Да.

Она обязательно их спасет.

Как и себя.

Как и Регину.

Ей просто нужны связи в городе.

И немного везения.

Когда Эмма поднимается наверх, в дом, сердце выпрыгивает у нее из груди. Она была слишком смела там, внизу. Слишком откровенно говорила. Строила слишком большие планы. Но как быть, если разочарование ее оказалось даже не велико – огромно?

Она так стремилась узнать, кто же лидер… И вот узнала.

Ничего.

Ничего не изменилось.

Она просто потеряла время.

Мог ли Август убить ее прямо там? Наверное. Но он этого не сделал.

Эмма встряхивает головой, когда поднимается на последнюю ступеньку. Помня наказ Августа, она старательно прислушивается, но не слышит ничего. Как не видит и двери. Но она должна быть, ведь остальные как-то вышли. Эмма ощупывает кладку, потом просто давит на нее плечом, с тревогой ожидая утробного скрипа. Дверь же открывается абсолютно бесшумно, и Эмма выскальзывает без проблем, в самом деле оказываясь в достаточно глубокой нише, отделенной от галереи плотным занавесом. Она тщательно закрывает дверь снова и обращается в слух еще раз. Нужно добраться до Лилит. Там Регина.

Там Регина.

Эмма встряхивается, избавляясь от послевкусия неприятного разговора. Ей кажется, что Август этого и добивался: сложить на ее плечи свои обязанности. Иначе зачем все это? Неужели он всерьез думал, что она проникнется подобным откровением?

Хватит! Она не будет думать об этом сейчас! Только не сегодня.

На женской половине дома тихо, и только откуда-то доносится восторженный голос Неро. Эмма, невольно улыбаясь, идет на него, тем более что ей все равно в том же направлении. И каково ее удивление, когда она видит Лилит, стоящую у собственной комнаты, словно страж.

– Что случилось? – мгновенно подбирается Эмма, готовая бежать и спасать Регину. Но Лилит успокаивает ее:

– Просто слежу, чтобы никто не помешал.

Эмма невольно глядит в сторону комнаты, из которой по-прежнему доносится громкий и довольный голос Неро. Лилит понимает ее сомнения и хмыкает:

– Он часто бывает у меня. Все привыкли.

– Но ты-то здесь, а не там, – справедливо замечает Эмма и уже хочет пройти в комнату, где Неро, видимо, заткнул Регине рот, раз продолжает болтать в одиночку, но останавливается. И хмурится, понижая голос:

– Ты знала, что за план у Августа? Чего он хочет на самом деле?

К ее удивлению, Лилит спокойно кивает.

– Да.

Эмма хмурится еще больше.

– Почему ничего не сказала мне?

Лилит смотрит на нее с легкой полуулыбкой.

– Ты должна была услышать все сама. Чтобы понять, что к чему.

Она замолкает на какое-то время, затем продолжает:

– Я всегда была против бессмысленного ожидания, и Август это знал.

Эмма тут же вспоминает тот день, когда Август подошел к ним во время тренировки. Значит, они не ладят. Что ж, это многое объясняет. И радует, что не одной ей это кажется полной глупостью.

А потом она понимает кое-что, и это морозной дрожью пробегает у нее по плечам.

Не может быть. Ведь Лилит утверждала обратное…

– Ты хотела, чтобы я заняла его место? – уточняет Эмма и со смешанными чувствами видит откровенную, широкую улыбку на лице Лилит.

– Я верю в тебя, – кивает та. – Тебе просто надо было осознать свои возможности.

Эмма открывает рот, чтобы сказать, что ничего она пока что не осознала, но внезапный мягкий смех Регины в ответ на какую-то фразу Неро заставляет ее развернуться и, отдернув занавесь, войти внутрь. Она хочет укорить обоих за то, что они не соблюдают осторожность, но снова не может произнести ни слова, когда видит Регину.

Когда видит, как та на нее смотрит.

И сколько всего в ее глазах.

Эмма знает, что в ее собственном взгляде горит любовь. Нежность. Страсть. Все вместе. Все, что она не может выразить словами. Все, что ей хочется отдать Регине. И она отдала бы ей это прямо сейчас, однако Неро, завидев Эмму, соскакивает с кровати и бросается обнимать ее. Эмма рассеянно обнимает его в ответ.

– Он пожал мне руку! – взахлеб хвастается Неро и трясет правой рукой. – Фур! Я теперь никогда не буду ее мыть!

Он счастлив и горд, и насмешка дрожит на губах Регины, следящей за мальчуганом. Видно, что она это откровение слышала уже не раз. И будто неосознанно поглаживает браслет, обвивающий запястье.

Эмма мягко смеется: от слов Неро и от того, что подарок все еще принадлежит ее любимой женщине.

– Ты и так редко моешься, пострел, – она ерошит мальчугану волосы. – Ты уже познакомился с Региной, как я погляжу.

Неро кивает и на мгновение оборачивается.

– Она рабыня Ауруса.

Эмма едва удерживает свой язык, который почти сворачивается в «Она принадлежит мне!» и шепчет мальчишке:

– Значит, ты понимаешь, что ей уже пора.

Неро щурится.

– Я не маленький, – бурчит он. – Я знаю, что она не должна здесь находиться. И что она просто пришла в гости к Лилит.

Эмму охватывает ревность, однако она давит ее очень быстро, понимая, что нет причин. Неро не может знать. И не узнает.

Регина смотрит на мальчугана пристально, но без особого интереса. Словно терпеливо ждет, когда он уйдет. Эмма перехватывает ее взгляд, и тепло предвкушения заполняет сердце. Оно бьется почти до боли, терзая грудную клетку.

Эмма скучала. Но умудрилась загнать свою тоску так глубоко, что почти забыла, как это может быть. И вот теперь вспоминает. Словно обухом по голове. И хочется сесть, а лучше – лечь, и чтобы Регина легла рядом. Вот только это невозможно.

Эмма закусывает губу, заставляя себя вернуться к щебетанию Неро. Сейчас в ее голове нет ни Августа, ни заговорщиков, ни Лупы. Ничего. Только темноглазая женщина, до которой так просто и так сложно дотронуться.

– Слушай, – выдыхает она наконец. – Пострел, тебе пора уже. Беги к Руфии, она уж тебя потеряла, наверное.

Взгляд Регины равнодушно скользит по мальчику, который подпрыгивает и радостно сообщает Эмме:

– Руфия сегодня пекла сладкий пирог! Обещала оставить мне кусочек! Я и забыл совсем!

– Здорово! – вполне искренне радуется Эмма, и Неро, присвистывая от восторга, стремительно убегает, сверкая голыми пятками. Звуки шагов его исчезают очень быстро. Регина смотрит ему вслед и ничего не говорит, а потом поворачивается к Эмме. И спокойно спрашивает:

– Хочешь меня?

Будто только для этого она здесь.

Это абсолютно невозможный, невероятный, неожиданный вопрос.

В одно мгновение мир Эммы сужается до лица Регины, от которого она внезапно никак не может отвести взгляд. Дыхание застревает в горле, вырывается со свистом.

Нет никаких мыслей. Только глаза Регины. Ее губы. И этот вопрос, эхом бродящий по телу. Проникающий между ног.

Хочешь меня?

Эмма знает, что может ответить только одно. И она дергается к Регине, стремясь захватить ее в объятия. А потом останавливается, не дойдя шага, и это самое мучительное из того, что она сделала за долгое, очень долгое время.

Ситуация с Пробусом многому научила ее.

Как минимум, сначала думать. А потом делать.

И Эмма заставляет себя отступить, видя, как удивление заполняет взгляд Регины, как она выпрямляется, словно собирается встать следом. Эмма успокаивающе улыбается ей и торопливо выходит в галерею, где прохаживается из стороны в сторону Лилит. И говорит ей, почти не задумываясь:

– Здесь есть тихое место?

Лилит понимает почти сразу. И усмехается. Эмме должно быть стыдно, но внутри у нее полыхает огонь, и ей нет дела ни до чьего насмешливого взгляда.

Она хочет ковать железо, пока горячо. И что-то вынуждает ее торопиться.

Усмешка Лилит быстро становится понимающей, и она кивает, говоря:

– За мной. Живо.

Эмма приподнимает занавесь и машет Регине.

– Идем.

Та молча выходит из комнаты. Она ни о чем не спрашивает. И держится рядом с Эммой, пока они идут за Лилит, каждое мгновение рискуя натолкнуться на кого-то из хозяев. Эмме слишком поздно приходит это в голову, но, к счастью, Лилит уже останавливается и указывает на очередную нишу, в которой лениво курится фимиам и горит одинокая лампа.