит тяжелый дух, не позволяющий ничему живому радоваться и дышать. Воздух в галерее становится чуть ли не спертым, Эмме хочется отшатнуться.

Наконец, Кора удостаивает ее злым взглядом. И продолжает молчать, будто догадывается о разрешении мужа. Эмма, в свою очередь, отвечает ей столь же прямым взглядом и тихо надеется, что хозяйка все же скажет хоть что-нибудь. Однако та лишь усмехается и снова обращается к Регине:

– Что ж, твое дело, дорогая… Но на твоем месте я бы поостереглась. Гладиаторы – люди, играющие со смертью. Сегодня она будет тебя любить, а завтра оставит в одиночестве.

В ее словах чудится угроза, которую Регина замечает, и плечи ее вздрагивают. Эмма выпрямляется, уже шагая вперед, чтобы встать между Региной и той тварью, что играет ее жизнью, но в этот момент Кора, вздернув подбородок, уходит, не оглядываясь. Едва она пропадает из виду, как Эмма слышит надломленный шепот:

– Когда же она перестанет меня мучить…

Свободной рукой Регина закрывает лицо и отворачивается, когда Эмма пытается обнять ее. Эмма, впрочем, проявляет упорство. И спрашивает, старательно давя в голосе ненависть к женщине, которой нет рядом:

– Что ты хочешь, чтобы я сделала?

Она ощущает, как вздрагивает Регина, и повторяет с нажимом:

– Что мне сделать?

В ее силах сотворить многое. То, что ее не испугает. Но не отвратит ли это Регину? И поэтому Эмма не предпринимает никаких шагов. А Регина на мгновение прячет лицо у нее на плече, чтобы почти сразу же вырваться на свободу и выдохнуть обреченно:

– Не вздумай с ней связываться, Эмма. Заклинаю тебя всем, что только мне подвластно!

Глаза ее сверкают непролитыми слезами, затем она отворачивается и уходит, а Эмма смотрит ей вслед и в какой уже раз ругает себя за то, что в ситуации с Региной не может просто взять и сделать.

Не может свернуть шею старой карге.

========== Диптих 28. Дельтион 2 ==========

Комментарий к Диптих 28. Дельтион 2

Продолжение - 17 мая.

Время близится к осени. Скоро год, как Эмма живет в Риме. Рабы обычно не отмечают подобные даты, но Эмма не может избавиться от мысли, что слишком мало сделала. Она проводит дни за тренировками, за боями, когда те переносятся на арену, за наблюдением за гладиаторами, за встречами с Лилит и военными новостями, за поцелуями с Региной, наконец… И ничего из этого не приносит полного удовлетворения.

Все это – не целиком.

Все это – наполовину.

И Эмме никак не удается это исправить.

– Когда? – на выдохе спрашивает она у Регины, ведя языком по изгибу ее шеи.

Они лежат в полной темноте в одной из дальних комнат, куда не заглядывает даже пыль, и Эмма то и дело ловит свои руки на том, что они стремятся пробраться под чужую тунику. Пару раз ей удается отвлечь Регину, но этого недостаточно для успеха. Эмма разочарованно стонет, когда Регина останавливает ее у самой цели, и прижимается к ней бедрами, кусая губы: в основном не свои.

– Почему? – шепчет она тоскливо.

Ведь они хотят друг друга! Она слышит, как Регина дышит. Она чувствует ее движения. Ее запах. Ее голос, который всякий раз становится ниже. Что ей надо сделать, чтобы преграды пали?

Регина усыпает поцелуями ее лицо, ведет ладонями по обнаженным плечам, по спине, ниже, сжимает пальцы. Коротко выдохнув, Эмма переворачивается так, чтобы оказаться сверху, и, прижав Регину к вороху тряпья, требовательно спрашивает:

– Ты не хочешь меня?

Она не готова услышать ответ и поэтому тут же закрывает Регине рот поцелуем, вовлекая языки в сладкий танец, в котором не окажется победителей.

У Регины мягкие, сладкие губы. Эмме кажется, что она никогда не насытится ими, что она будет терзать их поцелуями до заката времен и после, когда Гарм поглотит солнце. В конце концов, разве нужно ей зрение, чтобы знать, как Регина прекрасна?

Они отстраняются друг от друга, тяжело дыша, и огонь, пожирающий Эмму изнутри, готов вырваться наружу. Жизнь с Лупой приучила ее к иному ритму, и теперь очень тяжело удерживать себя в рамках. Но ведь Регина того стоит.

– Я могу сделать хорошо тебе, – в низком голосе Регины слышатся неожиданные игривые нотки. – Чего ты хочешь, Эмма? Скажи мне.

Она успевает пробраться пальцами между ног Эммы до того, как та хватает ее за запястье. Предвкушение удовольствия, которого не состоится, мукой разливается по телу.

– Не надо, – выдыхает Эмма. – Я в состоянии дождаться тебя.

Потому что так оно и есть.

Она продолжает держать Регину за запястье, но руку ее не убирает, и чужие пальцы, остановившиеся рядом с пахом, слегка шевелятся, касаниями своими распространяя волны возбуждения.

– А если, – задумчиво спрашивает Регина, – не дождешься?

Эмма не видит ее взгляда, но понимает, что он направлен на нее. И она зажимает бедрами пальцы Регины, приближая к ее лицу свое.

– Я дождусь, – мягко обещает она. – Потому что ты любишь меня. И это позволяет мне быть сильной.

Регина не отвечает, но ее вздох сообщает Эмме все, что нужно.

Она находит губами губы Регины и целует их: медленно, нежно, любяще. В какой-то момент Регина порывисто подается ей навстречу, издавая очередной неясный вздох. Эмма отпускает ее руку и замирает от ощущения пустоты. Регина, не заметив этого, продолжает целовать, и поцелуи эти остаются с Эммой надолго. Она ощущает их в момент, когда отрывисто спрашивает Лилит: