Но тут Сабина схватила ее за плечо и воскликнула:

– Но так же не может продолжаться до бесконечности!

Камилла сжалась.

– Конечно, нет… то есть… все так сложно, – пробормотала она.

– Ришар ничего не подозревает?

– Не думаю… Нет, я даже уверена в этом, – добавила она уже потверже. – Он давно не интересуется мной, так что мои настроения…

– Ты к нему слишком сурова. Он, может, и не идеал мужчины, но зато он рядом, он надежен, всегда готов помочь. И вкладывает все силы в вашу контору.

Камилла кивнула и с усмешкой ответила:

– Да-да, замечательно, просто превосходно!

– Послушай, нельзя же иметь все разом – и мужа, и любовника, и детей…

Амели не успела договорить, Камилла прервала ее:

– Хватит!

– Что «хватит»?

– Стивен мне не любовник, я терпеть не могу это слово! – сердито бросила Камилла.

– Ах, он тебе не любовник?! А кто ж он тебе – товарищ по курсам кройки и шитья? – ехидно спросила Амели.

– Не смешно!

– Может, и не смешно, но признай, что ты сама себя обманываешь.

– Нет! – отрезала Камилла.

– Нет? Ну, тогда объясни, сделай милость!

– Стивен мне не любовник, это совсем другое. С ним я чувствую себя живой.

Чувствую…

И она смолкла в замешательстве.

Поставив локти на стол и уткнув подбородки в ладони, Амели и Сабина нетерпеливо ждали продолжения.

– Так что ты чувствуешь?

Пока официант расставлял перед ними тарелки с заказанной уткой, Камилла начала свою неожиданную исповедь:

– Я знаю, что наша история может показаться вам до ужаса банальной: двое взрослых людей, холостой мужчина и замужняя женщина, которая со скуки запала на очаровательного двойника Саймона Бейкера[8] с седеющими висками. Да, я знаю, но поверьте, ничего такого нет и в помине. Те часы, которые мы проводим вдвоем, вовсе не украдены у моей супружеской жизни, ставшей слишком монотонной. И, уж конечно, это рядом не лежит с идиотскими сеансами психоаналитиков, уверяющих, что женщина, обделенная любовью, вполне может заменить ее чеком на пятьдесят евро, который она вручает раз в неделю такому вот умнику за то, что он сидит в своем удобном кресле и регулярно повторяет: «Я вас слушаю, мадам!»

Камилла на миг смолкла, и теперь в зале слышалось только позвякивание столовых приборов. Амели, обычно такая жизнерадостная, перестала улыбаться. Она поняла, что ее подруга раскрывает перед ними всю душу. А Камилла продолжала:

– Можете осуждать меня как угодно, можете не верить, но я знаю одно: то, что мы со Стивеном сейчас переживаем, не поддается никаким логическим объяснениям. Понимаете, я уверена в том…

Она снова умолкла, почти пристыженная тем, что собиралась сказать. Но Сабина настаивала, и Камилла наконец призналась:

– Вам, наверное, покажется это безумием, но я твердо убеждена, что, даже если бы Ришар был прекрасным принцем, какого ждут все девушки, это ровно ничего не изменило бы!

– Как это «ничего не изменило бы»? – возмутилась Амели, не забывая при этом смаковать медовый соус к утке.

– Да, ровно ничего! Когда бы Стивен ни появился, наша история началась или, вернее, продолжилась так, словно она никогда не кончалась. Потому что это не любовь, это гораздо больше, чем любовь, – свободное дыхание, откровение, безумие, страсть… Да, именно страсть!

– Опомнись, Камилла… Это же просто невозможно, все было так давно…

– Я знаю, знаю… но это именно так!

– А дети – ты о них подумала?

– Ну, конечно… – пролепетала Камилла, – я… я очень переживаю из-за них…

К Амели вернулась ее дерзкая откровенность, и она сформулировала вывод в свойственном ей стиле:

– В общем, ты прекрасно устроилась: и муж, и дети, и любовник! Ой, пардон, это слово отныне исключено из нашего лексикона, – и Стивен! – саркастически закончила она.

Камилла сидела молча, с каменным лицом. На ее тарелке осталось несколько ломтиков утки.

– Мы тебя не осуждаем, Камилла, но… рано или поздно все равно придется что-то решать, – мягко сказала Сабина.

– Да!

– Что «да»? – насторожилась Амели.

– Да, я уже решила: любить его! И потом… нет, хватит об этом, давайте заказывать десерт, я еще не наелась!

Амели, изучавшая настенный экран, на котором чередой проплывали вазочки с десертами и мороженым, не удержалась от шпильки:

– Н-да, старушка, я вижу, ты втюрилась по уши!

Камилла нахмурилась и вылила в свой бокал остатки «Grain d’amour».

Если такая любовь существует, может быть, она живет только в моих мечтах, в забвении ночей – нескончаемо долгих, когда я не сжимаю тебя в объятиях? Если такая любовь существует, может быть, ее создали только для нас двоих, убаюканных иллюзией, что лишь нам одним на этой земле дано ее изведать?

Если такая любовь существует, может быть, мы ее не переживем, сраженные страшной мыслью, что ей суждено угаснуть раньше нас?

Если такая любовь существует, тогда не буди меня, позволь мне надеяться, что мечты не растают с рассветом.

Этим июньским полднем в Париже царила атмосфера необычного благостного покоя. Скорее всего, благодаря солнцу, которое победно сияло целую неделю, напоминая парижанам, что пора отпусков, с их свободой и путешествиями, уже не за горами.

Автомобильные гудки и яростный рев моторов звучали все реже. Некоторые прохожие даже с удивлением ловили себя на том, что иногда отрывают взгляд от своего смартфона или газеты и смотрят вокруг, встречая на своем пути другие лица, другие улыбки.

Сегодня у Камиллы было назначено свидание со Стивеном в его парижском книжном магазине «Слова и словесность», расположенном в квартале Маре. Как и всегда в таких случаях, она изобрела предлог для ухода из консультации – деловой обед. Камилла взглянула на смартфон – он показывал 11 часов, – и закрыла папку со своим очередным делом.

Дело оказалось сложным, она корпела над ним уже целую неделю. Некий господин Дюронтен, крупный производитель зерна и старый друг семьи ее мужа, не придумал ничего лучшего, как поручить составление своих налоговых деклараций продажному бухгалтеру, который, соблазнившись солидной взяткой, регулярно передавал конфиденциальную информацию главному конкуренту фирмы Дюронтена.

Проблема была весьма деликатная: все дельцы яростно борются с конкурентами и готовы по любому случаю натравить на них целую свору адвокатов, но при этом категорически не желают посвящать органы правосудия в подробности своих махинаций.

Камилла давно привыкла к подобным делам, требовавшим от консультанта скорее изворотливости фокусника, нежели честных усилий добиться правды.

По этому делу был назначен новый судья, который дважды отклонил просьбу Камиллы принять ее для предварительного обсуждения дела. Она очень не любила вести процессы с непредсказуемым исходом, а день суда между тем неумолимо приближался.

Камиллу часто мучили сомнения и заботы, связанные с ее личной жизнью, будь то даже незначительные мелочи, тогда как в профессиональной сфере она чувствовала себя абсолютно уверенно. В кулуарах дворца правосудия она пользовалась репутацией опытного юриста, который успешно выигрывал самые сложные дела, чему немало способствовало полное отсутствие чувствительности. Что бы ни представлял собой противник, она безжалостно изматывала и изничтожала его, к великому удовлетворению своих клиентов. Однако нынешнее дело всерьез беспокоило ее, внушая даже какой-то непривычный страх.

За последние дни Камилла несколько раз делилась своими опасениями со Стивеном. И тогда он предложил ей отсрочить их встречу, чтобы она могла полностью посвятить себя изучению дела Дюронтена. Но Камилла решительно отказалась: ей не хотелось создавать такой прецедент, грозивший омрачить их отношения. Этот отказ был абсолютно безрассудным, как, впрочем, и всё, что относилось к истории со Стивеном – которая и впрямь не укладывалась в обычные рамки.