- Не отказался бы. Помочь тебе чем-нибудь? – Кёнинг зашёл на кухню и остановился у шкафа, где рылась девушка, оцепенев.

Столько разных баночек он никогда не видел. В одной были сушёные листики мяты, в другой лавровые листья, в третьей находился розмарин, в четвёртой какой-то жёлтый порошок, в пятой какие-то длинные сушёные рыльца какого-то цветка, в шестой какие-то звёздочки. В седьмой находились палочки корицы, в восьмой лежали сушёные ягоды шиповника. Содержимое остальных баночек Кёнинг определить не мог, хотя все баночки в шкафу были подписаны:

- Даже не знаю. – Лизель повернулась к Шварцу, взяв баночку с мятой и баночку с сушёными ягодами шиповника. – Что-то не так?

- Так много всего. И как ты отличаешь всё это? – Кёнинг с искренним удивлением посмотрел на Мареш:

- Ты про специи? – С лёгким равнодушием в голосе спросила она, приподняв бровь. – Это ещё не самые редкие. Самые редкие растут на специально отведённом участке в саду. Например, кервель. – Лизель поставила мяту и шиповник на стол.

Затем она достала с полки чайник, налила в него воду и поставила на плиту:

- Смотри за водой, а я пока за крапивой и брусникой схожу. – С этими словами Лизель открыла небольшую дверь и вышла на улицу.

Шварц сел на табуретку и огляделся.

Кухня Мареш была обставлена крайне скромно: плита с духовкой, небольшой холодильник, раковина, сушка для посуды и много шкафов. На подоконнике стояли горшочки, в которых росли мята, лук, кресс-салат, петрушка, листовый салат, базилик, розмарин. Всё это стояло на подоконнике и радовало взор. Очевидно, это была только малая часть того, что Лизель выращивала.

В шкафы Кёнинг предпочёл не заглядывать, боясь, что не разберётся и запутается в этих приправах ещё больше.

Мареш вернулась обратно очень быстро; взлохмаченная, промокшая под дождём, но довольная:

- Ну что, налюбовался? – Девушка искренне улыбнулась, положив на стол листья брусники и крапивы.

========== Глава 26 ==========

Дни совместного проживания Шварца и Лизель протекали однообразно спокойно, но интересно.

Мареш по своей старой деревенской привычке всегда вставала раньше Кёнинга. Девушка быстро одевалась и шла на кухню готовить.

Шварц просыпался позже. Просыпался либо от того, что чувствовал пустоту на том месте, где должна была спать девушка, либо от звона посуды, шума воды и аппетитного аромата кофе и еды. Как правило из-за последнего Кёнинг просыпался чаще.

После завтрака, который всегда сопровождался разговорами, они оба мыли посуду.

Затем Мареш принималась за рисование. Иногда Лизель выходила на улицу, иногда выкладывала на стол фрукты и посуду в разном порядке, иногда выкладывая книги. Порой девушка, после нескольких секунд раздумья, принималась за портреты, а иногда она рисовала нечто странное и неописуемое. Порой от этих неописуемых картин возникало ощущение животного ужаса.

Шварц прекрасно понимал это чувство. Подобные странные картины Лизель рисовала, когда у неё начинался приступ, сопровождаемый рыданиями и мелкой дрожью. В такие моменты картины Мареш немного походили на знаменитую «Гернику» Пикассо, вызывая сходные чувства и мысли.

В такие моменты Шварц старался не трогать девушку. Лишь после того, как она дорисовывала подобные картины, он подходил к ней и крепко обнимал, убеждая Лизель, что всё хорошо и что ей никто и ничто не угрожает. Мареш по-детски покорно прижималась к Кёнингу, уткнувшись носом в его грудь и прикрыв глаза. Сидели они так до тех пор, пока девушка не успокаивалась. После этого они шли в сад работать.

А работы было много.

В саду Лизель было очень много растений и деревьев. Их было так много, что девушка едва смогла выделить место для выращивания необходимых приправ.

У дома небольшими кустиками росла астра альпийская. Шварц не понимал, почему именно астра, когда это растение больше походило на фиолетовую ромашку. Но всё же это была астра.

У калитки росла раскидистая яблоня, покрытая белыми маленькими цветами. По словам Мареш, она должна была начать плодоносить через год.

На против яблони росла вишня, на которой уже краснели крупные тёмно-красные ягоды.

Вдоль дороги от калитки к дому возвышались голубовато-фиолетовые дельфиниумы, слегка покачиваясь на ветру. Самым странным Кёнингу показалось то, что эти красивые цветы с таким красивым названием были ядовиты, а если верить словам Лизель, то яд дельфиниума вызывает угнетение центральной нервной системы с одновременным действием на желудочно-кишечный тракт и сердечно-сосудистую систему. Кроме того, выяснилось, что пыльца дельфиниума в некоторых случаях может вызывать интоксикацию у пчёл.

С правого края дорожки за дельфиниумами росли анютины глазки, вокруг которых, тихонечко и басовито жужжа, роились пчёлы и шмели.

С левого края тропинки рос флокс метельчатый разных расцветок; белые, розовые, лиловые, голубые. Шварц невольно залюбовался ими.

Позади флоксов росли кустики белого и голубого колокольчика карпатского, вкруг цветков которого вились толстые мохнатые шмели.

После работы в саду Шварц и Лизель отправлялись в лес. Мареш брала с собой немного еды, спички, нож и верёвку, а также блокнот и карту.

По дороге девушка останавливалась, для того, чтобы сделать нужные зарисовки. Лизель зарисовывала насекомых, птиц, растения и, иногда, животных.

Гуляли они долго, но прогулки были крайне интересными. Лизель рассказывала о растениях, насекомых и птицах, а Кёнинг шёл рядом, слушая Мареш и искренне удивляясь её познаниям.

Такими богатыми познаниями в области биологии Шварц похвастаться не мог, но зато он знал, как правильно идти по следу, как управлять танком, как стрелять и как чертить необходимые чертежи. Кроме того, немец прекрасно ориентировался по картам.

После прогулки и перекуса в лесу, Кёнинг и Мареш возвращались домой.

Шварц отправлялся в город по делам, а Лизель читала. Иногда девушка могла задремать с книгой в руках. В таком состоянии Кёнинг иногда находил её, но не удивлялся этому. Наоборот, его это крайне сильно умиляло.

После этого Лизель снова рисовала, если она закончила те творения, которые рисовала в первой половине дня. Если они не были завершены, то девушка заканчивала их и принималась за новые картины.

После этой долгой работы Мареш и Кёнинг вместе готовили ужин. Потом они ужинали, мыли посуду и пили чай, обсуждая увиденное и услышанное за этот день.

Затем они мылись, а после играли в шахматы. Иногда выигрывала Лизель, а иногда Шварц.

После этого они ложились спать.

========== Глава 27 ==========

Была ночь. Лизель снился кошмар.

Девушка стояла одна посреди леса. Единственное, что она помнила, это то, что она сбилась с тропинки. Мареш оглядывалась в тщетной попытке найти хоть какой-нибудь ориентир.

В этот момент за её спиной послышался шорох.

Лизель обернулась. Но было слишком поздно.

На неё набросился совершенно безлицый немецкий офицер. Несмотря на активное сопротивление Мареш и её громкие крики, он всё равно повалил её и потащил вглубь леса.