Когда возникала потребность передать какую-нибудь сложную абстрактную мысль или понятие, сразу ощущались ограниченные возможности пиктограммы, которая совершенно не приспособлена к записи того, что не поддается рисунчатому изображению (например, таких понятий как бодрость, храбрость, зоркость, хороший сон, небесная лазурь и т. п.). Поэтому уже на ранней стадии истории письма в число пиктограмм стали входить особые условные значки, обозначающие определенные понятия (например, знак скрещенных рук символизировал обмен). Такие значки называются идеограммами.

Идеографическое письмо возникло из пиктографического, причем можно вполне отчетливо представить себе, как это произошло – каждый изобразительный знак пиктограммы стал все более обособляться от других и связываться с определенным словом или понятием, обозначая его. Постепенно этот процесс настолько развился, что примитивные пиктограммы утратили свою прежнюю наглядность, но зато обрели четкость и определенность. Процесс этот занял долгое время, быть может, несколько тысячелетий. Высшей формой идеограммы стало иероглифическое письмо. Впервые оно возникло в Древнем Египте.

Египетские иероглифы – пример высокоразвитого идеографического письма. Знаки обозначали не только предметы и действия, но также сложные абстрактные понятия, признаки предметов и признаки действий.

Позже иероглифическая письменность была широко распространена на Дальнем Востоке – в Китае, Японии и Корее. С помощью идеограмм можно было отразить любую, даже самую сложную и отвлеченную мысль. Однако для не посвященных в тайну иероглифов смысл написанного был совершенно непонятен. Каждый, кто хотел научиться писать, должен был запомнить несколько тысяч значков. Реально на это уходило несколько лет постоянных упражнений. Поэтому писать и читать в древности умели немногие.

Любая развитая идеографическая письменность содержит в себе элементы слогового письма. Например, в Древнем Египте наряду со значками, обозначавшими целые понятия и слова, существовали и другие знаки, обозначавшие слоги и даже отдельные звуки. Потребность в таких знаках очевидна, так как не все можно выразить в виде изображений (прежде всего это касается личных имен). В этих случаях египтяне превращали слова-иероглифы в буквы-иероглифы, из которых и составлялись слова, подлежащие передаче на письме согласно их звучанию. Например иероглиф хт – изображение дома – сделался двухбуквенным иероглифом, обозначающим звук [хт], иероглиф мн – изображение шахматной доски – стал иероглифом, обозначающим два звука [мн] и т. д. На первых порах значение фонетических иероглифов было вспомогательным, но со временем их роль все более возрастала и в последние века существование египетской письменности значение фонетических иероглифов стало господствующим. Но к чисто фонографическом письму (то есть, такому, где каждый знак обозначает отдельный звук или букву) египтяне так и не перешли. Это важное усовершенствование было сделано в письме других народов.

Имена царей «Птолемей» и «Клеопатра», записанные иероглифами. Каждый знак обозначает отдельную букву.

Люди далеко не сразу научились членить свою речь на простые элементы – звуки (фонемы). Гораздо легче речь делится на отдельные слоги. Поэтому во 2 тыс. до Р.Х. сложилось несколько видов письма, в которых каждый знак обозначал отдельный слог (это письмо называется слоговым; классические примеры его – критское (минойское) письмо и письмо майя).

В каждом египетском номе складывался свой пантеон и культ богов. Вокруг них формировались местные циклы мифов. В дальнейшем почитание некоторых божеств сделалось общеегипетским. Другие сохранили сугубо местное значение. Часто бывало и так, что к одному и тому же божеству в разных номах существовало различное (иногда до противоположности) отношение. Вследствие этого, дошедшие до нас сказания о египетских богах представляют из себя причудливое собрание мифов, не связанных между собой единством сюжета и действующих лиц. Это – не фрагменты некоего грандиозного целостного произведения, а отдельные повествования.

Борьба правителей отдельных номов завершилась образованием двух государств – Нижнего Египта (район нильской дельты) и Верхнего Египта (Южная часть нильской долины). В конце 4 тыс. до Р.Х. один из фараонов (царей) Верхнего Египта завоевал Дельту. Кто был этот царь – не известно. Можно утверждать только, что победители почитали верховным богом Гора, а побежденные – Сета. В результате Гор в позднейших общеегипетских мифах стал наделяться всеми возможными добродетелями, а Сет превратился в злобного бога пустыни, носителя зла.

В последующие века могущество фараонов неуклонно возрастало. В XXVII–XXVI вв. до Р.Х., в годы правления Третьей династии, оно сделалось абсолютным. Разбирая религиозные представления этой поры, следует помнить, что отношения к фигуре царя в глубокой древности существенно отличались от тех, что бытуют в наше время. Фараон для жителей Египта был не просто человеком, обличенным высшей государственной властью. Его воспринимали как воплощение бога, как сына бога или даже как подлинного живого бога. В руках фараона сосредотачивалась власть не только над людьми, но и над стихиями. Поэтому с личностью фараона связывалось множество магических обрядов, от которых напрямую зависело благополучие страны и народа. Он совершал торжественный обход белой стены Мемфиса, предохраняя Египет от вражеских козней. Весной фараон проводил первую борозду плугом, чтобы пробудить силы земли. Он бросал в Нил папирус с приказом о начале разлива. Зримым подтверждением колоссального могущества фараонов по сей день остаются знаменитые египетские пирамиды, строительство которых началось при правителях Третьей династии. Погребая под этими исполинскими сооружениями своих умерших владык, современники старались и после смерти обеспечить для них существование достойное бога.

На основании материалов, полученных в результате раскопок, мы имеем достаточно точные сведения о том, как представляли себе египтяне потустороннюю жизнь. Они верили, что человек помимо физического тела (оно называлось хат – этим словом обозначали все то, чему присуще разложение) обладал еще и несколькими душами. Прежде всего с телом особым образом был связан ка – духовный двойник человека, его жизненная сила. Ка рождался и рос вместе с человеком, имел его недостатки и достоинства. Он мог существовать и независимо от физического тела, свободно перемещаться по земле или возноситься на небо и там беседовать с богами. Египтяне полагали, что ка мог есть, пить, наслаждаться ароматами благовоний. Наконец существовало еще ба, или высшее сознание в человеке, вместилище его чистых идей. Ба обитало в ка и обладало способностью становиться телесным или бестелесным, однако считалось, что по природе и веществу оно было эфирной субстанцией. В некотором роде оно являлось вместилищем жизни и при его возвращении в тело, оно оживало. После смерти фараона тело его пребывало в преисподней, ба – на небе, куда, куда оно отлетало, стремясь воссоединиться с первоисточником жизни – Солнцем-Ра, а дух ка жил в гробнице. В следствие этого, основной целью заупокойного ритуала являлось магическое воскрешение хат умершего. Для этого следовало, во-первых, сохранить тело в таком состоянии, чтобы ба и ка могли с ним соединяться; во-вторых, обеспечить существование ка в гробнице, а, в-третьих, найти душу ба, вернуть ее в тело и оживить последнее. Все это достигалось мумификацией трупа, сооружением гробницы, жертвоприношениями и особыми погребальными ритуалами.

Строительство гробницы было главной заботой тех египтян, средства которых позволяли иметь собственный вечный дом. Фараоны начинали строить пирамиду с первых дней правления, а многие вельможи в древнеегипетских документах указывали на сооружение усыпальницы как на важнейшее событие своей биографии. Поэтому надо помнить, что гробница для египтян была не саркофагом, не склепом в нашем смысле слова, а – домом. Художники и скульпторы стремились изобразить на ее стенах покойника в лучшие годы его жизни, в расцвете сил. Его окружали портреты жены, детей, слуг. На стенах тянулись красочные картины пиров, плясок, жертвоприношений; живопись воспроизводила виллы и зернохранилища, камыши и птиц, стада коров и овец. Все это, по глубокому убеждению египтян, в известные моменты оживало, и покойник попадая в привычную обстановку, мог наслаждаться вечным счастьем в своей гробнице-доме.