– Как ты не поймёшь! – вспылил Сарнияр. – Это богатство не даровано, а навязано мне! Я не хотел его, тем более такой ценой. Вся эта история с вымиранием княжеского рода внушает мне отвращение к наследству магараджи.

– Со временем вы справитесь с этим чувством.

– Нет, Рахим. Проклятому золоту Голконды я предпочитаю военные трофеи. Давай поскорей решим, с чего нам начать нашу кампанию. Ты уже изучил карту полуострова? Учти, меня интересуют только ценные объекты, я не желаю рисковать своей жизнью из пустого тщеславия.

Рахим извлёк из-под полы длинную пёструю карту, расчерченную линиями долготы и широты.

– Взгляните и сами убедитесь, что наибольшую ценность на полуострове представляют морские порты, но все они под властью Великого Турка. Самый лакомый кусок – Алла-Илем, морская база турок, куда стекается всё награбленное ими золото. С моря он для нас недосягаем, поскольку мы не располагаем флотом. А если бы и располагали, город надёжно защищают от вторжений «морские львы» султана Мюрада. Турки цепко держат свои позиции в Аравии и никому не уступят своё господство над морем. Подумайте, стоит ли сражаться с ветряными мельницами.

– А что защищает Алла-Илем со стороны материка? – спросил Сарнияр, пропустив мимо ушей его последнее замечание.

– Приграничные крепости, ведущие между собой и городом хорошо налаженную связь. Едва вы начнёте штурм одной из них, как к ней на выручку подоспеют «летучие эскадроны». Так называются разъезды, патрулирующие оккупированную турками территорию. Послушайте, ваше высочество, оставьте вы эту затею, не помышляйте о том, чего нельзя достичь без опыта в боевых операциях и сил, превосходящих противника.

– Но опыт приходит в процессе сражения, а поле боя – наилучшая практика для новичка, – убеждённо заявил Сарнияр. – Откуда у меня возьмётся опыт, если мы будем сидеть, сложа руки?

– Может быть, нам следует начать с простых упражнений? – предложил Рахим. – Прежде чем развернуть масштабное сражение, было бы разумнее попробовать свои силы на небольшой арене.

– Что ты подразумеваешь под небольшой ареной? – заинтересовался Сарнияр.

– Арабские города, один из которых, Аль-Акик, лежит практически у наших дверей.

– А много ли там золота?

– Достаточно, чтобы покрыть расходы на содержание вашей армии, но слишком мало, чтобы привлечь к себе внимание османцев.

– Значит, мы не поссоримся с турками, если завладеем этим городом?

– Так точно, ваше высочество, – улыбнулся Рахим. – Не стоит пока с ними ссориться. Вдруг вы обнаружите, что военная профессия не ваша стезя.

– До Аль-Акик не более четырёх суток езды, – не слушая его, отметил Сарнияр. – Мы выступаем завтра же на рассвете. Дай мне карту, Рахим, я хочу изучить все подходы к городу.

– Как вам угодно, – пожал плечами Рахим. – Я оповещу о вашем решении военачальников.

– На правах амирбара, – напомнил ему Сарнияр тоном, не допускающим возражений.

Приятели ещё какое-то время поболтали о том о сём, потом поужинали вместе, после чего Рахим ушёл. Оставшись один, Сарнияр спустился по каменным ступеням террасы в окружённый аркадами внутренний двор. Задержавшись у лестницы, ведущей на женскую половину, он с минуту простоял неподвижно, о чём-то размышляя, затем ускоренным шагом вернулся на террасу и скрылся за створками двери.

Прильнув к окну своей опочивальни, княжна Лейла проследила за всеми перемещениями мужа и в отчаянии стиснула руки.

– Ведь он же хотел подняться ко мне! – воскликнула она. – Ты видела, Гюльфем?

– Да, госпожа, – кивнула горничная, стоявшая рядом с ней у окна.

– Так отчего же он передумал, как ты считаешь?

– Ваш муж провёл почти весь день на террасе со своим фаворитом. Мальчишка, приставленный к вам для посылок, как его, кажется, Якуб прогуливался во дворе и слышал, о чём они говорили.

– И о чём же? – в нетерпении спросила Лейла.

– Его высочество собрался на войну, госпожа. Уже завтра на рассвете.

– На войну? – всплеснула руками Лейла. – Какая ужасная весть! Почему наш создатель так безжалостен ко мне? Сначала заставил меня пережить моих родных, а ведь они были куда крепче здоровьем, чем я. Потом это замужество…

– С молодым принцем, которого вы успели полюбить, госпожа, – робко вставила Гюльфем.

– А что толку, Гюль? – всхлипнула Лейла. – Похоже, он разочарован во мне, раз спешит скорее расстаться со мной. Я даже не смею судить его за это. Что за радость от слияния с женщиной, склонной к обморокам в самый пикантный момент!

– Вы невиноваты в своей немощи, – принялась утешать её Гюльфем. – Создатель не дал вам крепкого здоровья, зато наградил замечательным мужем.

– Лучше бы он позволил мне умереть! – разрыдалась Лейла.

– Кто? – не поняла Гюльфем. – Ваш муж или создатель?

– Оба, – простонала княжна. – Они оба держали мою жизнь в своих руках.

Гюльфем смущённо молчала, так как возразить ей было нечего.

– Милая Гюль, – с мольбой заговорила Лейла, – прошу тебя, сходи к его высочеству. Отнеси ему этот шарф, который я вышила своими руками. Пусть привяжет его к эфесу своей сабли и вспоминает обо мне всякий раз, как извлечёт её из ножен. А ведь он, должно быть, часто размахивает своей саблей, Гюль?

– Теперь, когда идёт на войну, будет размахивать ещё чаще, госпожа.

– Нет! – снова зарыдала Лейла. – Я не хочу ничего слышать про войну. Умоляю, поговори с моим мужем! Растолкуй ему, как я буду страдать в разлуке с ним. Постарайся смягчить его сердце, расскажи ему о моих слезах, о моей печали.

Гюльфем сконфуженно взяла у неё шарф, рисуя в воображении картины кровавых битв, герой которых бесстрашно мчался на буланом коне, сея вокруг себя смерть своей фамильной саблей с золотым эфесом. Неся ему на вытянутых перед собой руках подарок княжны, она почти поверила, что это её собственный дар отважному герою.

* * *

Cарнияр сидел на диване в позе башмачника и что-то вычерчивал на разложенной перед ним географической карте, когда раздался негромкий стук в дверь.

– Ну, кого там ещё принесло? – пробурчал он, с неохотой отрываясь от своего занятия.

– Меня, ваше высочество, – робко пролепетала Гюльфем, входя в его покои.

Сарнияр откровенно залюбовался её аппетитными формами. На его нахмуренном лице помимо воли нарисовалась приветливая улыбка.

– А-а, это ты, персик, – произнёс он, добродушно усмехаясь в усы.

Гюльфем покраснела от его слов и, неуверенно приблизившись к нему, положила к его ногам расшитый золотом шёлковый шарф.

– Госпожа просила, чтобы вы привязали это к эфесу своей сабли, – застенчиво пояснила она.

Сарнияр снял с руки кольцо и с ловкостью фокусника пропустил сквозь него тончайшую вещицу.

– Великолепный шёлк, – похвалил он подарок Лейлы. – И вышивка чудесная. Передай моей жене, что я тронут её вниманием, но, по-моему, ей не стоило утруждать себя, расписывая золотыми узорами драгоценную основу.

Гюльфем уловила в его словах плохо замаскированную издёвку и грудью встала на защиту княжны.

– Вам же понравилась вышивка, – возразила она, стараясь не замечать его слишком откровенного взгляда, которым он пожирал её с головы до ног. – Госпожа всю ночь трудилась над ней, не смыкая глаз.

– И совершенно напрасно.

– Как, вы не примете…

– Я приму её подарок и исполню просьбу, но пусть не тешит себя иллюзией, что я буду вспоминать о ней всякий раз, извлекая свою саблю из ножен. В жестоких побоищах, которые, надеюсь, нам предстоят, нельзя отвлекаться на разные сентиментальные глупости, иначе станешь лёгкой добычей врага.

– И это всё, что вы можете сказать? – с упрёком спросила Гюльфем.

Сарнияр пожал саженными плечами.

– Я не хочу показаться грубым, но всё же передай своей госпоже, что я надеялся найти в ней жену, а вышивальщиц мне и без неё хватает.

Гюльфем стало дурно от его безжалостных слов. Сарнияр вытянул руки, втайне надеясь, что она упадёт без чувств к нему в объятия. Однако служанка его жены оказалась крепкой девушкой и быстро пришла в себя.