Уверен, это Либби просто хочет рассказать мне о назначенной консультации у акушера. Но когда распахивается дверь и демонстрирует мою младшую сестру, с глазами цвета лавы, я знаю, что оказался в дерьме.

— У тебя дома кто-то есть? — моя мама звучит удивленной. — Ты не говорил, что в твоей квартире кто-то есть.

Элис указывает на меня, входя в кабинет.

— Ты... Тебе придется многое объяснить. Для начала, какого хера она здесь делает?

Черт.

— Мам, я перезвоню тебе...

— Ох, не трудись... Я убежусь, чтобы донести до нее то, что происходит, и о том, что ты снова спишь с этой маленькой бродяжкой, — выплевывает она тоном, пронизанным отвращением.

— Это я Элис слышу?

Я сжимаю челюсть.

— Да. Но я не уверен, как она вошла. Я не слышал дверного звонка и, я думал, что попросил ее вернуть брелок в тот же день.

Элис поднимает свою связку ключей, к которым все еще пристегнут брелок.

— Я забыла снять его.

Я поднимаю бровь.

— Как удобно, да?

— Не меняй тему. Почему она здесь? А еще почему себя так вольготно чувствует? И сколько это продолжается?

— Это не твое дело, — спорю я.

— Дорогой, что происходит?

— Ничего, мам. Просто Элис ведет себя как ребенок.

— Ребенок? — рычит она. — Почему бы тебе не сказать маме, что ты трахаешь Либби, и в твоей квартире она чувствует себя практически как дома? Хотя сомневаюсь, что она пробудет долго, потому что когда я оставила ее, она паковала сумку.

Ноги двигаются сами по себе, и я обнаруживаю себя, пересекающим кабинет и направляющимся в сторону спальни. Но Либби там нет. Ее спортивная сумка исчезла, как и кроссовки, которые я снял с нее прошлым вечером перед тем, как мы легли спать.

— Ебаный ад, Элис. Какого хера ты сделала? — я кричу на нее громче, чем обычно. Она вздрагивает от гнева в моем голосе, но так же быстро восстанавливает самообладание.

— Сделала тебе одолжение. Когда-нибудь ты меня поблагодаришь, — произносит она, положив руку на бедро и демонстрируя свою позицию, в которой я не нуждаюсь.

— Останься здесь, — рычу я, бросаясь к входной двери и нажимая кнопку вызова лифта. Он едет по этажам, и я знаю, что к тому времени, как я войду в лифт и спущусь, Либби уже испарится.

Так что я делаю единственное, что могу, — проскальзываю на лестницу и преодолеваю ступеньки настолько быстро, как могу, не обращая внимания на то, что босой и одет только лишь в пижамные штаны. Все еще сжимая в руке телефон, слыша, как на меня кричит мама, я ускоряюсь. Мне, вероятно, стоило положить трубку, но я так близко к нижнему этажу, не могу позволить себе потерять ни секунды.

— Либби! — ее имя вырывается у меня из горла, когда я открываю дверь с лестницы и врываюсь в лобби. Рядом стоит Джеффри, и я ловлю его взгляд. Он указывает на улицу на ближайшую стоянку такси, где я вижу Либби, забирающуюся на заднее сиденье такси. — Либби!

Ноги несут меня так быстро, насколько я могу, но я не успеваю. Такси набирает скорость, а я остаюсь на обочине, глядя, как она снова меня покидает.

Только в этот раз я не расстроен и не разочарован. Я так чертовски разъярен, руки начинают трястись от бурления адреналина в крови. Я готов убить кого-нибудь. И моя сука-сестра возглавляет список жертв.

— Алекс? Дорогой? Алекс?

Возвращая телефон к уху, я скриплю зубами и выдавливаю улыбку.

— Я здесь.

— Что происходит? — вопрошает она громким требовательным тоном. — Я слышала, как вы оба кричали, потом твое очень тяжелое дыхание и то, как ты звал Либби.

— Она была здесь.

— Кто?

— Либби.

— В твоей квартире? — спрашивает мама. — Почему она была у тебя дома? Выглядит слегка неуместно.

Задерживаю дыхание, зная, что этот разговор у меня с ней и сестрой должен состояться при личной встрече. Никто из них не испытывает счастья от того, что я общаюсь с Либби, так что, возможно, им нужно знать о причинах.

— Мам, позволь мне забрать Элис, и мы приедем повидаться с тобой.

— Хорошо, милый. Увидимся позже.

Мы прерываем звонок, я поворачиваюсь и возвращаюсь в здание, чтобы пойти и задушить свою сестрицу.

Заезжая на подъездную дорожку дома моей матери, мы с Элис оба храним молчание. Думаю, что расстроил ее, но она не признается. А я не буду извиняться. Мы оба упрямы до невозможного.

Когда раньше я вернулся наверх, я полностью отгородился от нее, кроме требования, чтобы она ждала с такси перед входом к тому времени, как я переоденусь, чтобы мы могли пойти и забрать мою бедную, брошенную машину.

Она, наконец, послушала меня.

Там было такси, ожидающее меня, но это было все. С этого момента наступила полная тишина. И это было абсолютное чертово блаженство. Вся поездка была мирной, если не считать того, что я оставил Либби длинное сообщение с извинениями и просьбой позвонить мне при первой возможности.

Надеюсь, так она и поступит, но я не буду задерживать дыхание. А еще я надеюсь, что она поедет к себе домой, как и говорила, и не вернется к своему конченному братцу.

— Выходи, — бурчу я Элис, выключая зажигание, отстегивая ремень и выбираясь из машины.

Она подчиняется, и мы оба подходим к входной двери,но наша мать уже ждет нас, скрестив руки, и нахмурившись. Она зовет нас внутрь, и мы оба садимся на маленькие кожаные пуфы в гостиной, как привыкли делать, когда были маленькими и по уши в дерьме.

— Что происходит? — спрашивает она, садясь в большое кресло напротив.

— Мне осточертело...

— Он — долбаный...

Мы оба произносим друг о друге, пока поднятая ладонь нас не останавливает.

— Алекс, ты первый, — предлагает она.

— Ладно, — начинаю я и не сдерживаюсь. — Элис сама себя впустила в мою квартиру и что-то сказала Либби, которая после этого собрала вещи и ушла. У нее не было права так поступать, и я на самом деле охренительно зол из-за этого. Она вообще не знает наших обстоятельств.

Мне еще есть, что сказать, но мне не выпадает такой шанс, потому что Элис напирает в полную силу.

— Она не просто так твоя бывшая жена, Алекс. Я не знаю, что этот вздор с «"дьявольским планом» сделал с тобой, но внезапно ты поклоняешься земле, по которой она ходит. Ты спишь с ней?

— Мы не спим вместе. И даже если бы стали, это не твоего ума дела.

— Ладно. — вздыхает мама, и я могу сказать, что она не имеет чертового понятия, с чего начать.

Что, думаю, не помогает оставаться до конца честным о причинах того, почему, в первую очередь, Либби осталась со мной.

— Смотрите, — начинаю я, стиснув зубы, — Прошлой ночью Либби осталась со мной, потому что попала в передрягу, и я возил ее в больницу.

У них обеих открываются рты и образуют маленькое «о».

— Ее ограбили, если вам интересно. И в итоге она соскользнула вниз по скользким ступенькам. — Я поворачиваюсь к Элис и убеждаюсь, что ее глаза широко распахнуты. — Ты бы заметила, если бы посмотрела на ее руки вместо того, чтобы разглагольствовать о причинах ее нахождения там.

Она качает головой.

— Я не заметила.

— Это так, — бубню я.

— А где ты был? — спрашивает мама. — Как ты узнал, что ее ограбили?

Это не должно иметь значения, но я знаю, почему она спрашивает. Она хочет знать, виделись ли мы в последнее время, но я не могу рассказать ей, что ошивался в машине возле ресторана, в котором она ела.

В голову прокрадывается слово «сталкер».

— Мы встречались за ужином и, когда я добрался туда, это случилось. К счастью, ее брат тоже там был и погнался за подонком. Но Либби съехала и пролетела несколько ступенек и достаточно сильно пострадала.

— Она в порядке?

Конечно, моя мать сострадательна. Что до Элис, то эта не купилась на историю.

— Я думала, ты с ней не разговариваешь после всей этой истории с Холли? Что случилось с судебным запретом, который она подала против тебя?

По крайней мере, она задает правильный вопрос. На самом деле, я ничего больше не слышал о том, что там с ним происходит. Делаю себе мысленную заметку поговорить с Бенедиктом, когда выберусь отсюда. Хотелось бы думать, что что-то с этим происходит.