Через пару минут плечи Бьякуи затряслись в беззвучном смехе.

- Что? – лениво проворчала Анеко.

- Ты невозможна, Анеко! Сначала огорошила, а потом – «я беременна»! Я даже злиться на тебя не могу – слишком счастлив. Маюри плохо на тебя влияет!

- При чем здесь тайчо?

- При том, что ты интриганка! Чье это вредное влияние?

Анеко фыркнула и ничего не ответила.

- И хватит сидеть на земле! – девушка не заметила, как оказалась на ногах. А потом ее подхватили на руки и понесли в сторону дома.

В положенный срок в семье Кучики родился ребенок, и над суровым, объединяющим самых сильных шинигами и умелых воинов Готеем-13 еще долго летали бирюзовые адские бабочки и разносилось мощное сюсюканье.

====== Р.S о летописцах ======

Двадцать восьмой глава Великого Дома Кучики Бьякуя за неполное столетие привык к новому клановому архиву, и сейчас духовно-электронные накопители и мертвенно мерцающие мониторы в многоуровневом подземелье его уже не смущали. Хотя первый свой визит в обновленный архив он помнил, словно все произошло вчера. В тот далекий зимний день Анеко потащила его «получать подарок на день рождения», и он ожидал очередной безумной выходки, которые по доброй традиции заканчивались бурным сексом в неподходящих местах. Однако госпожа старшая супруга, опять же – по доброй традиции, снова его удивила. Привела в подвалы поместья и жестом фокусника распахнула двери в… Молодой дайме обомлел, не в силах понять, каким образом у него под носом в его собственных подвалах выстроили филиал двенадцатого отряда.

Оказалось, к вотчине Маюри эти гигантские холодные помещения, нашпигованные духовной электроникой, никакого отношения не имеют. Просто Анеко-сама привела в порядок и модернизировала архив клана. Оцифровала все документы, хранившиеся в подвалах Кучики, систематизировала, составила каталоги. Реставрировала бумажные носители, создала условия для хранения, разложила все по полочкам… М-да, стеллажи со свитками и фолиантами ровными рядами уходили в глубины подземелья. А господину мужу рекомендовалось при посещении архива одеваться теплее и пользоваться специальными хлопковыми перчатками, буде ему взбредет в голову полистать старинные рукописи. Дабы не повредить.

- Надо полагать, всю электронику для нашего архива конструировал Куроцучи? – прищурился Бьякуя.

- Файерволл и брандмауэр мои, – гордо заверила его жена.

Бьякуя покивал с непроницаемым лицом и умным видом, словно эти слова для него хоть что-нибудь значили. Анеко озорно улыбнулась, после чего потребовала рассказать, понравился ли мужу ее подарок. Бьякуя тогда, не сходя с места, долго и со вкусом благодарил госпожу старшую княгиню… Хотя удобство и функциональность нового архива оценил, разумеется, далеко не сразу.

И вот теперь князь листал клановую летопись: надо было уточнить хронологию некоторых событий для предстоящей речи на семейном торжестве. Однако скупые строчки, записанные летописцами, не могли в полной мере отразить все, что происходило в буйной молодости. Перед мысленным взором дайме вставали картины давно минувших событий…

Вот рождение сына, наследника клана, будущего двадцать девятого главы Великого Дома, Кучики Нобору. Короткая строчка на пожелтевшей бумаге. И, конечно, ни слова о том, что Унохана силой вытолкала тогда юного князя из покоев орущей дурным голосом супруги, попутно наподдав ему коленом по заднице. И ни слова о том, что в перерывах между схватками Анеко жутко ругалась на мужа и, определив по реацу его местонахождение (на энгаве, прямо под седзи), прицельно метнула в него старинную статуэтку, пробив плотную бумагу и задев господина супруга. Сидевший поблизости дедушка криво усмехнулся и насмешливо посоветовал убираться подальше, на что молодой папочка объяснил, где именно и в каких ракурсах видел советы старших. Выглядывавшие из-за ближайших кустов Рока и Ренджи вытаращили глаза и озадаченно переглянулись.

Разумеется, ни строчки не было и о первых минутах, когда стихли крики и стоны, и над поместьем раздалось несмелое младенческое мяуканье. Бьякуя ворвался в комнату жены, едва не снеся рамы седзи, и застыл на пороге. Уставшая, лохматая, покрытая испариной, Анеко с трудом подняла ресницы и улыбнулась мужу дрожащей улыбкой. Он медленно, очень медленно подошел, сел рядом и с некоторым страхом заглянул ей в глаза.

- Ты… как? – спросил девушку слегка охрипшим голосом. И осторожно взял за руку.

Анеко слабо сжала его пальцы, качнула головой.

- Жить буду, – попыталась отшутиться. Бьякуя еще только начал придумывать ответ на эту выходку, когда Унохана внесла в комнату самое большое сокровище семьи Кучики.

- А вот и наследник, – радостно проговорила она, протягивая дайме ворох шелковых пеленок, в недрах которого скрывалось счастье. У Бьякуи задрожали руки, когда капитан четвертого отряда протянула ему ребенка.

- Уронит, – фыркнула госпожа старшая жена, и молодой отец рассмеялся, отбрасывая все свои опасения. Это была его Анеко, а значит, все в полном порядке!

Он крайне бережно взял на руки новорожденного наследника и с плохо скрываемым любопытством и, чего греха таить, страхом заглянул в сверток. Будущее Великого Дома было страшненьким, сморщенным и каким-то очень маленьким. Крошечный носик, тоненькие губки, нахмуренный лобик с едва заметными бровками, зажмуренные глазки… Живое существо, совсем недавно бывшее единым целым с Анеко, вдруг скукожилось, разинуло рот и завопило. Только многолетняя боевая выучка не дала Бьякуе в панике выронить младенца. Он растерянно посмотрел на умиленно улыбающуюся Унохану и снова обратил все свое внимание на сына.

- Объем легких наследственный, – постановил счастливый отец. Не менее счастливая мать усмехнулась, немного склонила голову и шкодливо заулыбалась.

- Поздравляю, господин муж, – сообщила она. – Вас пометили.

- Фи, госпожа старшая жена, – отозвался молодой человек, чувствуя, как намокает ладонь.

- Мр-р-р, – голова крупной белой кошки высунулась из-за плеча дайме и наморщила нос, встопорщив усы. – Как назовете?

- Тора? – Бьякуя неуверенно повернул голову и почти ткнулся носом в густую шерсть.

- Не могла же я пропустить такой момент! – тихо прорычала тигрица. – Они всегда такие мелкие?

…И уж конечно, летописцы никак не отобразили процесс выдворения из спальни роженицы «нестерильных млекопитающих, пусть даже они и занпакто». И ни словом не обмолвились о том, что вечером образец аристократической гордости и благородного величия Кучики Гинрей напился вдрызг в руконгайском кабаке, а по дороге домой извалялся в грязи и вывихнул лодыжку…

О поступлении в Академию Ренджи тоже не было ни слова. Юный Абараи не был Кучики, и крючкотворы не сочли такую мелочь достойной упоминания. Но семья будущего шинигами отмечала это событие широко, с размахом, и счастливый, гордый, смущенный – невероятно довольный – Рен-тян сливался цветом с собственным хвостом, принимая поздравления. Мальчишка поступил сам, без всякой протекции, и в мыслях не допуская возможности обратиться за помощью к рокубантай-тайчо, за что тот его очень уважал. Старый ворчун Кучики Гинрей, немало усилий приложивший к подготовке подростка к вступительным испытаниям, молча подкручивал усы и гордо приосанивался, когда речь заходила о зачислении воспитанника дайме в «сильную» группу. Если бы кто-нибудь сейчас напомнил отставному капитану, как он возражал против Ренджи, как не хотел его видеть, как опасался неприятностей из-за руконгайского мальчишки – получил бы в глаз, как пить дать. Наверное, в силу обуявших старика эмоций, он потащился продолжать праздновать в двенадцатый отряд, где подвыпивший Куроцучи в очередной раз изобрел некий эликсир тройной перегонки, а закончил отмечать знаменательное событие в идзакая на окраине Сейретея в компании почему-то Зараки-тайчо, и тот, провожая бывшего коллегу домой, уронил дедушку светлого князя в овраг, где Кучики-старший опять вывихнул лодыжку. Даже если бы кому-то из хронистов клана взбрело в голову зафиксировать этот факт, запись была бы удалена. Дабы не порочить честь Великого Дома и доброе имя одного отдельно взятого его представителя, пустившегося во все тяжкие.