Сарнияр сразу оживился и панибратски положил руку ему на плечо.

– Выпьете со мной чару финиковой бражки, ага?

– Э-э… – смешался янычар, – вообще-то Коран запрещает употреблять подобные напитки.

– Знаю, – вздохнул Сарнияр, – но мы, румалийцы, произошли от горстки крестоносцев, уцелевших в неравном бою с сарацинами. Устав кочевать по пустыням Аравии, наши предки основали Румайлу. Поначалу она представляла собой палаточный городок, но за века так разрослась, что могла уживаться с соседями, только сделавшись исламской страной. Мы стараемся жить по заветам Пророка, но два из них нам трудно принять.

– Вот как? – заинтересовался старшина янычаров. – И какие же?

– Отказ от вина и многожёнство. Странно, что вы спрашиваете меня об этом. Вы прослужили этой стране много лет…

– Хм! – усмехнулся Нуреддин-ага, с удовольствием прихлёбывая бражку. – Я служил царю, который пьёт вино. Но этот порок может сойти за добродетель в сравнении с другим его пороком. В своём дворце он не держит женщин, вместо сладостных гурий его ублажают прекрасные юноши.

– И вы с усердием служите этому развратнику? – гневно воскликнул Сарнияр.

– Я ему больше не служу, – задорно объявил здоровяк. – Контракт мой закончился, а этот, с позволения сказать, самодержец даже не потрудился его оплатить. А между тем я бы не прочь тут остаться. Янычары исконно служат Османам пехотой, а Румайла посадила мой полк на коней, уравняв нас с султанскими сепахами (прим. автора: воины султанской кавалерии). Догадываясь, с какой целью вы здесь залегли, я пришёл предложить вам свои услуги. Полагаю, полторы тысячи обученных бойцов для неё не будут лишними.

– На каких условиях? – деловито спросил Сарнияр.

– Чума египетская! – ругнулся захмелевший старшина. – Кормите досыта!

– Поите бражкой, – подсказал Сарнияр.

– Ну, иногда… в порядке исключения, – согласился Нуреддин-ага.

– Тёплая постель…

– Да, ну и своевременное жалованье. Чего ж ещё желать вояке?

– Мне повезло, что я имею дело с человеком вашего толка. Ну что ж, договорились, ага. А теперь позвольте посвятить вас в свой план.

* * *

– Проснитесь, государь! – расталкивал спящего владыку красивый юноша с бледным лицом и длинными, вьющимися волосами.

– Что случилось, Керим? – Муселим приподнялся на постели и окинул опочивальню мутным взглядом.

– Ваши янычары…

– Ангел мой, тебе это привиделось. Они, должно быть, уже пересекли границу Румайлы.

– Нет, мой повелитель, они здесь, за воротами.

Муселим соскочил с постели и растерянно пригладил редкие волоски на почти лысом черепе.

– Наверное, что-то случилось. Почему они вернулись?

– Нуреддин-ага требует, чтобы его немедленно провели к вам.

Муселим удручённо кивнул и принялся натягивать домашний халат. Через несколько минут в опочивальню, расталкивая толпившихся у дверей слуг, ворвался Нуреддин-ага.

– Мой повелитель! – вскрикнул он, бросаясь перед ним на колени. – Горе вам, горе! Ваше государство в опасности!

– О чём ты говоришь? – пролепетал обуянный страхом Муселим.

– Вселенское возмущение! Мятежники взяли столицу в клещи. Их полчища, несметные полчища саранчи и навозников, собранных со всех окрестностей Румайлы.

– Кто зачинщик? – взвизгнул насмерть перепуганный царь.

– Ваш племянник, Сарнияр Измаил.

– Но ведь он же щенок!

Нуреддин-ага хмыкнул так громозвучно, что потухла одна из лампад.

– Видели бы вы этого щенка! В нём почти семь футов росту, а шея как у доброго быка…

Муселим в сердцах ударил кулаком по медному прикроватному столику, на полированной поверхности которого отразилось, как в кривом зеркале, его перекошенное лицо.

– Нужно было прихлопнуть гадёныша, пока он ещё в бирюльки играл!

– Но ведь он же наследник, а у вас нет детей.

– Я ещё не стар, – возвысил голос царь, – и вполне способен произвести потомство.

Нуреддин-ага деликатно промолчал.

– Что будем делать, ага?

– Обороняться, государь.

– Что ж, похоже, другого выхода нет. Кто сегодня несёт караул на вышках?

– Рахим и его подчинённые, повелитель.

Муселим вздохнул с явным облегчением.

– Хвала Аллаху, вседержитель за нас! Я доверяю этому парню, он лучший из лучших. Эй, охрана! Передайте Рахиму, пусть откроет ворота и впустит янычаров, всех до одного. Нуреддин-ага, вы с вашими людьми займёте все оборонительные сооружения в городе. Потрудитесь объявить осадное положение. Пусть все жители, от мала до велика, отправляются на оборону города.

– Я распоряжусь, чтобы все ваши приказания были исполнены, – ответил старшина. – Но мне самому лучше остаться с вами на случай, скажем, внутренних волнений.

– Горожане могут взбунтоваться? – испуганно вскрикнул Муселим.

– Не исключено, что они захотят поддержать своих деревенских сородичей. А это сильно осложнит наше положение.

– Мне нужно где-то укрыться, – трусливо проблеял Муселим. – Отсидеться в каком-нибудь безопасном убежище, пока всё не закончится.

– Мы можем проникнуть в подвалы и забаррикадироваться там, – предложил Нуреддин-ага.

– Хорошая идея! – одобрил Муселим. – Только пусть туда спустят побольше припасов. Одному Аллаху ведомо, сколько дней и ночей там придётся провести.

Через некоторое время переодетый в форму стражника царь спустился во двор. За ним следовали старшина янычаров и юный Керим. Охрана безмолвно расступилась, пропуская их через строй. Нуреддин замешкался, обмениваясь парой слов с одним из своих янычаров, принёсшим ему какое-то известие.

– Нам следует поторопиться, – шепнул он царю. – Мне только что доложили, что горожане повально отказываются повиноваться вашим приказам.

– Собаки! – в бешенстве прорычал царь. – Поспешим, Нуреддин! Эта чернь может напасть на нас в любую минуту.

Нуреддин-ага проводил Муселима к надёжно запертому входу в подвалы.

– Спускайтесь, государь. – Он легко отодвинул железную крышку люка и посветил в него фонарём.

Муселим боязливо сунул голову в тёмный каменный мешок, но через минуту вынырнул обратно.

– Там слишком сыро, и пропасть крыс. Я не продержусь там и получаса.

– Но, владыка, что же делать? Горожане восстали, и теперь нам остаётся рассчитывать только на самих себя. Мои люди не могут защищать вас сразу на двух фронтах. Вам непременно нужно где-нибудь схорониться.

Старшина янычаров почесал затылок и неожиданно предложил:

– А что, если вам спрятаться в одной из тюрем?

– Что?! – подпрыгнул царь. – Ты, часом, не ополоумел, ага?

– Напротив. Кому придёт в голову искать вас там?

– Гм… – засомневался царь. – Но воздух в темнице ещё тяжелее, чем в подвалах.

– В отношении казематов я с вами согласен. Они расположены ниже уровня тюрьмы, и в них, действительно, легко задохнуться. Но в покоях, занимаемых «отцом порки» (прим. автора: начальник тюрьмы), воздух скорее целебный, судя по его румяной физиономии.

– Хорошо, – согласился царь, – веди меня в тюрьму, Нуреддин.

Оставив далеко позади царскую резиденцию и прилегавшие к ней кварталы, троица уже с трудом прокладывала себе дорогу по тесным улочкам, запруженным нескончаемыми кавалерийскими потоками, которые всё прибывали и прибывали в город через центральные ворота.

– Что-то слишком много людей, ага, – встревожился Муселим, щуря близорукие глаза, шевеля ноздрями и водя носом из стороны в сторону, словно испуганный зверь, старающийся уловить по запаху, откуда исходит опасность.

Нуреддин косо ухмыльнулся, отметив мимоходом, что царский любимчик внезапно исчез, словно растворившись в воздухе.

– Вам это только кажется, государь, – заверил он, обратив глаза на всадника, который отделился от войска и, красуясь, то поднимал своего коня на дыбы, то заставлял его проделать головокружительные курбеты. – Это всё мои люди, ваши верные слуги. У вас просто двоится в глазах.

– Вроде я ничего не пил сегодня, – вспомнил Муселим.

– Ну, так выпейте, государь, – предложил Нуреддин, отцепив от пояса фляжку и протянув её царю. – Да простит нас обоих Аллах, но вам потребуется много сил, чтобы пережить эту ночь.