Быстро пронеслась ночь. И вот сто восемьдесят смельчаков рассаживаются вместе с гостями по чайкам. На атаманской чайке взвивается хоругвь. Обнажаются казацкие, да и гостей, головы. Начинается молебен. Затем кошевой машет булавой, и атаман произносит:
– Прощай, кош-мати, да хранит тебя Пресвятая Богородица!
Оставшиеся на берегу казаки вбегают в реку и толкают чайки на выход. Их подхватывают, наполненные весенней силой, еще холодные воды. Первый изгиб реки – и растаял в прибрежной дымке дорогой каждому казачьему сердцу кош.
Дементия Давыдова и Юрия Воробьева посадили рядом. Перед ними – кованый сундук под замками. В нем подарки патриаршему дому. Одной рукой каждый придерживает сундук. Лица их побелели. Языки тщательно облизывают высохшие губы. Им страшно. Пугает широта разлившегося Дона, где далекие берега кажутся узкой, безжизненной полосой. Действует на нервы дикий крик чаек. Гости, стараясь не смотреть по сторонам, глядят на широкие, потные спины казаков, которые работают дружно, слаженно. Этим можно только любоваться, забывая о действительности. Потихоньку они обвыкаются. Появляется аппетит. И уже вяленая вобла или кусок копченого сала да сухарик кажутся княжеской пищей, а глоток воды – больше не дают – несказанным счастьем. Себя они успокаивали тем, что казаки, получившие столько же, весь светлый день неустанно занимаются греблей.
Река пустынна. В это время только отчаянные головы пускаются в плавание. Много разных бед у таких пловцов на пути. И унесенное бревно, дерево, невесть откуда взявшаяся льдина. Но только Давыдов и Воробьев об этом не знают. Освоившись, они потихоньку начинают шептаться, проверяя на груди письма. Их два. У каждого. Так советовал Пожарский. Кстати, кто он такой? Что князь, им хорошо известно. Но до… и почему он «свой» на Дону? Но… Симеон велел держать язык за зубами, а глаза – за веками. Сказано строго. Великий князь шуток не любит, когда они касаются дела.
А лодии летят, действительно, как чайки. Да и гребцы неутомимы. Берега все дальше удаляются от них. Но однажды какой-то необыкновенный запах ударил им в нос. Что это такое? Они удивленно поглядели друг на друга. Но ответа не нашли. Заметно меняется цвет воды. Он становится не то зеленым, не то черным…
Кто-то крикнул: «Земля!» Княжьи посланцы завертели головами. Приподнялись. И за казачьими головами увидели чернеющую полосу. Вдруг на передней чайке кто-то поднялся и замахал руками. Впервые казаки перестали грести. Волны развернули ладью, поставив ее боком, и посланцам хорошо было видно, как с первой ладьи несколько казаков пересели в маленькую лодчонку, привязанную за корму, и поплыли к берегу. К вечеру они вернулись, и чайки направились к берегу.
Когда они причалили и сошли на берег, то посланцам показалось, что земля колеблется в такт волнам. Но потом все обошлось и захотелось узнать, что это за земля. Один из казаков назвал эту землю Крымом. Княжеских посланцев она поразила зеленью, которая здесь буйствовала.
– Вот те на! – вырвалось у Воробьева.
– А у нас только почки набухли, – добавил Давыдов, поняв удивление своего товарища.
Да только любоваться этой зеленью долго не пришлось.
Пополнены водные запасы, и казаки, помолившись, двинулись дальше. Дементий не выдержал и спросил у казака, где они плывут.
– По морю, – ответил тот.
Небо благосклонно относилось к этой довольно странной поездке. Это подметил Воробьев, на что Дементий ответил:
– Тем самым оно благословляет княжеское желание.
– Там увидим, – философски промолвил Юрий.
Действительно, плаванье проходило днем под ясным, голубым небом, а ночью звездное небо изумляло северян своей южной красотой. Оно казалось им таким ухоженным, чистым.
Погоду они «сглазили». Легкий, освежающий ветерок вдруг начал набирать силу. До этого незаметный полет чаек резко изменился. Их надрывные крики подняли тревогу. На небе появились обрывки облаков. К чайке, где сидели княжеские посланцы, неожиданно пристала одна из лодий. Сообщение было коротким: одному из московитов надо пересесть в их чайку. Тут они впервые за все время пути увидели Пожарского. На их удивленные восклицания: «Зачем? Почему?» он ответил коротко:
– Надвигается буря! Всякое может быть.
У борта сидел Дементий. Он поднялся, кивнул на прощание товарищу и с помощью князя перебрался в их ладью.
А казаки странно засуетились. И Пожарский, и его спутники были несколько удивлены, что между сиденьями, чуть не на всю длину чаек, лежал какой-то лес: брусья и дщицы. Когда отплывали, было не до расспроса: для чего они. А вот теперь они внимательно наблюдали за действиями казаков, производимыми с этим лесом. Брусья прибили к бортам поперек лодий так, чтобы концы их выступали в море. Их соединили широкими дщицами. Получилось что-то вроде крыльев. Ценность сей выдумки они оценили, когда гигантские волны стали бросать чайки, как щепку. Но эти «крылья» не давали волнам, разъяренным и злым, перевернуть лодии. Всем пришлось усердно работать папахами, вычерпывать заливавшую их воду.
Сколько длилась эта природная вакханалия, никто не знал. Сутки, двое… Но московиты не услышали ни одного стона, испуганного крика, жалобы. Они и сами удивлялись себе, что, забыв все на свете, не покладая рук трудились вместе со всеми. Наконец борьба казаков с морской стихией была закончена. Победили люди. Когда Пожарский огляделся, то в море оказались они одни. Куда тех раскидало, не знал никто.
Все стихло внезапно, как и началось. Умчались куда-то тучи, унося с собой карачун, обнажив небо, на котором солнце радостно приветствовало казаков. Оно было в зените, отмечая середину дня. И тут усталость взяла свое. Все поголовно, кто как, устроившись, стали засыпать. Проснулись, скорее, очнулись, на исходе второго дня. Оглядевшись, вновь не увидели соседних чаек. Живы иль нет? Но бывалые мореходцы на каждой чайке дело свое знали. Если живы, сойдемся. На всякий случай по ночам костер на носу зажигали: авось огонек увидят.
Надежда вскоре оправдалась. Нашлась одна из пропавших чаек, прилетела на огонек. И опять небо сделало так, что и Дементий, и Юрий встретились вновь. Правда, темно-каштановые волосы Дементия слегка стали отливать серебром. По такому случаю атаман разрешил налить по хорошей чарке водки и дать по куску сала.
Дни бежали один за другим. И вот, когда казалось, что плаванию не будет конца, чей-то звонкий голос оповестил: «Земля!» Дементию показалось, что он уже и забыл это слово. Но он не успел подумать, что будут дальше делать казаки, как тот же голос вновь оповестил: «Тромбак!»
– Че ето? – сунулся Дементий к одному казаку.
Тот посмотрел на него странным взглядом и ответил:
– Тромбак и есть тромбак!
Тот догадался сам, увидев далекие паруса какого-то корабля.
А на атамановой чайке состоялся по этому случаю интересный разговор между батькой и Пожарским. Прогнав казака, атаман сел рядом с московитом.
– Ну, че, Андрей, – хитро прищурив глазки, проговорил атаман, – как думаешь, не засиделись ли казачки?
Тот намек понял, глядя на тромбак, который держался поближе к берегу. Ясно, что это был купсов корабль. Его стерегли, значит, было что стеречь.
Казацкое нутро Пожарский познал хорошо. Сейчас все их помысли о дуване. Запрети взять его – трудно предвидеть последствия. Сейчас они стараются вовсю. Но ударь по рукам… Нет! Княжеское поручение он выполнит. И только сказал атаману:
– Ну, поджигай!
Атаман все понял и враз преобразился. Взвилась ввысь харунка. Казаков не узнать! И полетели чайки с утроенной скоростью. Атаман едва успевал командовать.
– Я захожу направо!
Другие делят: кто с кормы, кто с борта.
Поздно команда тромбака увидела опасность. Капитан, видать, чтобы спастись, резко направил корабль к берегу. Да не успел. Одна чайка отсекла этот путь. А на нос уже лезут казаки, отчаянно вступая в схватку. Да кто может выдержать напор застоявшегося казака! Его сабля мелькает быстрее молнии. Он чем-то напоминает кошку: гибок, быстр, резок. Дементий с Воробьевым только «хлопают» глазами да поглядывают на ухмыляющегося князя: че же он не остановит безобразие? А его лицо загорается боем тех, кто так решительно штурмует корабль. Ностальгия по его юности. Он чуть не смеется, видя, как команда сыплется с палубы в море, как горох. И вот ему ясно: корабль во власти казаков. Они что-то бросают в чайки, что-то в море.
