К тому времени, когда Россия получает широкий выход к морю, мировой океан с его коммуникациями уже поделен и несколько раз переподелен западными силами. Надо четко представлять, в какой мир было прорублено то самое петровское «окно». В «длинном 16 веке» сформировалась капиталистическая мир-экономика с западным ядром. Это была эпоха масштабного "насильственного похищения средств производства и рабочих сил" (по выражению Р.Люксембург). Выражаясь недипломатично, эпоха великого грабежа. Она и в Европе началось с наступления на крестьян, происходившего с конфискацией общинной и мелкой крестьянской земельной собственности. Обезземеленный крестьянин должен отдать свой труд ближайшему нанимателю по любой, то есть минимальной цене. В противном случае – обвинения в бродяжничестве с наказаниями в виде различных истязаний, исправительный дом, каторга, виселица.

И в это время западный капитал – благодаря благоприятным географическим условиям у государств, занимающих атлантическое побережье Европы – выходит на мировую арену. Пересекая океаны, вторгается в социумы, ведущие натуральное и мелкотоварное хозяйство, разрушает их внутренний рынок и привычный товарообмен, стирает племена и народности, которые не приносят достаточного дохода колонизаторам.

Набирает мощность перекачка рабской силы из Африки в Америку через трансатлантический рабопровод. Который со временем превращается в "атлантический торговый треугольник": рабов везут из Африки в Америку, а из Америки хлопок на фабрики в Европу и ром в Африку.

Цепочка колониальных захватов и войн приводит к возвышению и упадку Португалии, Испании, Голландии, Франции. Английским колонизаторам достаётся Индия, которая столетиями имела избыточный торговый баланс, накапливая золото и серебро. Уже за первые десятилетия английского господства Индия платит колоссальным голодом, погибает треть населения недавно ещё богатой Бенгалии. Зато в Англии начинается промышленный переворот, в ее индустрию происходит прилив капитала.

К середине 19 в. большинство стран либо становятся колониями Англии, либо находятся в финансово-экономической зависимости от нее. Выжим капитала из Индии в метрополию не прекращается ни на один год (более чем на 6 млрд ф.ст. во вторую половину века, чему соответствует 26 млн. погибших в этой колонии от голода в 1876-1900). Окончание века – это поглощение западным капиталом Черной Африки. Население Конго, ставшего на несколько десятилетий каучуковым концлагерем, сокращается вдвое. В колониях всех европейских стран используются в огромных масштабах разные виды принудительного труда, дарового или практически не оплачиваемого: от прямого рабства до превращения разоренных крестьян в полурабов-кули. Кровь и пот туземцев разгоняют оборот западного капитала. Морские коммуникации соединяют народы, но и убивают народы тоже.

Запад, пользуясь преимуществами своей географии, свободным доступом к морским коммуникациям, освежёвывает континент за континентом, и последним в череде его достижений должен стать евразийский хартленд, территория России, ключом к которой является Петербург и его элиты.

Военно-техническая революция Петра спасла Россию от превращения в колониальные владения Швеции, Англии и т.д., но не могла спасти от зависимости в культурной и экономической, а затем и политической областях.

Первые 180 лет Петербург – мелководный порт, с выгрузкой двух третей судов на кронштадтском рейде; по Галерному и Корабельному фарватеру к набережным Васильевского о-ва проходят только мелкотоннажные суда. (Лишь в 1884 прорыт Морской канал от Котлина до устья Большой Невы.) В это время ввоз заметно превышает вывоз. Тоже относится и к сфере идей. Среду гуманитарной интеллигенции, скопившейся в Петербурге, раз за разом поражают «идейные эпидемии», приходящие с Запада, как ранее приходила оттуда чума. Идеи французского просвещения сменяются идеями католического консерватизма и английского либерализма, и так далее, вплоть до примитивно понятого марксизма. Достоевский определяет: «Тут главное, давнишний, старинный, старческий и исторический уже испуг наш перед дерзкой мыслью о возможности русской самостоятельности...» Возбудитель «эпидемии» меняется, постоянным остается несамостоятельность и лихорадочное возбуждение, которое он вызывает во многих петербургских умах. Политическая философия модерна, созданная западными элитами для прагматических нужд – в первую очередь, для разрушения традиционных социумов и присвоения их ресурсов, у нас превращается в разновидность джихада, требующую смести государственность, традицию и всё «темное, отсталое», что якобы препятствует воцарению заимствованных идей и красивых слов.

Пропитанный западными миазмами питерский "климат" не даёт взрасти оригинальной историософии и национальной идеологии, опирающейся на свою почву (географию, традицию). Цитируя Ключевского, петербургские элиты знают западные идеи – в их пропагандном экспортном варианте – лучше, чем русские факты. В итоге, петербургские элиты делают не как надо, исходя из географических и геополитических условий, а «как в Европе», в том числе и в феврале 1917; расплачивается за это вся Россия.

В 20 в. из-за провалов тех, кто создает для страны смыслы, Россия два раза теряет половину промышленности и большую часть флота – значительная часть этих потерь приходится на Петербург.

Почти весь флот таких крупных судоходных компаний как Санкт-Петербургское пароходное общество, Северное пароходное общество, Общество Восточного Русско-Азиатского пароходства, РОПИТ и уникальный общественно-государственный Добровольный флот –утрачен в годы постреволюционной смуты. Что не потоплено, уволокли англичане и прочие «союзники» – 326 грузовых судов. Потеряны почти все балтийские порты. Половина причалов выведена из строя, обмелевшие фарватеры перекрыты затопленными судами. Грузооборот Петербургского порта, равнявшийся 7,3 млн. т. в 1913, к 1925 составляет только 1,5 млн. т. Экспортные и импортные грузы на 90% доставляются иностранными судами.

Грузовой флот на Балтике пришлось создавать заново. Это было успешно сделано огромным расходом народного труда. И опять потери времен II мировой, когда часть флота погибла во время эвакуаций войск из Таллина и Ханко, другая блокирована в устье Невы до 1944, третья, маломерные суда, участвовала под вражескими бомбежками в перевозке по «Дороге жизни» продовольствия и эвакуируемых жителей.

И снова плановое хозяйство возрождает флот. К 1990 СССР по грузовому тоннажу занимает четвертое место в мире (22,4 млн. т. дедвейта), а если отбросить «удобные флаги» Панамы и Либерии, то второе. Страна опять обладает торговым флотом, причем молодым и технически передовым, множеством прекрасно оснащенных портов, в том числе и на Балтике. Балтийское морское пароходство – самое крупное судоходное предприятие СССР: около 180 грузовых и пассажирско-круизных судов, средним возрастом около 7 лет, 16 постоянных грузовых и пассажирских линий, 26 научно-исследовательских судов. Ленинград – центр кораблестроения, здесь находится более 80 судостроительных предприятий различного профиля. Второй по значимости в Ленинграде – комплекс энергетического машиностроения, во многом связанный с потребностями флота. В общем, морская столица СССР.

Свобода мореплавания для наших грузовых судов обеспечивается мощным военным океаническим флотом. С созданием советского ракетно-ядерного оружия, внутриматериковый характер Балтики перестает играть для страны негативную роль.

И опять новая смута, с большим участием питерских «мыслителей»; уже через пять лет от этого богатства не остается ничего. В 1990-е годы, когда у нас проходит новый парад красивых слов, мы опять теряем флот. Что не удивительно. Это самый дешевый вид транспорта, себестоимость перевозок морем кратно ниже (в 5-10 раз), чем себестоимость перевозок по суше. Вдобавок грузовой флот имеет и важное оборонное значение. Поэтому геополитические конкуренты и пытаются первым делом лишить Россию её флота.