========== Пролог ==========

Это сырое туманное утро началось с повешенья немецкого шпиона, внедрившегося в ряды РАО*. Он был в отчаянии, но старался скрывать это.

Это был крупный блондин около двух метров. Его белесо-голубые глаза с плохо скрываемым страхом оглядывали присутствующих. Волосы, похожие на мокрую солому, прилипли ко лбу. Ариец побледнел при виде виселицы.

Немца остановили у лестницы. Очевидно, партизане ждали кого-то. И этот кто-то, судя по всему, был тут главным.

Спустя две минуты к виселице вышел какой-то человек в чёрном плаще.

После снятия капюшона, перед казнимым появилось миниатюрное рыжеволосое создание восемнадцати лет. Однако, несмотря на возраст, глаза этой девушки были почти также безжизненны как у мёртвого человека. Казалось, будто в них никогда не горел тот пламень жизни, свойственный детям или молодым людям. Видимо, за свою короткую жизнь она повидала многое, что заставило бы взвыть от страха и заплакать.

Незнакомка прокашлялась:

- Итак, - Начала она, - сегодня мы собрались здесь, чтобы казнить Генриха Шульца за шпионство, убийство пятнадцати ни в чём неповинных селян, треть из которых была детьми, за многочисленные надругательства над телами живых и мёртвых девушек и женщин, а также за присвоение имущества румынских граждан и неограниченную эксплуатацию.

Тонкий девичий голосок звучал громко и чётко, оглашая приговор на немецком. В её речи был едва слышим прелестный акцент, свойственный народам восточной Европы, но эту прелесть невозможно было оценить в такой момент.

Шпион сглотнул, на нетвёрдых ногах взойдя на помост. Позади него шли два партизана с заряженными ружьями наизготовку.

Девушка взошла следом за ними. Она привстала на носочки, накинула на шею немца петлю и дёрнула за рычаг.

Люк открылся. Шпион сдавленно захрипел, пытаясь вдохнуть хоть немного воздуха. Сердце бешено колотилось, а в ушах звенело. Шея очень сильно болела, а дышать становилось всё труднее и труднее.

Последнее, что Генрих Шульц увидел в этот момент, это холодный взгляд партизанки. Ни одна мельчайшая мышца на её лице не дрогнула. Веки немца опустились и он, издав последний хрип, обмяк, болтаясь на верёвке.

Лишь после этого девушка едва заметно улыбнулась:

- Пусть висит здесь. – Сказала она на румынском, повернувшись к своим. – Пусть это будет предупреждением для остальных немецких свиней.

С этими словами румынка сошла с помоста, накинув капюшон на голову. Партизане пошли следом за ней, лишь переглянувшись.

Вскоре все они исчезли в тумане. А повешенный немец так и остался висеть, болтаясь в петле. Партизане никогда не хоронили тех, кого казнили. Не было времени на подобные церемонии с врагами.

Постепенно начался дождь. Вначале он деликатно моросил, но потом он начал крупными каплями низвергаться на землю.

Дождевые капли мягко постукивали по листьям деревьев, растущих вокруг, скатывались с холодных щёк повешенного, со стуком падали на помост виселицы, разлетаясь на более мелкие капельки.

Казалось, будто этот дождь пытался смыть виселицу, труп и даже само воспоминание места об этом событии.

Постепенно начал дуть ветер, раскачивая тело покойника. Казалось, будто сама природа была недовольна тем фактом, что шпиона казнили именно здесь и сейчас.

Дождь и ветер вскоре прекратились. Послышался шорох и чуть слышные ругательства на немецком. К виселице вышел небольшой отряд во главе с немецким офицером, который тут же начал осматривать место преступления.

Короткие светло-русые волосы немца были тщательно зачёсаны назад. Сам он выглядел озадаченным и немного рассерженным. В глазах читалось выражение, не предвещавшее ничего хорошего тем, кто повесил Генриха Шульца:

- Разделиться и искать. – Коротко скомандовал он, проводив взглядом своих подчинённых.

Вдруг офицер наклонился, явно что-то заметив. Немец осторожно поднял находку и начал рассматривать.

Это была небольшая рыжая прядка, влажно поблёскивавшая на свету.

Комментарий к Пролог

*РАО - Румынская Армия Освобождения

========== Глава 1 ==========

Рано утром в кабинет к оберштурмфюреру Шварцу Кёнингу вбежал Уве. Выглядел он взволнованным и немного напуганным. Видимо, случилось что-то экстраординарное, ведь юноша обычно держался спокойно:

- Герр оберштурмфюрер, произошло новое убийство! – Выпалил солдат, глядя на Шварца:

- Когда, какое и кого убили? – Спокойно спросил Кёнинг, встав из-за стола и внимательно посмотрев на своего подчинённого:

- Убили замкоменданта. А если точнее, то распяли. И вокруг раскидали листовки.

- Опять карикатуры?

- Да.

- Отправляйся на место убийства и жди меня. Я скоро приду.

- Так точно. – С этими словами Уве отдал честь и быстро вышел из кабинета.

Шварц вздохнул, пригладив ладонью свои светло-русые волосы. Затем он вышел из кабинета, по дороге думая над этим. Связано ли это с тем повешенным офицером, которого они нашли в лесу? А если да, то кто это делает и с какой целью? Кроме того, на месте повешенья была оставлена небольшая рыжая прядка. Быть может убийца хотел запутать следы. Может у него были рыжие сообщники?

С этими мыслями Кёнинг вскоре подошёл к месту преступления.

Зрелище было действительно ужасным. Неудивительно, что Уве был в таком ужасе.

Руки жертвы были прибиты к балкам огромным количеством ржавых гвоздей, которые были вбиты на неравномерную глубину. Офицеру выкололи глаза и, если верить дальнейшему объяснению коменданта, вырезали язык и кастрировали. И, очевидно, убийце это показалось слишком ничтожным, поэтому арийцу ещё выпустили кишки.

В довершение этого безобразия вся улица была просто усыпана листовками. Те листовки, которые лежали под умершим, были испачканы в крови.

Дело осложнялось тем, что единственным свидетелем был мальчик десяти лет, который утверждал, что видел человеческую фигуру в красном плаще и расписной маске. По очертаниям фигуры сложно было понять кем был убийца.

И тут мужчину осенило: и Генрих, и сегодняшний офицер всячески развлекались за счёт местных жителей. Оба изнасиловали многих румынских девушек, оба поубивали кучу детей. Пусть от мотивов преступления толком не оттолкнёшься, но это было уже что-то.

С подобными жалкими попытками противодействовать Шварц сталкивался уже не в первый раз за время своей работы. Он вообще видел много чего, но относился к этому с равнодушием.

Неудивительно, ведь Кёнинга с самого детства баловали и потакали его капризам, воспитывая бесчувственного самовлюблённого монстра, который привык только получать или, если надо, забирать. Он не боялся идти по головам ради своей цели, не придавал значения чужим страданиям, да и вообще был той ещё сволочью, чем гордился безмерно.

Тем временем в штабе РАО за столом сидела хрупкая рыжеволосая девушка и рисовала. Её длинные рыжие волосы были завязаны чёрной ленточкой чтобы не мешались.

Это была Лизель Мареш, партизанка, карикатуристка и диверсантка. Она много работала во благо ополчения, часто жертвуя сном и возможностью поесть. Ей едва минуло восемнадцать лет, но за столь короткую жизнь она успела многое повидать. Девушка выпутывалась из многих передряг, иногда за счёт своего небывалого везения. Однако подобным румынка предпочитала не злоупотреблять.