«Играть с ней, поддаваться потихоньку, и одновременно пытаться выбраться отсюда». – мыслил он, пока они стояли через клетку.

   – Замечательно, о, нет слов как же хорошо, что ты начал вспоминать! Ну, особо тут не грусти, лечись и принимай всё то, что советуют доктора... Я переговорила почти что с каждым из них – и прогнозы великолепные! Мне пора уходить... присматривать за детьми, готовить, убираться и помогать этим... сёстрам. Держись тут и знай – я люблю тебя, и вместе мы всё преодолеем.

   Вельмолу в этом тёмном вестибюле так и не удалось толком рассмотреть её лицо полностью, но он точно видел перед самым выходом, что её улыбка спала моментально, сменившись холодным безразличием.

   «Я так до конца и не уверен – Филити ли это была. Жаль только сейчас пришло на ум спросить её о том, как там младшенький. Похоже, кто-то вновь наложил руки на мою семью. Если они смогли восстановить картину прошлого и убедить эту женщину говорить почти что правду, значит, они скорее всего знают местонахождение моего дома на нейтральной зоне. Я должен торопиться».

   Чернобородый остался на какое-то время наедине в темени со своими мыслями, но его захватили сзади и потащили обратно в палату. Он мог шевелить только шеей и осматриваться. Ему довелось увидеть много ходов, пока его тащили, но все-то они были хорошо охраняемыми.

---------------------------------------------------------

    Под утро к Вельмолу пришёл Абий с хорошими вестями: ночью ему удалось проникнуть в докторскую и достать единственный кусочек мела, которым на доске было обрисовано каждодневное расписание и недопустимые пренебрежения, с мерами предосторожности при поведенческих отклонениях.

   Наступил долгожданный день полнолуния. Ближе к вечеру, во время процедур, когда дверь закрылась, Вельмол, сосредоточившись на остатках своих сил, смог перехватить руку с уколом и всадить его в шею надзирателю. До того, как женщина врач вскрикнула, ему удалось подбежать к ней, закрыть рот и задушить, не убивая. Облегчённо выдохнув, чернобородый приоткрыл дверь, кивнул сообщнику, и тот вошёл с серьёзной миной.

   – Раздобыл? – спросил Абий.

   – А то... – ответил Вельмол довольно.

   Соучастник аккуратно, не спеша и даже как-то боязно разложил на подоконнике необходимые предметы, нарисовал мелом мудреные символы, и начал наговаривать заветные слова, пока Вельмол баррикадировал кабинет изнутри шкафчиком с медикаментами.

   – Что-то долго ты творишь своё таинство, уже стучатся...

   – Вот зачем ты меня прервал? Придётся всё заново напевать! Держи дверь и помалкивай.

   Постепенно тучи за окном потемнели, сгустились. Внезапный порыв ветра ударил в окно, от мощи которого стёкла раскололись. Затем последовал один единственный раскат грома и точный удар в решётку. Теперь они были ровно по краям оплавлены.

   – Всё-таки на что-то, да ещё способен! Вперёд!

   Они стремглав вылезли наружу на знойный воздух и спрятались в кусты. Вельмол дёрнулся вперёд, но его остановил товарищ по несчастью, проворчав:

   – Да стой же ты на месте! Впереди псы. Темень-то какая...

   – Я очень надеюсь на этот бросок – и никакие шавки меня не остановят. Побежали! – чернобородый дал дёру, а за ним последовал кудесник с грубым выкриком. Послышались настороженные завывания псов.

   – Вот видишь, о чём я говорил? Они услышали чужой топот, дурья твоя башка! – они устремились в другую сторону, в увядший сад.

   По мху и выступающим кореньям было бежать чуть тяжелее, и их почти нагоняли псы. Так вышло, что в темени они побежали в разные стороны. Взволнованный Вельмол уж точно не желал быть пойманным. Он с трудом разглядел лестницу, что была наклонена на каменный дом с ржаво-железной отделкой, но, рискнув, он забрался наверх, почувствовав, что в вечерних сумерках остро ощущалась опасность.

   Было высоко, внизу кричали люди и рявкали собаки. Одурманенный и возбуждённый Вельмол перемахнул через горизонтальную трубу, прошёлся несколько шагов вперёд, осматриваясь в разные стороны и завидел впереди путь ко спасению – каменное ограждение, через которое был шанс перемахнуть с крыши. Но ненадёжная ржавчина под ногами хрустнула, и он стремительно полетел вниз, не успев схватиться за выступ.

   Вельмол рухнул на спину, чуть вскрикнул, и пожалел о том, что выдал себя. Усевшись, он видел перед собой два длинных коридора в форме «Г». По бокам было множество открытых дверей, из которых доносились еле слышные шипения. Любопытство разыгралось, он прошёл несколько шагов, дабы проверить что там за шум, завернул за угол и замер от неожиданного.

   Чем дольше он смотрел на толпу пациентов с окровавленными лицами и выколотыми глазами, тем больше подробностей он замечал. Все до единого были голы, руки спереди стянуты ремнями – они натыкались друг на друга, не в силах что-либо произнести из-за отсутствующих языков. Они кряхтели, шипели, толкались и кусались. Всю эту мрачную картину являл слабый свет с ржавых отверстий крыши. Сзади на шум сбежалась толпа точно таких же. Они медленно, но уверенно подступали к нему с разных сторон.

   Вельмол находился в центре этого хаоса с мыслями:

   «Этого просто не может быть».

   С трудом веря в увиденное, он ползком начал аккуратно передвигаться, стараясь не задеть обезумевших мучеников. Были слышны далёкие стоны буквально со всех сторон, разносящиеся эхом. Прижимаясь к стенке, он шёл бочком. На шум шпаклёвки под его ногой резко вскочил с пола один из безглазых, и устремил безумный, пустой взгляд точно на Вельмола. Он гортанно замычал и, мотая головой, устремил шаг к чернобородому. Чуть не закричав от ужаса и недопонимания, он на эмоциях одним точным ударом в горло нейтрализовал бедолагу и тут же схватил его тело, чтобы он не завалился с шумом и не потревожил остальных.

   Последующие шаги, шорох движений, нервное прерывистое дыхание – всё играло против него, выдавая местоположение. Вельмол не страшился их по одному, он опасался, что они все разом на него накинутся, зажмут беспомощного в углу, или маленькой одиночной комнате, окружат, стиснут и загрызут до смерти.

   Он думал:

   «Не накручивай себя, это просто... Люди ли?»

   Пол был мокрым, местами ржавым – босиком ступать было холодно, мерзко. Вельмол прошёл боком половину коридора, не зная, как действовать дальше и на что надеяться. Под его ладонями на стене рассыпалась старая, грязная извёстка. Конца и края этого безумного места как будто бы не было.

   «Нет, я не подохну как подопытный в руках чудовищ. Меня ждут, на меня надеются». – гневно подумал он, и от дум этих всё тело его с разумом разгорячились.

   Чернобородый сжал зубы, кулаки, и решительно побежал через толпу обезумевших. Кулаками, плечами и всем телом он прокладывал себе путь куда-то наверх, к широкой лестнице. Он, не щадя никого на своём пути, сбивал каждого попавшегося. Они задевали друг друга, падали, издавали гортанные звуки нестерпимой боли, пытались укусить нападающего, но он уже был стремительно далеко, на вершине каменной, широкой лестницы.

   Чем выше он поднимался, тем настойчивее был слышен мерный ход часов. Вельмол открыл со скрипом двойную дверь, и вошёл в безлюдную, но гораздо ухоженную комнату, чем он видел до этого.

   На всю комнату был расстелен протёртый живописный ковёр, на котором был выткан пейзаж раннего утра, умывающихся нагишом под водопадом молодцев и девиц. Женские тела без изъянов притягивали взгляд встревоженного Вельмола. Возле спада реки виднелись кучные заросли, из которых, с оскалом, выглядывал на будущих жертв массивный хищник.

   На стенах с деревянной отделкой виднелись картины, сцены охоты или портреты неизвестных ему людей. На стойках и держателях стояли арбалеты, луки, и различные трофеи голов животных.

   «Кто бы это ни был, он явно увлечён охотой. Должно быть ему приносит удовольствие убивать исподтишка невинных и беззащитных зверей с помощью могучего оружия, и, судя по роскошной обстановке, это не ради пропитания». – печально подумал он, глядя на чучела белок, сов, и огромного оленя.