— Можно снять двухкомнатный номер в таверне, одна комната для вас, а одна для меня, — тихо сказала Ванда, не решаясь посмотреть на меня. — И сразу же договориться о еде. Если заплатим сразу за все три недели, то получится дешевле. Денег, если подсчитать, хватит ровно на проживание в средней таверне с паршивой едой. На другие какие-либо расходы вряд ли.

— Откуда ты это знаешь? — я пристально посмотрел на нее. Раньше мы практически не пересекались. Я знаю про Ванду Грей только то, что она в меру умненькая, преподаватели ее время от времени хвалили, и, в общем-то, все. Если я более менее знал представителей Первого, то со Второго я знаю только Рейна, Лизу и, если можно так сказать, Хитинга.

— У моего отца бакалейная лавка в Жильне, — с вызовом произнесла девушка и пристально посмотрела на меня.

— Круто, — ответил я. — У меня поместье недалеко от Жильны.

— Слушай, Нейман, — внезапно произнесла Ванда после минутного молчания, которое образовалось после того как я сказал, где живу. — Я понимаю, что ты Нейман, что ты привык ни в чем себе не отказывать, но давай смотреть на вещи трезво. У нас есть шестьдесят серебряных империалов, а это даже не золотой. И у нас нет кредиток и чековой книжки твоего отца, поэтому давай ты поумеришь на время нашей поездки свои аппетиты, хорошо? В конце концов, ты не один. — Мне внезапно стало обидно. Она меня совершенно не знает, но услышав только один раз, что я Нейман, сразу же навесила ярлыки. О, теперь я прекрасно понимаю отца, который что есть сил скрывал от меня свое истинное положение в обществе.

— А теперь ты послушай меня, Грей, — я начал говорить сквозь стиснутые зубы, а свет в классе мигнул. — Ты ни черта про меня не знаешь. Ты понятия не имеешь, что для меня эта двадцатка — это самая большая сумма, которую я когда-либо видел, и ты понятия не имеешь, что меня воспитывали в финансовой строгости. Ты можешь мне не верить, но я понятия не имею, что можно купить даже на один серебряный, потому что у меня никогда не было карманных денег и я не мог себе позволить даже заскочить в магазин твоего отца и купить печенюшек. Поэтому засунь, пожалуйста, свой буржуазный снобизм в одно интересное место, и попробуй понять одно: единственное, что дает мне имя Нейман — это то, что меня оберегали от таких как вы, которые только и делают, что завидуют, а зависть прет через край. Я не знаю ничего о внешнем мире, особенно, если он расположен далеко от моего поместья. А теперь найди хоть одну извилину в своем мозге не искалеченную стереотипами и пойми одну простую истину: вам в этой поездке предстоит меня учить! — я не выдержал и сорвался на крик. По стенам пополз иней, и стало заметно холоднее. — Вам придется меня учить практически всему, потому что я очень сильно сомневаюсь, что вообще смогу найти эту самую таверну, про которую ты мне говорила, если только это сделает мой всеми любимый блохастый комок шерсти по запаху!

— Дей, — Рейн ухватил меня за рукав рубашки и развернул к себе. — Успокойся! — он положил руку мне на плечо и сильно сжал. От боли я сразу же пришел в себя. Похолодание пропало, а я стоял, хлопал глазами и тяжело дышал. — Иди, собирайся, я тут с Грей немного пообщаюсь. Иди-иди, — и он подтолкнул меня к выходу из класса.

— Почему меня сделали старшим, а не тебя? — вырвалось у меня, когда я уже открывал дверь.

— Значит, так было нужно, — пожал плечами Рейн. — Директор Сандер не дурак, он наверняка знал, что делал.

Конечно знал. Не удивлюсь, что это от большой любви к своему крестнику было сделано. Или отец подсказал, что крестника все ж надо любить и заботиться о нем. Только он не совсем понимает, что значит забота Темного. Кинуть в гущу событий и пускай барахтается. Выплывет — молодец, хорошая поросль растет. А если погибнет — ну бывает, естественный отбор во всей красе. Я выскочил из класса и побрел в гостиную Первого. И чего я так на девчонку набросился? Она же действительно ничего про меня не знает. Но судить себя по среднему знаменателю я никому не позволю!

В гостиной никого не было. Понятно, все уже разбежались по спальням собирать вещи, чтобы к шести утра быть готовыми к отъезду.

В своей комнате я бросил на кровать сумку, которую нашел в лаборатории Фолтов, когда был там в последний раз. Кстати, мой зловредный предок заблокировал на время портал, пока он отлучился по своим важным делам, чтобы я не покалечился ненароком, поэтому ничего кроме сумки мне оттуда вынести не удалось.

Вытащив все свои вещи, которых у меня стараниями моих однофакультетчиков накопилось хоть и немного, но на месяц должно хватить, я приготовил для поездки брюки, белоснежную рубашку и ботинки, а остальное засунул в сумку. Подумав, я туда же сунул несколько книг и конспектов. Закрыл сумку и приподнял ее. Мда, надежда на то, что это артефакт не оправдалась. Сумка была тяжелой и неудобной. Вздохнув, я вытряхнул из нее часть книг, добавил туалетные принадлежности и еще раз поднял. Ну теперь хоть тащить можно, не кренясь в одну сторону.

Сунув в боковой карман билеты на поезд, я подумал и те билеты, которые должны были везти нас обратно, положил во внутренний карман, чтобы, не дай Прекраснейшая, не потерять.

После этого я обратился к лежащему на кровати Гвэйну.

— Ну вот, завтра мы поедем в офигенное место, под звучным названием «Два Дубка», — Гвэйн внимательно на меня посмотрел и кивнул, а затем положил голову на лапы и задремал.

Я последовал его примеру. Уснул я практически сразу, как только моя голова коснулась подушки. Спал я сумбурно, постоянно просыпаясь. Мне даже снились какие-то сны, но содержимое их я не помнил, единственное, что не давало мне покоя — это чувство неотвратимо приближающейся беды, к которому начали примешиваться ощущения смертельной опасности. С тех пор, когда я впервые это почувствовал на занятиях с Фолтом похожих ощущений не было. Но тогда и не произошло ничего страшного и непоправимого, следовательно, и сейчас беспокоиться не о чем.

Утром меня разбудил Гвэйн. Плохо соображая, что я делаю, я поплелся в туалет. Унитаз мне починили, а вот душ нет, поэтому я все еще ходил мыться в ванную префекта Первого факультета. Лео однажды надоело постоянно мне выдавать ключи, и он просто сделал мне дубликат. Регган тогда еще очень долго шутил на тему: «А не ввести ли в традицию — взрывать собственный душ, чтобы потом пользоваться всеми привилегиями старосты факультета». Лео вяло отмахивался, но ключ все же отдал. К счастью в туалете была раковина, где я умылся и даже умудрился помыть под краном голову. В голове немного просветлело, я еще раз проверил сумку, чтобы ничего не забыть, свистнул Гвэйна и пошел искать своих друзей по несчастью. Ванда уже ждала меня возле входной двери. Удовольствия от этой встречи я не испытал, но засунул свою неприязнь глубоко, рядом с где-то запрятанными правилами этикета. Мне еще полных четыре года придется общаться с этой особой. Так что надо терпеть и попытаться, если не сдружиться, то хотя бы переносить друг друга. Рейна пока на горизонте не наблюдалось. Не знаю, как Дилан воспитывал Грей, но она подошла ко мне и тихо проговорила:

— Извини, я не знала.

— Ладно, забудь, — я махнул рукой. — И как мы попадем в Жильну, чтобы сесть на поезд?

— Сейчас нам организуют несколько автобусов. Почти все из Жильны на поездах разъедутся к своим местам прохождения практики, — услышав мой вопрос ответил парнишка со Второго факультета. Этот парень был феноменален, он откуда-то знал практически все и обо всех. Практически, потому что он не знал, что я Темный, а в остальном… Он же первым и узнал об этой практике уже в то время, пока сам директор Сандер был не в курсе всех подробностей. Еще более удивительным было то, что он практически ни с кем не общался. Но, если была нужна какая-нибудь информация, то все обращались именно к нему, и он за определенную плату делился ею в том объеме, который был необходим заказчику. Именно его осведомленность обо всех делах в школе отвадила от него практически всех приятелей, которые поначалу начали образовываться. Тяжело общаться с человеком, который откуда-то все про тебя знает. — Кстати, Нейман, Лиза Далтон попала в одну тройку с Хитингом.