– А если она забеременеет? – внезапно вступает в беседу Кора. – Мне в доме не нужна беременная девчонка, от которой нет пользы, кроме как на арене.

– Пусть вытащит заранее, – смеется Лупа.

Эмма снова смотрит на Галла, а он – на нее.

Так странно слушать, как решается ее судьба.

– Нет, – Аурус непреклонен. – Иметь он ее не будет.

Эмма думает, что ее долг перед Одином становится все более безграничным.

– Тогда пусть отлижет, – упорствует Лупа. – Да, пусть отлижет! Это будет даже веселее!

Гости выражают свое одобрение с очередным хорошим предложением, а Эмма пытается удержаться от смеха. Или от слез.

Но ведь это лучше, чем то, что ее ждало сначала…

Галл недоволен, это видно. Его мощная дубина вжимается в голый пах Эммы последний раз, затем гладиатор отпускает ее плечи и сдвигается ниже, животом ложась на пол. Голова его остается между ног Эммы, руками он обхватывает ее бедра и заставляет согнуть колени.

– Восхитительно! – слышится мурлыкающий голос Лупы. Эмма готова спорить, что римлянка уже залезла себе под тунику и вовсю орудует пальцами. Но становится не до Лупы, когда широкий и горячий язык Галла проходится ей между ног. Эмма ахает от навалившихся ощущений и выгибается, однако Галл держит ее крепко и лижет снова. Это не с чем сравнить, хотя поначалу Эмма пытается вызвать к жизни воспоминания о Регине и купальне. Нет, там было совсем по-другому. Абсолютно иначе!

И больше Эмма не думает о Регине, словно происходящее может осквернить ее на расстоянии.

Барабаны наращивают ритм: бум! Бум! Бум! Жар от огня плавит кожу. Бум! Чужие взгляды ползают, буравят, ласкают и ненавидят. Бум! Будто Эмму приносят в жертву.

Бум!

Галл трогает ее кончиком языка – то там, то здесь, – потом вдруг спускается к входу и засовывает язык туда, как можно глубже, и Эмма сгорает одновременно от стыда и от удовольствия. Она зачем-то закрывает лицо руками, словно это поможет ей забыть, сколько глаз наблюдают за ней, сколько ушей ждут, когда она кончит – а это случится скоро, потому что усердие Галла и невольное воздержание Эммы работают сообща.

Галл толкается в нее языком еще какое-то время, потом возвращается выше и сильным касанием обводит то самое место, внимание к которому заставляет Эмму подкинуть бедра вверх, лишь бы только не лишаться этого ощущения. Хочет ли она кончать под Галлом? Не хочет. Но тело ее не спрашивает, у него свои планы. И Эмме остается только смириться с ними.

Горячее дыхание Галла опаляет влажную плоть. Его язык суетливо и настырно тычется то туда, то сюда, то кружа, то с размахом вылизывая, то снова принимаясь короткими быстрыми ударами бить туда, куда нужно, и эти удары совпадают с ритмом барабанов. Эмма жмурится так сильно, что под веками начинают прыгать белые точки. Низ ее горит в самом настоящем огне. В голове – ни одной мысли, ничего, кроме осознания всепоглощающего удовольствия, которое вот-вот разорвется и растечется по крови.

Галл вдруг отрывается от нее, и Эмма готова потянуться за ним, лишь бы только он закончил начатое, но в этот момент вдруг что-то проникает внутрь, и это что-то слишком похоже на член. В крови Эммы разлита блаженная эйфория, она едва заставляет себя приподняться, чтобы посмотреть, и с оттенком облегчения видит, что дубина Галла все еще при нем, а внутри нее шевелится, ворочается и сгибается его палец, который Галл зачем-то туда сунул. Он ловит ее взгляд, хитро ухмыляется, облизывает блестящие губы и снова склоняется меж ее ног. Его язык касается Эммы в момент, как палец проникает глубже. Наверное, это, по его мнению, должно доставить больше удовольствия, но Эмме отчего-то резко становится неприятно. Она напрягается, легкость уходит, и хочется вытолкнуть из себя то, что так уверенно заполняет ее. Галл же, очевидно, принимает действия Эммы за поощрение и принимается активнее орудовать языком. Эмма, поддерживая себя на локтях, смотрит, как старается Галл, и ей очень странно видеть голову мужчины там. Она все еще напряжена, ее бедра и таз чуть ли не сводит судорога от желания покончить со всем этим, будто не она пару мгновений назад изнемогала от похоти. Галл старательно добивает ее короткими быстрыми ударами и рьяными посасываниями, стремительно двигая рукой, и в миг, когда палец его в очередной раз почти выходит из Эммы, она, наконец, кончает: скорее, от облегчения и желания поймать момент, чем от настоящего удовольствия. Оргазм получается скомканным и даже немного болезненным, Эмма запрокидывает голову и стискивает зубы, пытаясь не застонать, а Галл, то ли не поняв, то ли решив поработать на публику, удваивает нажим. Больно становится уже не на шутку, Эмма все же вскрикивает и рукой отталкивает его голову.

– Хватит! – слышится голос Ауруса. Галл недовольно отстраняется, его палец вылезает из Эммы с тихим чавкающим звуком. Эмма поспешно сдвигает ноги и пытается нащупать свой сублигакулюм. Потом поднимает глаза, осматривая атриум.

Лупа подмигивает ей и нарочито медленно облизывает губы.

Ласерта кривится, обмахиваясь веером.

Паэтус возбужденно смотрит, чуть наклонившись вперед.

Эмма вздрагивает и отводит взгляд.

– Мне не поможешь? – спрашивает ее Галл, указывая на свою большую проблему между ног. Эмма не успевает ему ответить, а Аурус уже выкрикивает:

– Лилит! Маркус! Живо!

Галл, еще более недовольный, чем до этого, встает, поддерживая неопавший член, и бредет куда-то в сторону. Эмма, наконец, находит набедренник и на четвереньках отползает к стене: ноги дрожат, боязно, что они разъедутся, если она попробует подняться. В ушах стоит неясный гул от все никак не затихающих барабанов, хотя в реальности они давно молчат. Эмма приваливается к стене, забывая, что наполовину голая, и часто моргает, следя за тем, как Лилит и ее соперник выходят к очагу, чтобы повторить все то, через что сейчас прошла она сама.

Никто уже не смотрит на Эмму. Все увлечены новыми героями.

Влага между ног остывает, становится холодно.

Эмма замирает, чувствуя одновременно облегчение и стыд.

Облегчение – потому что получила то, к чему стремилась несколько дней подряд.

Стыд – потому что это была не Регина.

Словно она изменила ей.

Комментарий к Диптих 15. Дельтион 2

Продолжение - 27 января.

========== Диптих 16. Дельтион 1. Bis repetitia placent ==========

Bis repetitia placent

повторённое дважды понравится

Лилит выигрывает легко и непринужденно, и это заставляет Эмму почувствовать себя ущербной. С трудом закрепив набедренник на скользком теле, она, замерев у стены, смотрит, как Лилит седлает противника и скачет на нем до момента, как тот выгибается в судороге удовольствия. Сама Лилит при этом выглядит так, будто рвет розы в цветнике – и не иначе. Иногда Эмма ловит ее взгляд и всякий раз вздрагивает. Глаза Лилит шальные, веселые, она совершенно не переживает из-за происходящего. Руками она упирается в грудь партнера, не позволяя ему подняться, и двигает бедрами так быстро и умело, что мужчина кончает очень быстро. Римляне, впрочем, не разочарованы: им, кажется, уже поднадоело смотреть на все это, а ведь впереди еще два боя.

Когда Лилит встает, выпуская из себя обмякший член, Эмма торопливо отводит глаза и взглядом попадает на Мэриан – снова. Та все еще делает вид, будто выше происходящего. Заметив, что Эмма смотрит, рабыня кривит губы и отворачивается.

Что ж… Пусть. Но здесь уже есть та, кто хочет быть выше остальных. Вряд ли она уступит свою корону.

Эмма устала. Ее почти не держат ноги, от духоты хочется спать, от смешавшихся запахов начинает болеть голова. Она осторожно прислоняется к стене, надеясь, что никто не обратит внимания, и вздрагивает, когда Лилит подходит и встает рядом. Они не смотрят друг на друга и молчат, пока в центре атриума два новых гладиатора примериваются друг к другу.

Эмма надеется, что Лупе она сейчас не понадобится. Все, на что она будет способна, это лежать и не шевелиться, а ведь римлянке нужно нечто большее. Эмма обещает Одину, что будет изобретательна, лишь бы только после окончания игр ее отпустили в лудус.