– Ах, отец, – сконфузился юноша, – хвала создателю, вот вы и вернулись! Я только и ждал этого момента, чтобы передать вам бразды правления и отправиться в новый поход, заручившись вашей поддержкой.

– В новый поход? – неодобрительно отозвался государь. – Ты хочешь покинуть меня? Неужели мы встретились после десяти лет разлуки лишь затем, чтобы снова расстаться? Нет, сынок, так не годится. Дай мне время насладиться твоим обществом, которого я был так долго лишён.

Сарнияр почувствовал себя пристыжённым, признав в душе его правоту.

– Ты должен уделить немного внимания делам своего государства, – продолжал Аль-Шукрейн, – приучить себя разбираться в них. Не забывай, что ты мой преемник на троне, который перейдёт к тебе после моей смерти.

– Я не могу себя заставить заниматься ими, – повесил голову царевич. – Даже вашего опыта и мудрости недостанет, чтобы разобраться во всех упущениях дядюшки, которые довели нас до грани разорения. Для того чтобы восстановить наши финансовые ресурсы, необходимо пополнить их свежими вливаниями. Поверьте, отец, я принесу гораздо больше пользы, отправившись за добыванием этих средств, нежели оставаясь здесь и помогая вам по крупицам собирать развеянное по ветру состояние.

– Ты заблуждаешься, дитя моё, есть и другой способ вернуть нам былое могущество, – возразил Аль-Шукрейн. – Для этого не нужно никуда уезжать, богатство само придёт в твои руки.

Царевич недоверчиво покосился на него. По тонким губам царя плутала хитроватая усмешка.

– Другого способа нет, – убеждённо заявил Сарнияр. – Могущества нельзя достичь без борьбы. В этом я уже убедился на собственном опыте.

– И всё же то, что я сказал тебе, не пустые слова, – настаивал царь. – Скоро сам увидишь, сынок. А пока ты не отправился в поход, изволь подписать эти бумаги, которые не терпят отлагательства.

Он протянул сыну довольно толстую пачку бумажных листов.

– Что это за бумаги, отец? – спросил Сарнияр, просматривая их без особого любопытства.

– Разные бумаги, мой мальчик. Не буду утомлять тебя, перечисляя их назначение, поскольку ты не выказываешь интереса к делам своего государства. Скажу лишь, что все они требуют твоей подписи, пока я формально не восстановлен на престоле.

– Разве мне не положено знать, что я подписываю?

– Какое обидное недоверие, дитя моё! Ну, например, вот эта бумага – приговор совета министров, осудивших на смертную казнь твоего дядю Муселима, обвинённого в государственной измене.

Рука Сарнияра, сжимавшая тростниковое стило, дрогнула, посадив уродливую чернильную кляксу на бумагу.

– Вы осудили его на смертную казнь? – растерянно спросил он.

– Не только я, но также и преданные мне визири, разделившие со мной позорную ссылку. Я надеюсь, ты не обещал ему помилования?

– Нет, но ждал, что вы ограничите его наказание тюремным заточением. Вспомните о том, что он сохранил вам жизнь, а меня даже не изгонял из страны. Я рос вдали от двора, но всё равно считался его наследником.

– Опомнись, мой мальчик, что ты говоришь! – в гневе воскликнул Аль-Шукрейн. – Умоляю тебя, не порти впечатления от нашей встречи.

– Дядя Муса изменник, но он нам родня. Пророк, чьё вероучение мы приняли, запрещал своим ансарам (прим. автора: последователи пророка Магомета) братоубийство.

– За кого ты просишь, Сарнияр Измаил? – не на шутку рассердился государь. – За презренного вора, укравшего у твоего отца могущество и власть? Кто поручится, что он не сделает этого снова, что стены тюрьмы остановят его? Пока в этом исчадье ада тлеет жизнь, я буду сидеть на троне, как на бочке с порохом. Лишь казнь угомонит этого бунтаря, в противном случае покой нам будет только сниться.

Сарнияр молчал, склонив голову над бумагами, лежавшими у него на коленях. Чуть погодя, когда гнев его немного остыл, царь осведомился:

– Ты желаешь узнать содержание других документов?

– Нет, – ответил Сарнияр, с отвращением глядя на них.

Он не стал разбирать толстую пачку и расписывался, отворачивая уголки бумаг, на которых ставил свою подпись.

* * *

Уже сгущались сумерки, когда Сарнияр вышел из дворца и направился к соборной мечети.

В просторном помещении храма, освещённом слабо тлеющими факелами, не было ни души. Неслышно было и заунывного пения муэдзина, созывающего население Алькадира на вечернюю молитву.

Сарнияр удивился этим двум обстоятельствам, так как впервые за много лет явился поклониться Аллаху, не опоздав ни на минуту. Но, желая уединения после нелёгкого разговора с отцом, он был только рад отсутствию компаньонов. Он медленно прошёлся по пустынному залу, выбирая место для совершения намаза. В эту минуту дверца одной из комнат клира приоткрылась, впустив в зал седобородого муфтия.

– Салам алейкум, ваше высочество! – приветливо поздоровался он. – Рад снова принимать вас в своём святилище. Вы собрались творить молитвы здесь, в общем зале? Позабыли о молельне, пристроенной к храму для высочайших персон?

– Я не забыл, что мы здесь на особом положении, великий шейх. Но сейчас мне хотелось бы побыть одному.

– Вы будете там один, ваше высочество. Никто из ваших близких не явился на вечернюю молитву. Вероятно, они устали в дороге и решили совершить намаз дома.

– Это хорошо, потому что сейчас мне не хочется пересекаться с ними.

– Как странно слышать это от вас, – удивился муфтий. – Вы так ждали их возвращения.

– Да, – с горечью согласился Сарнияр. – Я дожидался их с большим нетерпением.

– Но они не оправдали ваших ожиданий, верно? Я вижу, вы чем-то угнетены и разочарованы.

– Один из моих братьев, – промолвил Сарнияр, – похоже, вовсе не рад, что вернулся на родину. Собственно, он родился в Индии, и там у него осталась невеста, которую он любит сызмала. Другому брату я невольно напомнил, что он всего лишь второй сын, а не наследник. В моё отсутствие он, вероятно, об этом забывал. А между тем мне хотелось бы подружиться с моими братьями, завоевать их любовь.

– Но при этом не упускайте из виду их чаяний, – отметил старик. – Заразившись дурным примером вашего дяди, они вполне могут стать вам соперниками в притязаниях на престол. Я бы советовал вам сойтись с самым младшим из братьев, Малек Явидом.

– Но ему всего три месяца отроду, – засмеялся Сарнияр.

– Вы воспитаете из него своего союзника. Поверьте, это легче сделать, пока дитя ещё лежит в колыбели.

– У меня нет опыта в общении с младенцами.

– Тогда вам следует жениться, и немедленно.

– Жениться? – разочарованно протянул Сарнияр. – О шейх, зачем вы хотите повесить на меня это ярмо? Как же я достигну своей цели с гирями на ногах?

– А какой цели вы стремитесь достичь? Надеетесь покорить континент, как Искандер (прим. автора: Александр Македонский)?

– Для начала ограничусь Аравийским полуостровом.

– Это благородная цель. Но чем больше пространства вы покорите, тем острее будете чувствовать своё одиночество. Я говорю вам об этом с уверенностью пастыря и знатока человеческих душ. А кому вы всё оставите, если у вас не будет семьи? Своим братьям, которые уже сейчас заглядываются на престол ваших предков?

– Ваши слова заставляют меня задуматься, шейх. Я поразмыслю об этом на досуге. А сейчас мне хочется просто помолиться.

– Я провожу вас, ваше высочество.

Сарнияр проследовал за муфтием в башню, пристроенную к храму для членов царской семьи. Поднимаясь наверх по винтовой лестнице, они продолжали переговариваться вполголоса, так как громкие голоса здесь звучали жутковато.

– Конечно, я со временем женюсь, великий шейх. В конце концов, все женятся рано или поздно. Но пока мне хочется погулять на свободе. Посудите сами, какой из меня муж, если я всё время думаю только о баталиях.

– И когда вы планируете связать себя брачными узами?

– Не раньше, чем отвоюю полуостров у Османов.

Муфтий глубоко вздохнул.

– Ваши слова успокаивают мою совесть, – загадочно произнёс он. – Я долго не склонялся на уговоры вашего батюшки, но теперь вижу, что вы не оставили ему другого выбора.