Амели знала, как трепетно ее подруга относилась к своей личной жизни, и решила не портить вечер. Она отказалась от допроса, сменив его на более невинную тему:

– Она хоть вкусная, эта твоя «Капелька»?

– Очень сладкое, бархатистое вино и легко пьется. Я вообще-то всегда предпочитала красные вина, но когда один человек дал мне попробовать это, я его сразу оценила! – восторженно объявила Камилла. Амели не смогла упустить такой удобный случай поддразнить свою подружку, хотя и боялась, что та замкнется в упрямом молчании, и спросила с коварной улыбочкой:

– Надо же, один человек! И кто бы это мог быть?

Сабина смущенно уткнулась в меню. Камилла ничего не ответила, и тогда Амели продолжила:

– Ну и как обстоят твои дела с этим одним человеком? Вы наконец определились? Только избавь нас от своей знаменитой песенки: «Мы познакомились еще в лицее, потом встретились двадцать семь лет спустя, и у нас потрясающий роман… и бла-бла-бла!»

Камилла нервно постукивала пальцем по сигарете над пепельницей, якобы стряхивая лишний пепел.

– А что вы хотите услышать? Вы и так уже все знаете! – наконец ответила она, избегая смотреть на подруг.

Камилла и Стивен действительно познакомились в лицее «Вольный воздух», когда им было по шестнадцать лет, и пылко влюбились друг в друга. Со временем каждый пошел по жизни своей дорогой, забыв об этом юношеском романе. По крайней мере, так им казалось.

В разлуке прошло двадцать семь лет, и вот однажды утром Камилла получила письмо, в котором Стивен предлагал ей встретиться. С оговоркой: «Только если ты захочешь…»[5] – именно эти слова он неизменно произносил в юности, стремясь исполнять любые желания возлюбленной, слишком уверенной в своей власти над ним.

Все эти годы Стивен лелеял в душе тайную надежду на возрождение их любви. Жизнь была к нему благосклонна: он стал счастливым мужем, а затем и отцом, но время шло, а воспоминание о Камилле все не угасало и слишком часто возвращалось к нему. Потом жена Стивена погибла в автомобильной катастрофе, и для него началась черная полоса. Чтобы выстоять, он всецело посвятил себя дочери Кайле и двум своим книжным магазинам, одному в Париже, другому в Лондоне.

И лишь почувствовав, что к нему вернулись душевные силы, решился, наконец, снова увидеть темноволосую девушку с изумрудно-зелеными глазами, ставшую чьей-то женой и успешной адвокатессой. Стивен боялся, что она откажется от встречи, но и пусть, – он был готов пойти на риск, даже если она отвергнет его, уже навсегда.

Его письмо сперва удивило Камиллу, но очень скоро перед ней возник образ юноши, говорившего с английским акцентом, который так забавлял ее. Она с волнением припоминала их долгие прогулки на раскаленном песке дюны Пила[6] и те вечера, когда они, нежно обнявшись, сидели на пляже Перейр и любовались огнями Кап-Ферре[7]. В отличие от Стивена, Камилле никогда и в голову не приходило, что их жизненные пути снова пересекутся, даже если временами ее и охватывала печаль по прошлому. Во время учебы в Париже она часто вспоминала детские годы в Аркашоне и до сих пор регулярно проводила там все отпуска, вместе с Ришаром и обоими детьми – Ванессой и Люком. Отец Камиллы умер около двадцати лет назад, мать еще была жива, но их отношения складывались совсем не так, как хотелось бы ее дочери. Камилла не догадывалась, что воспоминания и чувства, которые люди считают давно похороненными в прошлом, оказываются иногда сильнее самого времени. Она, конечно, не забыла Стивена, просто ее рациональный склад ума задвинул его в самый дальний уголок памяти. Но стоило ей прочесть эти четыре слова – «только если ты захочешь», – как все ее внутренние препоны мгновенно рухнули, и Камилла поняла, что готова отдаться этому человеку, ждавшему ее почти тридцать лет. Конечно, она могла бы преодолеть это искушение и не совершить того, что презирала больше всего на свете – предательства. Даже если супружеские отношения с Ришаром давно уже не удовлетворяли Камиллу, ей и в голову не приходило изменить ему в объятиях другого мужчины. Но могла ли она бороться с тем, что было сильнее ее, – с чистой юношеской страстью, каких мало на свете?! Камилла долго сопротивлялась этому влечению, отказывая себе в том, что всегда осуждала в других – в слабости.

Однако Стивен, даже питая надежду, что она уступит, оставил за ней свободу выбора, свободу, которая встала перед ней с беспощадной очевидностью, – и она уступила.

Когда Камилла поняла, что любовь к Стивену никогда не умирала, а теперь все больше и больше захватывает ее, она решила порвать с ним, избавиться от этого чувства, которое все сметало на своем пути. Но разлука оказалась немыслимой, любовников связывало нечто большее, чем доводы разума. Камилла и Стивен уже не могли жить друг без друга и безоглядно отдались своей пламенной страсти.

Сабина понимала, что затронула слишком деликатную тему. И поэтому старалась выражаться осторожно.

– И давно это у вас?

– Шесть месяцев, – не раздумывая ответила Камилла.

Воцарилось долгое молчание; ни Амели, ни Сабина не решались продолжать расспросы. До сих пор каждая их попытка что-то выяснить заканчивалась в лучшем случае тем, что Камилла нерешительно молчала, а в худшем – вскакивала и мгновенно уходила, подхватив сумку и куртку, вслед за чем на подруг изливался поток эсэмэсок с извинениями.

Подошедший официант поставил перед ними три бокала и ведерко со льдом, в котором угнездилась бутылка розового вина. Затем, не удержавшись, спросил:

– А может, для поминок дамам требуется что-нибудь покрепче?

Никакой реакции. Тогда он продолжил, все тем же тоном:

– Ладно, только скажите: когда вы наконец выберете еду, мне ее вам принести или отправить прямиком на помойку?

Камилла улыбнулась Алену:

– Ну нет, такой радости я тебе не доставлю, сегодня я расположена угоститься вашими знаменитыми утиными ломтиками в меду!

Несмотря на гомон в кафе, Ален явственно расслышал облегченные вздохи Сабины и Амели. Вынув из ведерка бутылку розового, он обмотал горлышко белой салфеткой, чтобы уберечь своих клиенток от холодных капель, и налил вина всем трем подругам.

Камилла подняла бокал, молча приглашая подруг следовать ее примеру. Успокоенный Ален констатировал, что атмосфера слегка разрядилась, и отошел к стойке, – его ждали другие посетители. Все три бокала быстро опустели, но никто так и не произнес ни слова: обе подруги ждали только одного: когда же Камилла, наконец, выскажется.

– Ну как, девочки, что вы об этом думаете? – спросила она, щедро наполняя их бокалы.

– Хватит, хватит! – воскликнула Сабина, прикрыв свой ладонью.

Камилла налила себе и осушила бокал залпом, как и в первый раз.

– Эй, притормози, не так быстро! – шепнула ей Амели.

Камилла повертела в пальцах зажигалку и закурила новую сигарету. Чувствовалось, что она нервничает.

– Я должна выпить побольше, раз уж вы хотите узнать всё о моих намерениях относительно одного человека.

– Ну, для этого вовсе не обязательно напиваться вусмерть. Если не хочешь говорить, молчи, мы уважаем твой выбор.

На что Камилла спокойно и сдержанно сказала:

– Вы ведь уже многое об этом знаете, разве нет? Во-первых, напоминаю вам: его зовут Стивен! Поэтому будьте добры, девочки, не называйте его больше одним человеком или другими прозвищами, к которым вы привыкли: он – Стивен!

Амели и Сабина обменялись довольными взглядами. Камилла явно была готова пооткровенничать. И Амели уже смело кинулась в бой:

– Ну, и как ты намерена поступить с этим одним человеком… ой, прости… со Стивеном?

Камилла нервным движением скомкала сигаретную пачку.

– Что ты имеешь в виду?

На самом деле она прекрасно знала, что ее подруга имела в виду, но медлила с ответом, растерянно глядя по сторонам, словно надеялась на постороннюю помощь, словно кто-то мог ей подсказать, как себя вести в такой сомнительной ситуации, которую она всегда осуждала… если речь шла о других женщинах.