Чётко уловила живых на ост, экипаж на постах, передаю направление и расстояние, выходим на глубину, до японцев уже всего два километра, сближаемся, баковые пушки выплюнули залп. Тут ещё нюанс, Николай мне объяснял, что если миноносец или пароход в боковой проекции, то лучше бить под борт, тогда пробоина, а миноносец может вообще разломить, а вот если проекция носовая или кормовая, то бить только по палубе, в расчёте подорвать торпеды и снаряды, снести рубку и трубы, чем вызвать взрывы и затопление, потому, что удачно попасть в корпус с таких углов нельзя, да взрыватель скорее всего не сработает. Сейчас для меня пояснил, что проекция носовая, бить в палубу. А вы представляете себе радость, когда срез ствола боковых баковых пушек на десять метров сзади и стреляют они вдоль борта вперёд, то есть в рубке ощущение, словно двумя колотушками с двух сторон по ушам и голове треснули, как только у нас после каждого выстрела стёкла не вылетают?
Принимаем два румба вправо, все столпились в ходовой рубке, приказываем перейти в боевую, сигнальщикам поднять боевой флаг и спуститься вниз… Блин! Какого лешего они залпом то влупили?! Подправляю все три снаряда туда, где чувствую живых, и два попало в передний, что видно по вспышке взрывов, вот теперь подсвеченные видны пять, нет, уже шесть узких низких теней. Радостно защёлкали наши сорокапятки, барон Тремлер матерится у орудий, мы с ним оговаривали, что ни в коем случае не устраивать залповую стрельбу, хотя бы секунду-две между выстрелами, но видать у комендоров нервы сдали. На переднем японце что-то горит, мелькают черные фигурки, бьёт наше левое баковое, подправляю во второго, там словно вулкан проснулся, вспышка буквально ослепила, наверно торпеда сдетонировала… Бухает носовая, подправляю в третий, скорее по памяти, перед глазами ещё мелькают тени от ослепления вспышкой. От орудий сквозь "забившую уши вату" слышно "Ура!", японцы метнулись севернее и уже почти не видны, до кораблей им всего восемь-десять кабельтовых. Бухает правая баковая, не успеваем перехватить всех, подправляю в очередную тень, два миноносца лупят в нас, из своих сорокасемимиллиметровок, два снаряда пришлось отклонить в воду, по борту стегнуло осколками. Слева от нас горят трое и один кажется тонет, мы уже почти в боковой проекции, так, что под ватерлинию, ещё два выстрела, бьют две ютовые на левый борт и баковые — ещё двоих приголубили и один снаряд всадили в третьего, который вроде тонет или гореть не хочет. Начинает хлопать залпами сзади эскадра, может ход сбросить, а то мы почти пролетели мимо японцев, которых должно быть восемь, а ещё двое чуть запоздают…
В этот момент сзади словно огромная кувалда влепила по кораблю. Уши уже заложенные от стрельбы вообще оглохли, вернее звон и даже не в ушах, а под черепом. Трясём головой, на темени наливается шишка, странно, но фуражка не слетела, слышу панические мысли Клёпы, оглядываемся, нас разворачивает вправо, дергаем ручку машинного телеграфа на "Стоп", начинают проступать звуки, справа встало ещё два водных столба выше палубы и частью плеснуло в борт…
Пошли доклады: "Кажется "Победа" всадила в нас главным калибром!…", "Левую ютовую пушку снесло за борт…", "На юте всех поубивало!…", "Неразорвавшийся снаряд в балке застрял!…" "Нет ещё двоих артиллеристов из расчёта!…", "Двое ранены, им оказывают помощь!…", "Не управляемся, руль заклинило право-на-борт!…", "Сергей Николаевич ранен!..", "Сигнальщик "Победу" матюками кроет!…", "Цепь на зубчатку баллера кажись оборвало!…", ""Ретвизан" японца ухайдакал!"…
Николай уже распоряжался: "Шлюпку с правого борта подготовить к спуску! Японцев больше считайте нет, прожектора направить на воду! Всем смотреть, наших за бортом! Сигнальщику передавать как раньше! Боцман, в трюме посмотреть течи! Волкову и Новицкому разобраться с рулевым управлением! Пожарную партию на ют! Фон Кнюпфера с докладом через пять минут! Рулевого в кормовой отсек поставить руль прямо!…"… В этот момент громыхнуло на рейде, во вспышке мелькнули пять высоких труб "Кажись "Аскольду" попало…". Два оставшихся японских миноносца уже растворились в темноте на севере. Через минуту громыхнуло снова, теперь под бортом "Цесаревича"…
— Сигнальщики! Сколько было японцев?!
— Дык, девять было, шесть наши, одного "Ретвизан", ваш Вскбродь!
— А ушли двое?!
— Точно! Двое ушли…
— Лево на борт! А чёрт! Правая машина полный, вперёд, левая назад! И Быстрее смотреть наших, скоро придётся прожектора тушить!
— Человек за бортом! Лево сорок по корме, полкабельтова! Человек за бортом!
— Шлюпку на воду, спасти утопающего! И посмотрите там рядом! — тут я почувствовала справа впереди живых — Гаси прожектора, баковые приготовиться! По команде огонь по очереди!
На палубу упала тьма, до врага осталось меньше километра, он шёл забирая севернее, видимо на фоне пожара на "Аскольде" и зажженных прожекторов уже на четырёх кораблях эскадры нас он из виду потерял или надеялся незаметно проскочить… В общем, все три баковые отстрелялись, второй выстрел даже подправлять не пришлось, удачно снаряд сам пошёл, и похоже опять попали в торпеду, потому, что на палубе японца вспух огненный шар, и скоро в отсветах гаснущего огня было видно, что обломки исчезают в воде, которая и заливает огонь.
— Всё! Это был десятый! Включить прожектора! — Шлюпка уже вертелась там, где нашла первого на воде, скоро пошла к борту, оказалось, что подняли одного мёртвого, а одного живого сразу утащили в лазарет. Волков доложил, что от удара погнуло трубу с цепью привода руля, управлять можно из кормового рулевого отсека или из баллерной, перо руля свободно и слушается. Пётр Карлович доложил, что снаряд попал в основание левого ютового орудия, выбил его из креплений и оно улетело за борт, точно трое погибших, четверо раненых, у одного плюс переохлаждение. Зацепило кормовой мостик, где пострадал Артеньев, похоже перелом рёбер. Не могут найти палубного матроса Лошкарёва, нельзя исключить, что его снесло орудием. Осколками японских снарядов никто не ранен, хотя попадания в борт и надстройки имеются. Имеют повреждения потолок нашего салона и спальни, вентиляционные трубы кормового котельного отделения. Машины с постаментов не сместились, повреждено левое крыло кормового мостика, шлюпбалки спасательного вельбота и левого парового катера, снесено леерное ограждение, палубный настил и другие мелочи, очагов пожара нет.
Из-за задымления кормовой кочегарки и ручного управления, да и куда нам было особенно спешить, мы развернулись и неспешно пошли в порт. Николая трясло! Хотелось просто набить морду Зацаренному. И правильно его сигнальщик матом крыл! Хотя, надо будет неудовольствие высказать, уточнить, кто это там развлекался, надо к раненым сходить, как там Артеньев? Перемазавшийся от лазанья в трюме Волков уже на мостике и принял управление. Местами слышался нервный смех, экипаж отходил от первого боя, хотя, если считать стычку с пиратами, то уже второго. А семь миноносцев из десяти, не такой уж плохой счёт, а "Цесаревичу" видимо судьба, хотя "Аскольда" на "Палладу" с "Ретвизаном" разменяли. Надо ещё разобраться с их повреждениями, в прошлый раз все затопились на мелководье, с которого их потом долго и тяжело снимали.
У Артеньева клокотало в груди и отхаркивалась алая кровь, пришлось его срочно лечить. Пока Георгий Самуилович докладывал, я подлечила ещё троих раненых, у одного со сломанной рукой только активировала регенерацию кости в лубке удачно легли, надо сказать, чтобы не трогали, дня через три уже начнут срастаться. Кстати, у Сергея Николаевича действительно три ребра сломаны, острый конец одного внутрь грудной клетки торчит, и повредил лёгкое, повязку снимать не стала, загладила острые концы, закрыла раны лёгкого вычистила гемо- и пневмоторакс****.
