— Будет приятно всех вас встретить.

— Когда ты собираешься приехать?

— Я думала… может, на следующей неделе?

— Так скоро! Отлично! Я выделю тебе комнату… может, на чердаке…

— Вы не против? Я не хочу мешать.

— Ты не помешаешь, и это я тебя пригласила. Я бы не написала, если бы не была серьезна.

— Мне нужно поговорить с профессором, а потом я сообщу, когда смогу уехать.

— Я жду новой встречи, милая.

— Спасибо. То есть, я тоже хочу вас увидеть.

— Береги себя, — сказала Хелен. — До встречи.

Лорелей опустила телефон и посмотрела на Брианну.

— Ну? — спросила Брианна.

— Думаю, я поеду в Чатем на следующей неделе.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Лорелей поговорила с профессорами насчет поездки в Чатем. Многие понимали, что ей это нужно, кроме преподавателя истории музыки, сказавшего, что ей придется повторить курс. Брианна заставила ее поклясться, что если будет что-то странное, она тут же вернется. Почти все выходные она собирала вещи и помогала Тони и его друзьям грузить все в ее новую машину.

После получения денег за страховку джип был единственной большой покупкой. Она положила деньги на счет, собираясь использовать их для учебы и книг в Калаисе, но она решила потратить немного на машину. Джип был старым, его нужно было покрасить, но он был в неплохом состоянии, и мощные колеса точно проехали бы по заснеженным дорогам. Она могла ехать по дорогам, ощущая свободу, это помогло бы очистить голову.

Утром понедельника Лорелей вышла наружу. Воздух был неподвижным, но очень холодным. Она видела свое дыхание, и даже волоски в носу обледенели. Но вышло солнце, и небо было почти ясным впервые за недели. Джип взревел, и Лорелей сидела в машине пару минут, пока она прогревалась, а потом отъехала. Кампус напоминал открытку, снег застыл на ветвях сосен, сосульки свисали со зданий. Лорелей представила, что только она проснулась в городке так рано.

На миг Лорелей остановилась и спросила себя, что делает. Ей часто говорили, что она была импульсивна, и она быстро принимала решения, но ее решения всегда шли с логичным объяснением. Но тут была не импульсивность, а почти глупость. У нее не было доказательств, что Хелен Делуа была ее родственницей, но что-то в письме заинтриговало ее. Хелен написала, что Лорелей была из семьи музыкантов. Ее мама точно не была склонна к музыке, но Лорелей хотелось знать, был ли ее талант унаследованным. Может, они помогут ей найти голос. Ее тревога стала успокаиваться, и она поехала по шоссе.

Вне Бангора она остановилась выпить кофе, купила выпечку в дорогу. Лорелей сделала глоток из чашки. Кофе был вкусным, теплым и горьким. Коричневый снег лежал на шоссе. Вдоль дороги стояли высокие сосны, украшенные снегом. Порой попадались голые деревья, похожие на скелеты. Она смотрела на указатели миль до Нью-Гемпшира и жевала шоколадный маффин. На границе штатов стоял городок Портсмут у ледяной гавани, кусочки суши в воде соединялись паутиной мостов над спящими рыбацкими лодками. Лорелей остановилась на заправке, протекла окно джипа.

Снега стало меньше на юге от Бостона. За Плимутом шоссе повернуло на восток, обвивая Кейп-Код. Лорелей проезжала маленькие города, но уже начинала потеть. Она вытерла лоб рукавом. Она стиснула зубы, пальцы впились в руль. Лорелей покрутила головой, пытаясь расслабить плечи, которые поднялись почти до ее ушей. Она глубоко вдохнула и посмотрела на карту. Она поехала на юг, покинув шоссе, направилась к Чатему и нашла дорогу Королевы Анны, ведущую к Главной улице. Городок был маленьким, но магазины вдоль дороги казались милыми домами в старом стиле, но при этом были аккуратными. Солнце мерцало на снеге а крышах, напоминая снежный шар.

Лорелей резко повернула на улицу Нью-Нигамо. По сторонам были старые дома с газонами и классической архитектурой. На другой стороне домой было видно побережье. Она проверила адреса и поехала дальше. Домов было все меньше, пока они не пропали. Дорога повернула налево, изменилось ее название. Лорелей заметила дом за старой железной калиткой. Ограда была из кирпичных колонн и железных прутьев, на табличке было написано: «Дорога Ньюхас, 4, дом Делуа».

Дом нельзя было описать коттеджем. Высокое викторианское поместье стояло на краю мыса, дом будто слепили из частей. Маленькие дополнения торчали из основного здания по центру. Лорелей миновала врата и подъехала к крыльцу. Лорелей сжалась, остановив машину.

«Чем я думала? Что я тут делаю? — лицо Лорелей пылало, тело покалывало от волнения и ужаса, сердце колотилось в груди. Она открыла дверцу машины, спрятала ключи и пошла по лестнице. Дом был необычным, будто из ее снов. Она уже была тут. Башня на краю дома казалась знакомой, винтовая лестница вела к крыше, как в маяке. — Нет, это была ужасная идея. Я не пойду туда. Я такая дура…»

Ветер завыл, кусок снега съехал с крыши дома и упал рядом с ней. Она охнула, впилась ногтями в ладони. Она вспомнила сценарии фильмов ужасов, когда глупая героиня оказывалась на пути опасности, невольно становилась мишенью психа-убийцы. Она не могла тут оставаться. Чем она думала? Лорелей сжала перила и развернулась, обошла снег, упавший рядом с ней кучей. Лестница скрипела под ней, она пошла к джипу.

— Лорелей? — позвал голос за ней. Она обернулась, увидела женщину на вершине лестницы. Ее волосы были собраны в высокий пучок, она куталась в теплую коричневую накидку из пашмины. Пряди волос обрамляли ее лицо, трепетали на ветру. Лорелей посмотрела в бледно-зеленые глаза женщины, тепло и спокойствие заменило страх, что удерживал ее.

— Да, кхм, здрасьте, — пролепетала Лорелей.

— Я не думала, что ты придешь, но рада, что ты здесь, — сказала женщина. — Подойди, позволь рассмотреть тебя.

Лорелей повернулась к женщине и поднялась на две ступеньки выше.

— Ты красавица, — сказала она. — Поверить не могу, как сильно ты выросла.

Она протянула тонкую руку и погладила щеку Лорелей. Ее ладонь была нежной и теплой, напоминала о маме.

— Мне жаль, но я вас не помню.

— Конечно. Когда ты жила тут, ты была малышкой, почти не ходила. Ты была милейшим ребенком, всегда веселая, играла и пела. Моя милая племянница.

— Я жила тут? — спросила Лорелей.

— Пару лет. Ты родилась в этом доме. Вон там, — она указала на щипец на втором этаже рядом с башней.

Лорелей была потрясена и растеряна от очарования Хелен. Ее мама не говорила ей, что она родилась в Массачусетсе, что она вообще жила где-то, кроме Колорадо. Разве дети не должны были знать, где родились?

— Не будем стоять на холоде, — сказала Хелен. — Идем внутрь, я угощу тебя чаем.

Она не успела ответить, Хелен открыла алую дверь и пересекла порог. Лорелей прошла за ней в дом. Хелен забрала пальто Лорелей, стряхнула с него снег и повесила рядом с дверью. Прихожая была большой, с высоким потолком и большой деревянной лестницей. Внизу перил лестницы была деревянная фигурка женщины, ее тонкая фигура и грудь были воплощением женской красоты, но лицо было потертым, черты пропали. Они прошли на кухню через кирпичную арку, и Хелен отвела Лорелей к большому дубовому столу, выдвинула стул.

— Устраивайся, — сказала она. — Будь как дома. Я поставлю чайник.

— Красивый дом, — сказала Лорелей. — Давно вы тут живете?

— Делуа владели этим местом, этим домом, сотни лет, — Хелен наполнила чайник водой и поставила на газовую плиту. — Наша история тянется далеко в прошлое.

— Я не знала, что у нас есть семья тут.

— Но мы тут. Мне жаль, что мы плохо оставались на связи, — Хелен прошла к буфету, вытащила две большие чашки. Она опустила в каждую по чайному пакетику, принесла их на стол, двигаясь так изящно, словно она парила по комнате. Плавным движением она села рядом с Лорелей. — Мы можем забрать твои вещи через пару минут, сначала тебя нужно согреть. Комната готова для тебя. Надеюсь, тебе понравится.