Пока мы раздумывали, куда нам следует направиться, в береговой штаб или на флагманский "Петропавловск", за нас всё решилось само, на катере с "Петропавловска" прибыл офицер для поручений с приказом адмирала Старка немедленно прибыть на флагман. Ну, чего-то подобного и следовало ожидать. Я внутри психовала ужасно, наверно мало есть на свете вещей, которые я ненавижу больше, чем разборки на ковре у начальства. Николай, на удивление был почти безмятежен, даже мелькнула мысль: или я чего-то в этой жизни не понимаю, или он сошёл с ума… Н

иколай прихватил подготовленные рапорты, и проследовал на катер. Уходя распорядился отпустить посменно команду на берег. Радостная Клёпа уже улетела охотиться. В западном бассейне почему-то не было видно ни "Чиоды", ни "Акаси", а истребитель здесь и не мог быть, его место у судоремонтного завода. Ну, что ж, поедем бодаться, выбора всё равно нет.

В салоне Старка, кроме него присутствовал контр-адмирал Витгефт и флаг-офицер капитан первого ранга Эбергард. Если у двух гостей выражения лиц были безмятежными или даже любопытные, то красное лицо начальника над эскадрой являло едва сдерживаемую бурю.

— Ваше Превосходительство! Капитан второго ранга Эссен прибыл по Вашему приказанию!

— Очень хорошо! Не желаете ли объясниться? Что вы здесь устроили?

— Ваше Превосходительство! Боюсь, я не понимаю о чём вы. По моим последним действиям вот рапОрты, а предыдущие я передавал Вам при первой возможности и они должны быть у Вас.

— Боится он! Видели?! Не понимает! Как вы смеете без приказа вытворять, что вам вздумается?! Пока я ещё ваш прямой начальник!

— Ваше Превосходительство! Вы меня обвиняете в том, что я не выполняю прямых приказов непосредственного начальства? Я правильно Вас понимаю?

— Именно так! И что вы на это желаете ответить?!

— Ваше Превосходительство! У меня есть сведения о том, что у Вас касательно моего корабля есть отдельный приказ, но вы его почему-то до меня не довели.

— Есть, только это чушь какая-то, я его не понимаю и не вижу в нём никакого смысла!

— То есть, Ваше Превосходительство, вы обвиняете меня в том же, что делаете сами, то есть не выполняете приказ своего непосредственного начальства.

— Это не вам решать!

— Конечно, только я выполнял приказ вышестоящего начальства и, в конце концов, о его исполнении буду отвечать перед его отдавшими.

— Тогда почему вы не поставили меня в известность и не согласовали со мной ваши действия?

— А когда мне было согласовывать, Ваше Превосходительство? Когда ночью перед атакой миноносцев, с учетом того, что назначенная в выдвинутый дозор канонерская лодка сломалась, я запросил на "Петровпавловск" разрешение выдвинуться и занять её место, в течение получаса мне так и не дали ответа, и если бы я на свой страх и риск не выдвинулся и не попытался пресечь атаку японских миноносцев, вполне возможно, что от десяти пострадало куда больше кораблей, чем от двух оставшихся, которые я возможно бы сумел остановить, если бы не был обстрелян с броненосца "Победа". Днём, перед подходом японского флота для согласования с вами мне бы пришлось бегать по берегу и искать вас, так как на "Петропавловске" вы отсутствовали. Дальше просто не имел возможности из-за дефицита времени.

— Ну, допустим, что это так! А что вы устроили со своими трупами, Зацаренный мне уже десяток рапортов написал?

— Ваше Превосходительство! Это не трупы, это погибшие геройские моряки моего корабля, а погибли они от подлого удара в спину, вернее выстрела с броненосца "Победа", поэтому, считаю полезной воспитательной мерой матросам и офицерам этого корабля посмотреть на дело своих рук и может, в дальнейшем они поостерегутся расстреливать русские корабли.

— А Зацаренный клянётся, что это не его снаряд!

— А что ему ещё остаётся делать? В противном случае выбор между позором и пулей в висок. Вот только когда мы привезли погибших на броненосец, никто не возражал, потому, что знали свою вину. Я не собираюсь устраивать шум и судебные разбирательства. Поставленной цели я уже достиг, матросы и офицеры будут думать, поэтому сегодня мы заберём тела наших товарищей и завтра будем их хоронить всем экипажем, если у вас нет других планов по этому вопросу.

— Мне что, ещё вопросами похорон всяких матросов заниматься?!

— Ваше Превосходительство! Это не "ВСЯКИЕ"! Это матросы самого героического корабля флота, который за первые дни войны уже пустил ко дну ДВАДЦАТЬ ШЕСТЬ кораблей противника, из которых два новейших эскадренных броненосца, один броненосный крейсер и четыре бронепалубных крейсера, не считая остальных, а два крейсера и истребитель привёл в базу в качестве трофеев!

— Ну, ладно, не придирайтесь к словам! Лучше расскажите, кто вам дал право устраивать бойню в нейтральном порту?!

— Удивительно, но именно этот вопрос, слово в слово мне задал командир французского стационера. И отвечу Вам так же, как ответил ему, что мы с Вами видимо вкладываем разный смысл в термин "НЕЙТРАЛЬНЫЙ ПОРТ", если до меня там уже больше суток высаживаются японские войска, в этот "НЕЙТРАЛЬНЫЙ ПОРТ" входит японская эскадра и под угрозой устроить расстрел прямо в порту вынуждает русские стационеры выйти с рейда, после чего их расстреливает и они вынуждены были затопиться. И после всего этого порт называется НЕЙТРАЛЬНЫМ?! Удивительно такое слышать!

— Но вы ведь утопили там нейтральные суда!

— Отнюдь! Ни одного невиновного судна я не топил! Суда не занятые перевозкой военной контрабанды мы не тронули. Даже не препятствовали уходу японского парохода "Юнг-Ми", а суда перевозящие военную контрабанду могут либо задерживаться призами, либо уничтожаться на усмотрение командира корабля. Так как для меня было важнее привести в непригодность порт Чемульпо и затруднить высадку японских войск, я принял решение использовать их затопление, для блокирования фарватеров.

— Ну, а английский пароход без груза, зачем вы его утопили, там ведь не было никакой контрабанды!

— По личной настоятельной просьбе командира английского стационера мистера Бейли!

— Что за чушь! Когда он даёт интервью и утверждает обратное?

— Есть куча свидетелей, что до потопления этого судна ко мне на борт поднялся мистер Бейли, и устроил безобразную сцену, когда я отказывался это сделать.

— Но капитан судна тоже утверждает, что вы потребовали от него задолго до этого покинуть судно и даже угрожали и стреляли.

— Случайный выстрел мелкокалиберной пушки практическим снарядом, матрос не знал, что она заряжена, вот и случился казус. Если бы мы стреляли, вы же сами видели, как мои канониры стреляют.

— Но вы же не будете отрицать, что говорили ему, чтобы он покинул судно и договаривался с английским крейсером о вывозе команды?

— Знаете, капитан был сильно пьян и боюсь просто не очень понимал о чём идёт речь. Мы действительно подходили к нему и предупреждали, что очень опасно брать контракты на перевозки в зоне военных действий, что это крайне рискованно и может ему для безопасности лучше покинуть район боевых действий на военном корабле, а не на беззащитном торговом судне.

— Но он утверждает обратное!

— Это его проблемы, вы не находите? У меня свидетелей целый экипаж, и что мне слова какого-то пьянчуги капитана?

— Но это ведь англичане! И английское судно!

— Вы, извините, Ваше Превосходительство, позвольте уточнить, кому присягали, русскому Императору или английской Королеве?!

— Не забывайтесь!

— Я не забываюсь! Я просто озвучиваю вопрос, который возникнет у каждого думающего человека, который узнает о нашем разговоре!

— Ладно! Давайте ваши бумажки и можете быть свободны! — Николай сделал пару шагов, положил на стол рапорты, отошёл обратно и остался стоять. От лица Старка уже можно было смело прикуривать, Витгефт едва сдерживал довольную ухмылку, Эбергард сидет с каменным лицом, думаю, что он внутри уже очень сожалел, что оказался в команде Старка. — Вам что-то не ясно? Или у Вас есть какие-то вопросы?