Есть для меня что-то невероятно мучительное, похожее на смерть. Это ожидание. Я никогда не смирюсь и не пойму его смысл. Возможно, это большой грех. Или мой персональный изъян. Или незрелость. Или даже диагноз. Пусть так. Ведь есть те. Те, кто умеет ждать. Затаиться. Поймать нужный момент. Не делать. Понимая, что придет лучший час, настанут другие времена. Что будет шанс и получше. И надо просто выждать. У меня он никогда не настанет. Мне страшно войти в эти другие времена с ожиданием. Всегда выбирала войти в них с ошибкой.

Когда я стою в пробках, то порой начинаю просто бояться за себя, бояться вовсю нажать на газ, закричать, разнести все это, отнимающее время и ворующее мою жизнь. А мне на тренинг – всегда к десяти. И всегда – в самое неудобное место. Или этот ад специально концентрируется вокруг меня? И вот, за рулем, когда я уже накрасилась, выпила чай с парой веганских батончиков, сделала кучу звонков и послушала что-то воодушевляющее меня именно сегодня (например, «dis-moi, dis-moi, mais j'attends quoi?» ZAZ, что только усиливает симптомы), наступает и подкатывает оно, которое сильнее, чем отчаяние и бессилие. За что? Почему я должна опять положить на этот алтарь свое время и свою жизнь? И я начинаю с какой-то болезненной, невротичной, детской неврастеничностью метаться, ощущая как огромную, невыносимую боль каждую вычеркнутую у меня из жизни минуту так, будто весь смысл ее, этой моей жизни, был сосредоточен именно в ней, в этой минуте. И будь она, эта минута другая, все бы пошло совершено иначе. И мрак бы рассеялся. И я бы была свободна и счастлива. И дети были бы здоровы и успешны. И солнце бы светило все время. И радость, радость переполняла бы меня непрерывно. И за спиной бы у меня были крылья. И мир был бы полон любви. Но нет! И мне хочется сбежать, разорвать эти узы, рассеять этот мрак, нажать на газ, взлететь в небеса, убежать, уйти отсюда, из этого кошмара, который может быть только страшным сном, но никак не моей жизнью.

Но как взрослый человек, я так не поступаю. Нет. Хотя все вот эти советы – когда ты стоишь в пробке, когда ты ждешь, делай что-то полезное, делай что-то другое – для меня это просто правила про то, как умирать незаметно. И они стоят ровно того совета, чтобы просто возить с собой коробочку со шприцами и колоть себе в мозг новокаин, чтобы не чувствовать. Не чувствовать, как идет время. Как проходит мимо твоя жизнь.

И я представляю себе мир, где решен вопрос с продолжительностью жизни, но не решен вопрос с ожиданием. И все возят с собой такие специальные пеналы, достают оттуда ампулы или таблетки, которые отключают их до того времени, пока простым смертным для проезда опять откроют Кремлевскую набережную, перекрытую для тех избранных, которые ездят на работу без пробок.

Ведь раньше, когда жизнь, как считается, шла медленнее, без Интернета и машин, люди писали друг другу письма. А потом на перекладных, через станции эти письма шли тем, кого они любили… И она получала письмо и писала на красивой надушенной бумаге ответ, подписывая его росчерком пера. И снова понесутся кони, и буду есть плохой овес на станциях. И письмо может потеряться. Или прийти через много-много дней. Но тот, кто любит, – он ждет. Но это совсем не смерть. Он гуляет по рощам, смотрит на осыпающуюся листву, пишет прекрасные, полные любви и томления стихи. И идет жизнь. Идет! Ожидание не останавливает ее. Напротив. Оно наполняет ее дополнительным смыслом, потому что наполняет дополнительным переживанием этой любви и красоты, которые становятся глубже с каждым днем, пока едет почтовая повозка и меняют коней на перекладных.

Но нет поэзии в моем ожидании, нет в нем смысла.

Может у меня и правда какое-то заболевание, связанное с глубоким переживанием каждой минуты своей жизни и ее ценности? Не могу спать, когда рассветает. Не могу стоять в очередях и пробках – пусть лучше мне не надо будет того, что надо тут всем! Не могу отловить правильный курс обмена в банке. Не могу принять решение через два месяца, а до тех пор замереть, замереть и просто делать вид, что живу. Не могу отказаться от того, что считаю верным для себя прямо сейчас, потому что выгоднее начать думать про это через годик-другой, когда стоимость бизнеса вырастет и его привлекательность для инвестора изменится. А пока жить так, будто это и правда имеет смысл.

Нет, я – Одиссей, плывущий под парусом! Артемида в лесах! Бредущий по миру дервиш! Воинственная амазонка! Но только не стоящее в пробке на Кремлевской набережной, на шоссе Энтузиастов, на Третьем транспортном существо, похожее на соседние несколько тысяч, которые ждут, ждут и ждут! Ведь люди в наказание придумали тюрьмы и сроки. И сами, сами сели в них так, что уже не ясно, кто сидит, а кто охраняет.

И я меняю свою жизнь и уезжаю жить туда, где ожиданию и пробкам нет места. Где выход на улицу с одной стороны дома – всегда в гидрике, чтобы нырнуть в море, а выход с другой – всегда в шлеме, чтобы, перекинув ногу через седло велосипеда, умчаться на нем в горы. Я уезжаю-убегаю туда, где мой план дня не вмещает всех прекрасных дел, на каждое из которых я готова потратить всю свою жизнь! И смыслы мои рождаются в ритме и ощущениях прыжка с парашютом, с ощущением полета в горах на параплане, в спуске на велике в ущелье по петляющей дороге, где за каждым поворотом открывается новый прекрасный вид, наполняющий смыслом мою жизнь, питающий радостью душу и оправдывающий все предваряющие его ожидания!

Совсем недавно на тренинге мы с участниками рассказывали истории: они вспоминали ситуации, когда совершали поступки, где им приходилось делать новое, преодолевать себя, свои страхи, совершать непростой выбор… Я редко рассказываю о том, что бывает у меня на тренингах, но здесь – особый случай.

Обычно это череда рассказов про прыжки с парашютом или про то, как был освоен сноуборд. Реже – ситуации, которые человек на планировал, но, оказавшись в них, справился, еще реже – описание сознательных значительных новых выборов и решений в жизни.

И вот молодая женщина рассказывает историю про то, как, устав от почти двухлетней возни с ребенком (кто прошел это счастье, соединенное с полным рабством, поймет), она поехала с мужем на Мальдивы. Муж подарил ей такой подарок на Новый год. Нет, дальше ничего нет. Не то, чтобы там что-то случается. Все, история закончена.

А суть ее в том, что она в первый раз садится в самолет. И ей очень страшно. Прилетает на остров, размером в один квадратный километр. Искусственный остров, со всех сторон окруженный волнорезами, который может быть смыт, по ее представлениям, любой мало-мальски выходящей за стандартный размер волной. И она живет на этом острове день за днем, продолжая испытывать ужас и страх. Ну, еще ее один раз на рыбалку в маленькой и незащищенной лодке взяли, а на море было волнение. Она там почти полюбила этот остров. За бо́льшую устойчивость к волнам и размер по сравнению с лодкой…

Группа несколько недоумевала – как-то это не совсем про подвиг. Неясно немного: везут тебя на Мальдивы, две недели блаженства на райском острове посреди океана, на рыбалку берут – наслаждайся, не выпендривайся! Но я четко понимала. Эта женщина и правда – герой. В своей системе координат. Для нее эта поездка – не райское наслаждение, не понты, не отдых от постоянной возни с малышом. Это и правда – испытание, которое она героически проходила час за часом, день за днем, преодолевая страх. Ведь это вовсе неважно, какие декорации. Смысл всегда внутри. И чувства – внутри. И моряк, который борется со штормом на потерявшем управление суденышке, может выглядеть героем по сравнению с дамой, отдыхающей с мужем на Мальдивах, но, по сути, не разберешь, кто из них больший герой. Это – внутри.

Ну а теперь о главном, почему я про это пишу.

Аэропорт. Велик сдан в багаж. Легкий саквояж с овсянкой, батончиками RAW, парой кроссовок Hoka, шортами, несколькими майками и тремя велокостюмами без рукавов. Впереди двадцать пять часов перелета. А дальше…