- Ты тоже прости, – принял капитуляцию Бьякуя. – Как это ни глупо, но я тоже перенервничал. Твой Куроцучи прислал бабочку, и я понял его так, что с тобой случилась беда.

- В свое оправдание могу сказать, что Тора не причинит мне вреда. У твоего занпакто есть мертвая зона, у моего – глухая. В центре удара я в полной безопасности.

- Глухая зона?

- Тора – звуковой занпакто. Она бьет звуковой волной. Банкай выглядит как ядерный взрыв, звуком сметая все на своем пути. Максимальный радиус действия – духовная миля, но сегодня Торочка сдерживалась, все-таки первый раз…

- Духовная миля… – задумчиво повторил Бьякуя, потирая подбородок. – Это ты целый город одним ударом снести можешь?

Анеко пожала плечами, подошла и ткнулась лбом в мужнину грудь.

- Я даже пробовать не хочу, – тоскливо протянула она. – Тора, конечно, обижается, ей скучно, но мне такая мощь не по зубам. Ты вот мне скажи, если от меня занпакто уйдет, это сильно подорвет твой авторитет?

Бьякуя засмеялся, обнимая девушку. Он снова забыл, что она еще очень юная, что его боевой опыт превосходит ее в разы. Что Анеко никогда не собиралась становиться шинигами, и появление у нее наследственного занпакто есть результат стечения разных случайностей в одной точке пространства и времени.

- Таких случаев еще в истории Общества Душ не было, – сказал молодой капитан, гладя девушку по растрепанным волосам. – Не думаю, что твоя Тора тебя покинет. Ведь без тебя ей будет еще более скучно.

Анеко шумно вздохнула, обняла Бьякую за талию и прижились к нему поплотнее. Несколько минут они молча стояли посреди тренировочного зала обнявшись. Но у Анеко заноза в дзабутоне, и долго бездействовать она не умела. Слегка потеревшись щекой о косодэ молодого человека, госпожа старшая княгиня подняла на него изучающий взгляд и спросила, пропускает ли его кеккай звуки. Бьякуя вопросительно выгнул бровь, но юная супруга уже тащила с его шеи Гинпаку и запускала руки под форму.

- Анеко!.. – простонал дайме. – Ну что ты…

- Надо! – припечатала девушка.

Господин муж засмеялся, перехватывая руки жены.

- Мы с тобой и так все возможные правила нарушаем! – весело укорил он. – Традиция…

- Традиция не закон! – азартно возразила Анеко, выдирая руки из захвата и возвращая их на место – в вырез косодэ. – И вообще, дорогой мой господин муж, я сейчас открою тебе один страшный секрет…

- М-м-м? – Бьякуя опустил голову, чтобы взглянуть жене в глаза. Она привстала на цыпочки, обхватила ладонью его затылок и прошептала в самые губы:

- Правила существуют, чтобы их нарушать!

… Татами в додзе оказались колючими, а когда на тебя сыпятся боккены из случайно задетой стойки, то остаются синяки. Но кеккай выдержал.

В конце августа Ренджи окончательно выздоровел. В одно прекрасное утро в спальню Бьякуи поскреблись. Дайме немного удивился, но открыл фусума. И удивленно уставился на стоящего на коленях полуголого подростка. Впрочем, длиннющие красные вихры не оставляли сомнений в личности незнакомого парня.

- Проходи, – только и сказал молодой капитан. Закрыл за Ренджи фусума и стал рассматривать того, склонив голову на бок.

Подросток получился угловатый, но довольно складный. Плечи раздались, длинное тело – уже сейчас он почти не уступал Бьякуе в росте – было худым, но пропорциональным. Вот только ребра можно было пересчитать, и ключицы торчали, словно парняя морили голодом. На широких запястьях выступали косточки. Бьякуя молча достал одно из своих домашних кимоно и протянул парню. Ренджи быстро оделся и тут же бухнулся на колени, ткнулся лбом в татами. Молодой дайме вздохнул, покачал головой и уселся рядом, прямо на пол.

- Как ты себя чувствуешь?

- Спасибо! Хорошо…

- Ну и хватит валяться, – проворчал Бьякуя.

Ренджи выпрямился, но взгляда от пола не оторвал. Под яркими прядями алели от смущения и растерянности уши, мальчишка шмыгал носом и явно не знал, куда деть руки – да и себя самого. Бьякуе было и жалко его, и немного весело. И откровенно неловко, потому что он и сам не знал, как теперь быть. А знать он был обязан, ибо князь.

Короткая беседа выявила сразу несколько сложных моментов. Во-первых, Ренджи терялся в обращениях к Бьякуе, путаясь в «-сама», «-доно» и «-сан». Во-вторых, он почему-то решил, что теперь не может оставаться в поместье, и дайме угрохал много времени, чтобы объяснить подростку, что тот дурак. В-третьих, во весь свой немалый рост поднялся вопрос с образованием. Ренджи пожал плечами и заявил, что ему дорога одна – в Академию. Так-то оно так, согласился Бьякуя, но и подготовка у Ренджи недостаточная, и учебный год уже давно начался. Только где-то к обеду они пришли к некоему подобию плана на оставшееся до следующих вступительных экзаменов время.

За всеми этими переживаниями и душеспасительными разговорами ни молодой дайме, ни его воспитанник, разумеется, не заметили, что госпожа старшая княгиня выглядит бледной, немного осунувшейся и чем-то крупно обеспокоенной. И уж конечно им неоткуда было знать, что Анеко напомнила о себе ее земная жизнь.

====== и страшных тайн ======

Лето было жаркое, душное, тянулось медленно и лениво, как патока. Вот уже которую ночь Анеко подолгу не могла уснуть, а потом металась по футону, не в силах вырваться из липкого недокошмара. Ей снились странные сны: ее жизнь, ее семья, все ее знакомые виделись девушке черно-белыми двумерными изображениями – и все страдали. А когда в одно прекрасное утро она еле успела выскочить в открытые седзи и свеситься с деревянного настила, корчась в рвотных спазмах, картина начала вырисовываться.

Анеко не зря год училась у Уноханы и продолжала навещать четвертый отряд – установить собственную беременность она могла. И установила. Однако, вопреки всему, не ощутила радости. Не потому, что не была рада, а потому, что испугалась. Не за себя – за своего будущего малыша, за его отца, за всех своих близких. Ибо первоисточник ее странных снов был ничем иным, как прочитанной когда-то, в прошлой жизни, мангой…

Анеко мучилась дня два, а потом пошла к Куроцучи. Экранировавшись от всего мира многослойными кеккаями и новейшими духовно-электронными генераторами помех, девушка и капитан о чем-то секретничали целый день. Вечером Куроцучи-тайчо выпал из 3Q-лаборатории воодушевленный и слегка пришибленный, Анеко же была сосредоточенна и деловита. Придя домой, рассеянно пообщалась с детьми, оставив тех в некотором недоумении, наплевала на все приличия, чмокнув сидевшего за столом Бьякую в макушку прямо на глазах у слуг, чего до сих пор не позволяла себе, и скрылась в клановом архиве.

Через неделю исследований в оголтелом режиме и яростных споров с Нему (кто бы мог подумать, что у девчонки есть свое мнение!) и Анеко Куроцучи Маюри заявился на аудиенцию к сотайчо. Ямамото хмурил брови, скрипел зубами и терял самообладание настолько, что едва не высвободил Рюджинджакку. Выслушав теорию и выводы капитана двенадцатого отряда и составленный руководством того же отряда план действий, Генрюсай молчал почти две минуты. Не потому, что потерял дар речи или растерялся. Просто из всех капитанов Готей-13, вообще из всех шинигами Куроцучи Маюри меньше всего ассоциировался у Командора с ролью спасителя. А именно так и выходило.

- Как вы получили исходные сведения? – наконец нашел, к чему придраться сотайчо.

- Я же изучаю квинси, Командор! – небрежно отмахнулся Маюри. – Вот и обратил внимание на некоторые нюансы… Видите ли, те квинси, которые обитают в Генсее… они вообще какие-то не-квинси! А нам с вами известно, что не все их поголовье было уничтожено, и выжила далеко не одна семья… Так что…

- Это я понял из отчета! – рявкнул Генрюсай. – Откуда у вас сведения?!

- Ну знаете ли! – Куроцучи возмущенно одернул полы хаори, негодующе задрал подбородок. – Я все-таки капитан двенадцатого отряда, мы не просто так довольствие получаем! И, стесняюсь напомнить, я еще и директор Исследовательского Бюро! Это вам не котенок пописал, а, некоторым образом, ответственная работа. Которую я, заметьте себе, знаю, люблю и умею выполнять!