— Я прошу вас рассказать, какие задания фирмы вы передавали артели, как часто это было?

Цыпаревич рассказал, как приносил драгоценный лом в артель и как там переплавляли его в слитки.

— Вы знали, что многие вещи краденые?

— Знал. То есть нет, откуда мне было знать?

— Да или нет?

— Никто мне этого не говорил, но я догадывался.

— Откуда у голодранца Савки может быть кубок работы парижских мастеров? Тут и слепому ясно — украл….

— Кому вы сообщали о приходе судов?

— Я никого не знал, кроме господина Ореха. Знал, то я, конечно знал, но сообщения передавал только ему.

— Сведения получали от руководителей фирм?

— Откуда же еще? Только они знали точное время прихода судов.

— Орех и его дружки встречали суда, забирали контрабанду и передавали ее кому следует, так?

— Мне этого никто не говорил, но это таки было так.

— Что же привозилось?

— Мне не сообщали, но я таки знаю: спирт, сахарин, чулки, женское белье.

— А оружие?

— А было и оружие?

— Было.

— Мне об этом никто ничего не говорил, но я таки знаю- было…

— Чем рассчитывались за полученный товар?

— Золото, серебро, валюта, драгоценные камни.

Иногда картины, иконы, ковры.

— Орех и его друзья сами все это доставляли на фирму?

— Нет, все расчеты велись только через меня.

— А сегодня зачем вы шли к Ореху?

— Передать вот это, — и Цыпаревич достал из кармана пакет.

— Ого! — не удержался от восклицания Ковнер. — Доллары, фунты стерлингов. И всегда рассчитывались с доставщиками валютой?

— Я в конверты не заглядывал, но я таки знаю: обычно идут драхмы и лиры, а когда особый товар — доллары и фунты.

— Особый товар — это оружие?

— Цыпаревич утвердительно кивнул головой.

Вечерами Ковнер изучал незаконченные, или, как говорили в СУРе, «незакрытые» дела. «Посетители» в это время обычно не докучали — их «рассортировали» дежурные по милиции: одних отправили в камеры, других — домой. Но на этот раз дежурному попался такой настырный посетитель, — пропустите его к начальнику, да и все. И вроде не пьяный, правда, вид не очень-то внушающий доверие: на костылях, пиджачишко старый, залатанный на локтях, лицо замотано тряпкой, из-под повязки видны только глаза. Провел дежурный посетителя наверх, а сам остался в кабинете посмотреть, а что же будет: начальник СУРа хотя и умнейший человек, но постоять за себя не может — куда ему с больными-то ногами. Да еще имеет привычку «маузер» — держать в ящике стола — об этом все в угрозыске знают.

Ковнер взглянул на посетителя, махнул рукой дежурному:

— Идите, идите, тут все в порядке! И к вошедшему:

— Что это еще за маскарад?

Дед Хапич поставил в угол костыли, размотал полотенце, вздохнул облегченно:

— Дело срочное, Алексей Павлович, пришлось нарушить договор.

— Что же теперь сделаешь, если пришел! Что случилось?

— Сейчас расскажу, — неторопливо начал Хапич, усаживаясь на стул. — Пошел я с Петей гулять на Приморский бульвар… Я вам рассказывал, что у меня дружок погиб на «Марии», так я его вдове помогаю, а недавно сынишку к себе взял. Сидим мы, любуемся. Смотрю: к будке часовщика Яшки ваш один подошел. Ну, такой нарядный, в коже весь. Да его весь город знает…

— Подымов?

— Фамилия мне его неизвестна, да только другого такого нет. Ну, что ж, подошел и подошел, мало ли у часовщика людей бывает. И этот часы показал, постоял с минуту и ушел. Яшка тут же свою будку на замок — и к рынку. Заинтересовало это меня. Сами понимаете, следить за ним мне, не с руки… Вот я и говорю Петьке: «Жми, парень, за ним, потом доложишь!..» Проследил он Яшку до домика за базаром, на Крутой улице. Яшка постучал каким-то особым способом в окно, зашел туда и буквально через минуту опять появился. Петька сообразил, что не зря он сюда приходил, притаился за кустиками, стал ждать. Минут через пятнадцать из домика вышел хорошо одетый человек с небольшим чемоданчиком и быстро зашагал к базару. Петруша хотел было за ним, да тут у домика ваши появились: комендант, еще люди. Оцепили домик, зашли туда, да никого там не оказалось… Вот такие дела, а уж что к чему — вы сами разбирайтесь.

— Разберемся, Харитон Пименович, разберемся. Спасибо, большую помощь вы нам оказали… Потом я вам сообщу о результатах, а пока нам самим еще не все ясно.

— Да это уж ваше дело. Я понимаю, не все можно даже самым доверенным людям рассказывать… Так я пойду…

Как только посетитель вышел, Алексей Павлович вызвал Кайдана.

— Вам не попадалась на глаза будочка неподалеку от памятника Затопленным Кораблям на Приморском бульваре? Там часы ремонтируют.

— Это Яшки-часовщика? Ну кто его не знает! — ответил Кайдан.

— Чем же он так знаменит?

— Ремонтирует хорошо. Даже если принесешь ему колесико — он из него часы сделает. Ну и потом через него все можно достать, хоть спирт, хоть кокаин.

— Вот оно как. Завтра утром сходи к нему и спроси, что, мол, ему велел передать «Апостол» для Вовки Ореха.

— «Апостол»? Откуда он здесь взялся?

— Да вот появился. И говорят, давненько. А что?

— Мне батя о нем рассказывал. Отпетый бандит, будто бы еще при царе был осужден на пожизненную каторгу. Потом, когда Керенский открыл все тюрьмы и выпустил уголовников на волю, «Апостол» организовал шайку и в Екатеринославской губернии наводил ужас на население. Отец несколько месяцев со своим отрядом рядом преследовал его группу, она была рассеяна, а «Апостол» исчез. Так что, если он здесь объявился, надо с ним кончать. Страшный человек.

— Отец видел «Апостола»?

— Не знаю, не спрашивал… Хотя, стойте, наверное, видел. Он рассказывал, как они окружили шайку на хуторе. Многих порешили, но «Апостол», отстреливаясь, ушел.

— Тогда пригласи отца. Пусть утром придет и под видом пьяного посидит около дежурного. Хорошо?

Ковнер вставал в шесть утра, быстро умывался, полчаса ходил по коридору, поскрипывая костылями. Садясь за работу, в первую очередь просматривал самые сложные дела. Затем ему приносили сводки, донесения, и начинался суматошный день, кончавшийся в десять-одиннадцать вечера.

Но в это утро он прошелся по коридору всего пару раз и сразу же — в кабинет. И как ни кинь, получалось, что у него, в угрозыске, засел враг. Да, он его первый заместитель, Подымов. Теперь-то это уже не вызывало сомнений. Мелкие преступления — кражи, ограбления он раскрывал с молниеносной быстротой, можно было подумать, что он знает лично всех преступников и догадывается, кто из них что может сделать. А когда дело доходило до серьезных операций, словно кто-то невидимый вставлял палки в колеса. Так было и с операцией у Максимовой дачи. Были получены точные сведения о предстоящем налете банды Коловрева на этот пригородный совхоз. А операция сорвалась, бандиты сделали налет на другое село. Руководить этой операцией поручалось Подымову. Вспомнились и другие факты. Да вот последний: были получены сведения о местонахождении Вовки Ореха. Быстро сколотили оперативную группу, поставили во главе ее Подымова. Однако он отказался.

— Пусть Бугримов ведет, тут особой сложности нет, А у меня другое дело наклевывается…

Орех оказался предупрежденным. Сбежал.

Вскоре явился с докладом Кайдан:

— Яша просто взорвался, когда я ему задал этот вопрос. «Никаких, — говорит, — „Апостолов“ и „Орехов“ я не знаю. Подошел ко мне прилично одетый гражданин, сказал адрес, попросил сходить туда и сказать, что, мол, охотники собрались и пора выходить. И положил передо мной царский серебряный рубль, который сейчас стоит миллион с гаком. Почему мне не уважить человека, ведь я на эти деньги целую неделю вожусь с колесиками. Дайте мне миллион, я для вас любое поручение выполню…»

— Что ж, пригласи ко мне Бугримова, а минут через десять скажи Подымову, что сегодня проводятся учебные стрельбы. Там же, в подвале. Сам вместе с ним придешь и постарайся пройти мимо своего отца. Он уже здесь?