— А что с ним не так-то?

— Не оборотился, наверное. Ты меня по этому вопросу не спрашивай. Мне бы в голову не пришло заниматься тем, чем занимались мои потомки. Тебя последнее замечание не касается. Меня бы удовлетворило, если бы ты хоть чем-то занялся.

— А чем они занимались? — перебил я Фолта.

— Хм, оборотнями, например. Это был эксперимент Семьи. Кроме Фолтов оборотнями не занимался никто. Поэтому и волки на двери.

— Жуть какая. Что-то я не хочу уже быть потомком этой великолепной семейки. Да и не хотелось никогда.

— А тебя никто не спрашивает! Пошли в кабинет, — Дэрик развернулся и отправился из вивария.

Мы зашли в кабинет, точнее в библиотеку, потому что по-другому это место я назвать не могу. Комната была просто завалена различными древними фолиантами, которые вполне мирно соседствовали с еще более древними книгами и даже кое-где на полках валялись свитки.

— Ты присаживайся, не стесняйся, — улыбнулся Дэрик. Взявшееся из ниоткуда кресло подбило меня под колени, и я упал на мягкое сидение. Выпрямившись и устроившись поудобнее, я стал внимательно слушать Фолта. — В наших с тобой интересах сделать так, чтобы ты как можно быстрее всему научился. Только выполнив это условие, мы можем избавиться друг от друга навсегда. Нет, это просто уму непостижимо, — призрак начал мерить шагами ограниченное пространство библиотеки, — мой потомок, так сильно похожий на меня самого, просто какое-то убожество: необученное, неухоженное и, самое главное, упорно сопротивляющееся попыткам привить ему хоть какой-то налет цивилизации. Темный маг, позволивший выпороть себя тому, кто не имеет никакого отношения к его воспитанию! Что, значит, не выпороли? Да, не выпороли. Но были подозрительно близки к этому. Только благодаря твоему щуплому телосложению, тебе удалось проскочить между ног у твоего надзирателя. Как это ты не проскакивал, а протискивался между ними? Ну, я рад, что ты не такой маленький и не проскакиваешь, а протискиваешься между чьих-то ног. Так вот, на чем я остановился? Как не прискорбно, но ты являешься самым отсталым звеном эволюции Темных магов. Чтобы ты избежал дальнейшего падения в еще большие глубины и воочию не увидел себя на первой ступени пирамиды Маслоу, я и пришел сюда. Учитывая твою крайнюю степень образованности, я должен продумать план занятий. Ты хоть читать-то умеешь? А писать? Что и считать тоже? И что ты так на меня пыхтишь — это вполне разумно вытекающие из твоего поведения вопросы. Значит, мне нужно продумать программу твоего обучения. Но я точно знаю, что в нее должны войти следующие разделы: боевая магия, темная, очень темная и совсем темная магия, а также краткий курс алхимии, чтобы восстановить то, от чего остались только блестки. А сейчас мы посмотрим, на что ты способен физически, потому что боевая магия включает в себя в первую очередь что? Какой сообразительный, может все-таки еще не все потеряно? Правильно — бегать. Так что вернемся в катакомбы, я буду смотреть, как быстро и как долго ты сможешь продержаться.

Я плохо понимал, что вообще происходит. Все походило на какой-то сюрреалистичный бред, поэтому я безропотно пошел вслед за предком. Когда мы через двери с волками вышли в старые туннели, призрак мерзко улыбнулся и ласково приказал:

— Беги.

— Что? — я недоуменно посмотрел на него, и тут же подпрыгнул, потому что в руках у предка материализовался хлыст, словно состоящий из самой настоящей тьмы. Дэрик щелкнул этим кнутом, и я почувствовал, что мою щеку словно обожгло пламенем. Я громко вскрикнул и побежал от этого ненормального, не разбирая дороги.

Я не помню, сколько времени я бежал, уворачиваясь на ходу от ударов, которыми, не скупясь, награждал меня Фолт, подгоняя. Наконец наступил момент, когда я понял, все, я больше не могу. Споткнувшись о камень, которых было много на полу туннеля, я упал, окончательно испортив рубашку.

— Вставай, — я только покачал головой. Дыхание вырывалось из груди с хрипом. Ни за что не встану, пусть хоть насмерть забьет этим своим хлыстом. — Прекраснейшая, за что? — простонал Фолт и щелкнул пальцами. В следующий миг я оказался лежащим перед дверьми гостиной своего факультета.

Я не мог не то что пошевелиться, я не мог даже говорить. У меня пересохло в горле и все, что я мог воспроизводить, это непонятные хрипы. Щека горела, глаз уже начал плохо различать предметы, а в ухе стоял звон. Еле доползя до двери на расстояние вытянутой руки, я этой самой рукой из последних сил толкнул створку, надеясь, что этого простого действа будет достаточно, чтобы она открылась. Дверь слегка приоткрылась и я, протиснувшись в образовавшуюся щель, на четвереньках прополз в гостиную. Добравшись до ковра, я завалился на спину и, сложив руки на груди, занялся только одним единственным делом, которым был в состоянии заниматься: я стал лицезреть потолок.

Краем глаза я заметил, как ко мне подошла неразлучная парочка: префект и светлоглазый. Лео начал пристально меня разглядывать, а Регган присел возле меня на корточки и пальцем потыкал в бедро:

— Эй, ты вообще живой?

Я не обратил на него никакого внимания. Все так же молчал и смотрел в потолок не мигая. Лео воздел руки к потолку и закричал так, что я подпрыгнул:

— Мечты сбываются!

Я сел и показал ему неприличный жест из среднего пальца.

— Жаль, — вздохнул Дефоссе. — Как жаль, что нашем факультете завелось такое пятно. И не вывести же никак. Ты где был? Чем ты занимался? Ты вообще на себя смотрел? С каким клоуном ты подрался? Или ты напал на стриптизершу? Хотя, наверное, ты таким образом решил собрать гардероб поприличнее, чем у некоторых членов нашего факультета. В роду твоего отца, который Козел, до войны были евреи?

Я ничего не сказал. Встав с пола, я заковылял прямиком в свою спальню. Когда я подходил к лестнице, меня остановил Рег.

— Если ты хочешь помыться, то вряд ли у тебя это получится.

Я резко обернулся. Как это? Регган понял мой вопросительный взгляд без слов.

— Да, действительно. Если ты не помнишь, ты разнес в щепки и керамическую крошку уборную. Так что там отключили воду и свет до полного восстановления санузла.

Я развернулся, добрел до префекта и протянул к нему вытянутую в просящем жесте руку.

— И что ты хочешь? Новую одежду? Старую еще не сносил.

Я отрицательно покачал головой. Пробовать разговаривать смысла не было, все равно я был не способен на данный подвиг.

— Что, нет? А что ты тогда ко мне свои ручонки тянешь? — с садисткой улыбкой проговорил префект.

— Я не понял, он что разучился говорить? — посмотрел на своего друга Регган. — Радуйся, Лео, мечты хоть частично сбываются! — он так искренне улыбнулся, что мне захотелось заехать ему в нос и, как минимум, его сломать.

— Рег, не нужно обнадеживать себя раньше времени. Вдруг это бойкот и этот юноша считает, что это мы виноваты в том, что у него нет туалета и весь этаж отрезан от света.

— А я-то тут причем? — удивился Регган.

— Ну, не я же. Так что тебе нужно-то от меня?

Я продолжал держать вытянутую руку.

— Тебе ключи от ванной комнаты моей нужны? А ты не обнаглел, Нейман?

Я отрицательно помотал головой. Лео достал из кармана связку ключей и протянул мне.

— Если ты надумаешь взорвать и мою ванную комнату, знай, я, в таком случае, залатаю дыры твоей шкурой.

Я вздохнул и, взяв ключи, отправился приводить себя в порядок. Последнее, что я слышал, перед тем как покинул гостиную, был нежный голосок Кристины Рогвар:

— Тащите штаны и новую рубашку. Лео, не вздыхай так, ты что не видел, что у Неймана синяк на полщеки? Тебе еще разбираться нужно с кем он подрался.

Существуют ситуации, когда ученик не понимает учителя. Да для того, чтобы убедиться в этом, нужно всего лишь заглянуть в любой класс абсолютно любой школы. Но даже в этом случае, ученик хотя бы понимает несколько слов из целого предложения, которое произносит учитель, то есть, даже самый тупой ученик может понять более ста слов во время урока. И это такая же устоявшаяся в веках истина, как болото за крепостной стеной Вольфнеста. Это правило соблюдается практически всегда, но есть и исключения. Например, исключением являюсь я, потому что я вообще не понимаю, о чем вещает мне сейчас Фолт. Он проговорил еще несколько минут, а потом, увидев мой остекленелый взгляд, громко выругался, перед тем как замолчать.