С другой стороны, что такого, если он пойдет рядом? Он всего лишь соглядатай, они могут ходить, где им вздумается, никому и дела не будет до этого.

– Конечно, – скрепя сердце, кивает Эмма. – В следующий раз.

С нее не убудет, верно?

Про отговорку в виде Лилит она в этот момент не помнит совершенно.

Пробус благодарно сжимает ее пальцы и почти сразу отпускает, отступая на шаг. Эмма подавляет вздох и идет в лудус, не рискуя оборачиваться: а что, если он примет это за знак? Ох, давно она не молилась Одину…

Не заходя к себе, Эмма сразу спускается в подвалы и направляется в молельню, где – и это уже совсем не смешно – сталкивается с Региной. Та как раз заливает водой тлеющие плошки и поднимает голову в момент, когда Эмма останавливается на пороге.

– Привет, – кивает Эмма.

– Привет, – эхом отзывается Регина.

И обе застывают, будто не знают, что еще сказать друг другу.

Запах жженой травы становится резче.

У них не все хорошо, Эмма чувствует это. Она хочет быть ближе к Регине, хочет признаваться ей в любви, хочет сжимать ее в объятиях, но Регина держится отстраненно, и Эмма, зная, что может случиться, старается не давить. Она боится, что перегнет, что Регина снова уйдет в себя, и они окажутся там, откуда начали. У Эммы много терпения, и поэтому она ждет. И верит, что однажды Регина поймет то, что уже поняла она сама.

Когда Регина, разделавшись со всеми плошками, подходит ближе, Эмма замечает на ее запястье знакомый браслет и вспыхивает радостью. Она переводит на нее искрящиеся глаза и протягивает руку, желая хотя бы просто коснуться. Еще больше радости поселяется в ее сердце, когда Регина, совсем не колеблясь, подает ей свою, и их пальцы и ладони встречаются, сплетаясь в крепком пожатии.

– Я скучаю по тебе, – одними губами произносит Эмма, а по спине у нее бежит дрожь. Регина усмехается – по-доброму – и кивает.

– Я знаю.

Эмма не ждет продолжения, но все же слышит:

– Я по тебе тоже.

На какой-то момент Регина подступает ближе и дарит губам замершей Эммы очень быстрый и очень короткий поцелуй, который мгновенно превращает кровь в самое настоящее пламя. Эмма тянется за продолжением, но Регина уже выпускает ее руку и стремительно уходит, оставив после себя едва заметный аромат фазелийской розы. Эмма вдыхает его – снова и снова – и не может заставить себя сдвинуться с места.

Она любит ее.

Она так сильно ее любит…

Почему же не может сказать ей об этом?

Один благодушно молчит в ответ на молитву. Эмма рассказывает ему о том, что происходит у нее в жизни, и просит совета, а напоследок шепчет:

– Всеотец, сохрани для меня живыми всех, кого я люблю: мать, отца и братьев…

Она почти не делает паузу, добавляя:

– И Регину.

Спокойствие разливается в душе.

Вот теперь все правильно.

Еще через день приходит Лилит: Аурус, как и обещал, договорился с Суллой, так что какое-то время приходится потратить на то, что потренироваться под присмотром что-то подозревающего Августа. Он ходит кругами, почесывает подбородок и молчит, внимательно следя за Лилит. А та – сама невозмутимость. Уставшая, потная, пыльная, но невозмутимость.

Эмма тоже чувствует себя уставшей, а еще – радостной. Ей нравится тренироваться с живым человеком. Конечно, время от времени Август выставляет против нее Лепидуса или кого-то еще, но этих противников Эмма уже изучила. А Лилит – нет. И поэтому даже те удары, что Эмма пропускает, не огорчают ее, тем более что под конец она умудряется провести такой отличный прием, что Лилит не выдерживает его и валится наземь, вздымая пыль к небу. Она ойкает и принимается смеяться, ее зеленые глаза встречаются с глазами Эммы, и та, невольно поддерживая смех, подает руку. Лилит быстро поднимается и отряхивается, спрашивая:

– Где тут у вас можно помыться? Не хотелось бы возвращаться в таком виде.

– Пойдем, отведу, – предлагает Эмма и возвращает мечи подошедшему Августу. Тот недовольно спрашивает:

– Что, уже?

Цепкий взгляд его останавливается на Лилит, но та выдерживает его с честью.

– Мы здесь с самого утра, – недоуменно разводит руками Эмма.

Август фыркает и, ничего больше не говоря, уходит, сильнее обычного припадая на свою деревяшку.

– Какой мужчина, – смотрит вслед Лилит. – И я ему не понравилась.

Эмма кивает.

– Я ему сначала тоже не нравилась.

Она ведет Лилит в лудус, в купальню гладиаторов, потому что сомневается в правильности решения отправиться в домус: никто не разрешал водить чужих гладиаторов по покоям хозяев. Да и здесь каждый соглядатай провожает их с Лилит внимательным взглядом: видно, им дана команда следить вдвое пристальнее. Что ж, это и понятно.

Эмма вспоминает, почему Лилит здесь, и закусывает губу, когда понимает, что все это может добраться до Регины. Поверит ли она правде? С другой стороны, она ведь сторонница Лилит и должна понимать, что к чему. Но что было тогда, когда Эмма вернулась от Лупы? Ревность? Регина ведь знала, что Эмма ни при чем.

Лилит идет рядом спокойно, и мало-помалу Эмма успокаивается. Кто знает об их «романе»? Только Аурус и тот соглядатай, что донес ему. В интересах господина помалкивать, да и вряд ли он стал бы докладывать об этом своей управляющей. Можно не бояться, ведь Лилит тоже не выдаст. Эмма почему-то доверяет ей.

Сама она собирается вымыться попозже, но Лилит, раздеваясь в пустой купальне, говорит негромко:

– Есть, чем порадовать меня?

До Эммы не сразу доходит правильный смысл слов, потому что она смотрит на женское обнаженное тело и чувствует себя неловко. Лилит красива, у нее небольшая, крепкая грудь, плоский живот с выступающими мышцами, литые бедра и подтянутый зад. Эмма зачем-то смотрит на нее гораздо дольше положенного, потом прерывисто вздыхает и мотает головой:

– Ты о чем-то спросила?

Лилит хмыкает и опускается в воду.

– Иди сюда, – зовет она Эмму, и та покорно подходит, садясь на край бассейна. Лилит разворачивается к ней лицом.

– Я спросила, говорила ли ты с гладиаторами.

Ее взгляд внимателен и требователен. К счастью, Эмме есть чем поделиться.

Она наклоняется к Лилит ближе и шепчет, ощущая, какое сильное тепло идет от воды:

– Почти никто не хочет обсуждать эту тему. Мне удалось поговорить только с Галлом.

Так и есть в действительности: кто-то из гладиаторов боится, кому-то неинтересно, да и сама Эмма не в том положении, чтобы расспрашивать открыто и на чем-то настаивать.

– Галл – хороший соратник, – задумчиво кивает Лилит. Она скрещивает руки на краю бассейна и кладет на них голову, будто собираясь спать. Глаза ее, однако, открыты и чуть сощурены. Она явно обдумывает варианты.

Эмма вздыхает, выпрямляясь.

– Но и он весь в сомнениях. Говорит, слишком приметен для того, чтобы бежать.

Лилит кривит правую половину рта и ничего не отвечает.

Пар обволакивает и навевает сонливость. Эмма старательно моргает, понимая, что днем поспать никак не удастся, потом зевает, едва успевая прикрыть рот рукой.

Забавно, не так она представляла подготовку к побегу… И уж явно в ее мечтах не было посиделок в купальне с женщиной, с которой приходится притворяться партнерами не только на арене.

Эмма осторожно глядит на Лилит снова: на ее мокрые плечи, на потемневшие от влаги волосы. Интересно… она видела ее с мужчиной, а что с женщинами?.. Впрочем, зачем ей об этом знать.

– Сколько времени придется ждать? – спрашивает Эмма, не уточняя, что именно имеет в виду, но Лилит понимает ее и так.

– Кто знает? Новости о продвижениях Завоевателя приходят почти каждый день, но ведь и армия Рима не сдастся без боя.

Эмма понимающе кивает. Она знает, что торопит события, но как хочется уже покинуть этот мерзкий город и этих мерзких людей! Не всех, конечно: Эмма точно заберет Регину с собой. И всех, кто захочет уйти, тоже. Но Регину – даже не обсуждается.

Эмма просто не представляет, что будет делать без нее на свободе.