Они засыпают друг у друга в объятиях, а рано утром Лилит выскальзывает из постели и уходит, не оглядываясь.

Ей не хочется знать, как сильно пожалеет Тасита о совершенном, когда проснется…

Теперь

До самого лудуса Эмма не тревожит больше Лилит вопросами. Узнала ли она больше, чем когда-либо хотела? Несомненно. Станет ли она об этом размышлять? Может быть. Но явно не сейчас. Это не ее история. И она не задевает душу так, как могла бы задеть. Наверное, это даже хорошо. Чувства Лилит пусть останутся лишь ее чувствами, как и чувства Суллы, и чувства Лупы, и чувства всех остальных. Эмма лишь сохранит их истории в памяти как доказательство того, насколько близки и далеки бывают люди – все, без исключений.

Она берет Лилит за руку, когда до лудуса остается пара шагов.

Никого, кроме Лилит, к ней не приставили. Возможно, она достигла определенного уровня доверия. Или же это проверка. В любом случае, Эмма знает, что прошла ее.

– Я буду скучать, – говорит она Лилит, и та смеется.

– Словно нам грозит разлука на века!

Она склоняется к Эмме и оставляет поцелуй на ее виске.

– Будь умницей, – шепчет она. – Помни, к чему мы идем. Не сбейся с пути.

Эмма кивает на каждое слово и не хочет, но уже тоскует.

Она прожила бок о бок с Лилит слишком долго, чтобы просто уйти. Так дела не делаются. И пусть они продолжат встречаться за общим занятием, больше той легкости, что существовала в их отношениях, не осталось: Эмма понимает это весьма отчетливо. Ей хочется, чтобы Лилит была счастлива, вот только как это сделать?

И Лилит, и Лупа…

– Ступай, – Эмма отталкивает Лилит, не желая долгих прощаний, а может, всему виной неясное пока предвкушение.

Эмма помнит, кто встретит ее за воротами лудуса. А это значит, что следует поспешить.

Нетерпение мало-помалу охватывает ее щекочущим огнем.

Лилит усмехается и подмигивает. Напоминает о том, что нужно будет собрать людей в ближайшее время, и уходит, махнув рукой. Несколько вздохов подряд Эмма смотрит ей вслед, затем расправляет плечи и встряхивается. За спиной уже скрипят ворота, готовые впустить ее в прошлое, настоящее и будущее одновременно. Эмма разворачивается и делает пару шагов вперед, оказываясь там, куда так долго стремилась. И взгляд ее моментально находит того, кого нужно.

– Здравствуй, – говорит Эмма, сердце сжимается в нетерпеливом ожидании. А потом становится безмерно легким и счастливым, потому что Регина улыбается, и улыбка ее светла.

– Здравствуй, Эмма, – отвечает она мягко и протягивает руки. – Добро пожаловать домой.

Комментарий к Диптих 27. Дельтион 2

*Рассказ Мулан о чае взят мною с необъятных просторов интернета

**Военный трибун (лат. tribunus militum) — командная должность в римском легионе.

***Тасита (лат.) – немая,тихая

Продолжение - 30 апреля.

========== Диптих 28. Дельтион 1. Quid dubitas, ne faceris ==========

Комментарий к Диптих 28. Дельтион 1. Quid dubitas, ne faceris

Продолжение - 4 мая.

Quid dubitas, ne faceris

в чем сомневаешься, того не делай

Будто и не уходила никуда…

До возвращения в лудус Эмма искренне считала, что ей придется заново привыкать к тому, что ее окружает. Но не проходит и дня, а жизнь с Лупой кажется приторным сном, оставшимся в прошлом.

Состав гладиаторов Ауруса практически не изменился. Конечно, кто-то ушел, кто-то пришел, но основной костяк сохранился, и Эмму это очень радует. Она бродит по лудусу, охотно рассказывает всем желающим, как проходила ее жизнь в доме Суллы, и ловко обходит неправильные вопросы, на которые можно дать лишь неправильные ответы – а ей этого не хочется. Почти все сгорают от желания узнать, как плохо живется рабам, которых бьют каждую неделю, и Эмма, не стремящаяся разрушать легенду, только качает головой и цокает языком, разводя руками. «Ты же понимаешь…» – добавляет она загадочности в свой шепот, и всякий беседующий с ней тут же вздыхает. Все они понимают. Или думают, что понимают. В любом случае, Эмме пока что не с руки распространять правду.

Проходит несколько дней прежде, чем Аурус вызывает Эмму к себе. Он уезжал куда-то со всем своим семейством, и все это время за старшую была Регина. Из-за этого они с Эммой почти не виделись, и Эмма никогда бы не подумала, каким счастьем будет для нее возвращение хозяина и его супруги с дочерью: Паэтус, ко всеобщему удовольствию, снова путешествует, и никто не знает, когда он соизволит вернуться. Эмма не боится встречи с ним, однако предпочла бы оттянуть этот момент. И так достаточно пересечений с Корой и Ласертой, которые смотрят так, будто готовятся перегрызть глотку, и только присутствие других людей заставляет их держаться на расстоянии.

Эмма пружинистым шагом идет по домусу – Аурус, как и обещал, поселил ее там – и цепким взглядом посматривает по сторонам. Если она могла себе позволить расслабиться в доме Суллы – да и то не до конца, – то здесь подобного допустить нельзя. В памяти живы все предательства и ложные надежды, которые Эмма связывала то с одним, то с другим. Теперь она просто не может позволить себе ошибаться: слишком многое зависит от нее – и многие. Те, кто на нее рассчитывает. Те, кого нельзя подвести.

Раб возле таблинума кивает Эмме и докладывает Аурусу, почти моментально приглашая Эмму войти. Та проскальзывает внутрь и замирает неподалеку от порога.

И тут тоже ничего не изменилось. Что ж, тем лучше. Эмма знает, чего ожидать.

Аурус, сидящий за столом, машет рукой, призывая подойти ближе, и улыбается, но улыбка у него какая-то ненастоящая. Или это Эмме теперь все вокруг кажется подозрительным? Она улыбается тоже, прекрасно понимая, что взгляд улыбка не задевает. Аурусу, впрочем, явно все равно.

– Ты рада, что вернулась? – спрашивает он жадно и не менее жадно оглядывает Эмму с ног до головы. Она точно знает, что он видит. И знает, какова его реакция на изменившегося гладиатора, которого он отпускал совсем зеленой девчонкой. Теперь перед ним стоит уверенный в себе воин. Понравится ли это Аурусу? Или он уже все для себя решил?

– Я буду рада, если ты сдержишь все свои обещания, – спокойно говорит Эмма и закладывает руки за спину.

Аурус неспешно встает, одергивая тунику, облизывает губы и подходит поближе. Улыбка его становится сладкой.

– Мы заключили сделку, Эмма. Ты приносишь мне деньги, я берегу тебя словно любимую и единственную дочь.

Эмма кривится и ничего не делает для того, чтобы гримаса ее получилась незаметной. Она хочет, чтобы Аурус видел: она ему больше не доверяет. Не после того, что он сделал.

Велик соблазн поведать ему, что она в курсе ситуации Регины, но Эмма в свое время болтала слишком много. Теперь она, пожалуй, молчит даже больше, чем нужно.

– Что такое, Эмма? – беспокоится Аурус, по-своему истолковав увиденное. – Ты чего-то не получила? Тебе не нравится твоя комната? Тебя кто-то обижает?

Он явно полон решимости – хотя бы на первых порах – исполнить все пожелания Эммы, и не грех этим воспользоваться.

Эмма окидывает хозяина внимательным взглядом и поджимает губы.

– Если ты не против, – она делает паузу и подчеркнуто выделяет следующее слово: – Господин… если ты не против, я хотела бы заняться тренировкой гладиаторов вместе с Августом.

Безусловно, сам процесс тренировки никак не привлекает ее. Но так она сможет понаблюдать за гладиаторами. Прикинуть, кому из них можно довериться, а кого стоит избегать. Эмма успела переговорить с Робином – понятное дело, ничего конкретного, – но в ходе беседы успела понять, что практически все гладиаторы недовольны нынешним положением вещей. Из-за войны с Завоевателем, которую продолжает вести Рим, жители стали скупы на забавы. Арена еле-еле набирает зрителей, а зрелища, предлагаемые Аурусом, вызывают все меньше интереса. Наверняка именно поэтому ланиста снова хочет сделать ставку на Эмму – как-никак она выступала в самом Риме и победила, в отличие от того же Робина, бой которого был подставным.