Александр Иванович Рыбаков был человеком привлекательным во всех отношениях — большой, румянощекий, кудрявый, он производил впечатление очень доброго и надежного.

Шутник, балагур, весельчак, выпивоха и большой любитель женского пола, он был в то же время профессионалом в области финансов и банковского дела, каких поискать.

Их искали, но не находили. А Александр Иванович Рыбаков — он вот рядом, только позови, только внимание обрати.

Про таких говорят — без масла в душу залезет.

И ведь залезал…

Построил стадион, на котором занимались фигурным катанием дети старших офицеров МВД. Профинансировал строительство теннисного корта для сотрудников органов прокуратуры.

Сделал банный комплекс — сауна, зал тренажеров, кабинеты медицинской реабилитации — для сотрудников Минюста.

И все бескорыстно, от души.

Вот, кстати, насчет банного комплекса. Любили там бывать серьезные люди. Как-то уж все и забыли давно, кто строил комплекс и на какие деньги. Помнили то, что хотели помнить, — что это очень надежное место, — поскольку под «крышей» Минюста.

Там можно было и с девочками попариться, и слово неосторожное про выше сидящих сказать. Только не знали эти люди, что все это фиксировалось.

И стал со временем Александр Иванович Рыбаков очень хорошо информированным человеком.

Здесь же, в комплексе, в специальном хранилище без окон, со стальной дверью и надежной системой замков, хранил он свою видеотеку.

У него не было склонностей смотреть документальные порнофильмы. Господин Рыбаков был очень, очень здоровым во всех отношениях человеком. Так что время от времени он проводил ревизию своих «наработок» не для того, чтобы насладиться традиционными нетрадиционными сексуальными увлечениями видных государственных чиновников и политиков. Это была обычная аккуратность человека, обладающего редким информационным материалом. Иногда он даже не ставил кассеты в видеомагнитофон, а просто перебирал их, рассматривая надписи, сделанные от руки на «корешках»

— А… Помню, — улыбался он, смахивая пыль с очередной кассеты, — это из Минфина… Его очередь еще придет. А этот из Минобороны. Генерал может пригодиться уже завтра. Пора договариваться о поставках фирмой «Рогнеда» продовольствия в войска. И чтоб деньги провели через банк «Мосстройпроминвест» (там у Александра Ивановича был контрольный пакет).

У Александра Ивановича не было проблем. Потому что, как только они появлялись, он их решал. И частенько с помощью своего информационного досье.

Так он узнал, что многие ВИП-персоны сегодня держат особо секретные документы, например, компромат на сильных мира сего, не в служебных сеймах, которые легко вскрыть с санкции прокурора или по постановлению суда, а в депозитных боксах банков.

Высокопоставленные господа — государственные чиновники, олигархи, банкиры и проч., - державшие компромат не дома, не в служебном сейфе, а в банке и доверительно рассказывавшие об этом в узком кругу, — думали, что страхуют себя таким образом от неприятностей. Более того, им казалось, что они мудро «сливают» информацию. Такого рода утечки расходятся по Москве быстро. И завтра же человек, представлявший какую-то опасность, узнавал об этом и по зрелом размышлении отказывался от своего намерения, например, свести счеты: мало ли что. Вот почему так мало было доведенных до суда крупных уголовных дел. Чуть копнешь гадюшник, а оттуда злобное шипение:

— Донесу…

И каждый в страхе, что донесут на него, собирал компромат на других. Боясь, что компромат на тебя попадет в правоохранительные органы, пытались купить старших и высших офицеров. Собирали компромат и на них.

Из всех ВИП-москвичей, собиравших друг на друга компромат, Александр Иванович был одним из самых остроумных. Все знали, что у него есть компромат на всех. Многие догадывались, что в его «баньках» "снимают". Почти все предполагали, что в его ресторанах «слушают».

Но поскольку снимают и слушают сегодня почти везде, то и расслабьтесь, как говорится, господа: говорите и делайте то, что вам нравится. Александр Иванович все знает, да не скоро скажет.

Еще ни разу за последние пять лет, обладая компроматом практически на всех сколько-нибудь заметных людей Москвы, Рыбаков не воспользовался собранной информацией — ни в высоких целях борьбы с криминализацией страны, ни в личных корыстных…

И Москва привыкла, что Рыбаков все знает.

Тем более что, несмотря на предпринятые героические и дорогостоящие усилия, ни одной структуре — ни официальной правоохранительной, ни криминальной — так и не удалось узнать, где хранит Рыбаков свой компромат.

Может, так бы и обошлось, так бы и продолжалось, если бы не грипп. В феврале 1999 года Александр Иванович Рыбаков тяжело заболел. Он лежал с температурой 39,5 почти неделю, сильно похудел, что, как ни странно, ему не шло, осунулся, побледнел.

А когда пошел на поправку, оказалось, что Александр Иванович стал хуже слышать. Для человека, на протяжении многих лет бывшего душой компании, это была профессиональная болезнь.

Высокооплачиваемая дама отоларинголог в внешностью средней любимой жены турецкого султана выписала лекарства и посоветовала:

— Обязательно покажитесь нейрохирургу. Мне очень не нравится эта отечность вокруг уха. Тем более что она болезненна на ощупь. Нет-нет, непременно съездите в Институт проблем мозга к профессору Морову. Аркадий Борисович — мой учитель, я не только выпишу вам официальное направление, но и позвоню ему, чтобы он вас принял как родного…

— Деньги для меня значения не имеют, — поспешил заверить Рыбаков.

— Для Аркадия Борисовича — тоже, — усмехнулась докторица. — Сегодня в медицинском мире он один из самых богатых людей. Его оборудованию в институте мог бы позавидовать Рокфеллеровский центр в Чикаго. Но я знаю, что он неравнодушен к банкирам, финансистам…

— В каком смысле? — насторожился Рыбаков.

— В том смысле, что любит заводить среди них связи. Нy, это естественно — он не только выдающиеся ученый, но и современный деловой человек. Он все время берет кредиты, строит новые корпуса, расширяется, инвестирует… Словом, даже в деловом отношении ваш визит к нему может оказаться взаимно полезным. А про ухо я уж и не говорю.

Так все и случилось. Трудно предположить, что некто по заданию Морова специально, будучи инфицирован бациллами гриппа, чихнул на банкира на каком-то приеме, тот заболел, развился отит, отоларинголог случайно оказалась ученицей Морова, и так далее… Все это, безусловно, стечение обстоятельств.

Но вот когда Рыбаков попал наконец к профессору Морову, тот его уже ждал. Ждал не со вчерашнего дня, когда ему позвонила его бывшая ученица. Ждал уже больше года, когда в его глобальные планы все чаще стала внедряться мысль о целесообразности сбора многоканального и многофункционального копромата на самых богатых и влиятельных граждан.

— Есть время собрать камни, есть время разбрасывать камни, — любил повторять Аркадий Борисович, поглаживая суставом указательного пальца свой длинный, чуть крючковатый нос. — Сейчас время — собирать камни…

Огромный массив заботливо и профессионально собираемого на протяжении ряда лет компромата просто шел в руки.

— Гениальность человека также состоит в том, что он должен уметь оказываться в нужное время в нужном месте, — эту фразу Аркадий Борисович тоже повторял нередко.

Моров знал о Рыбакове и его уникальном собрании компромата. В отличие от многих Моров не был «засвечен» в кассетах Рыбакова. Он мог захватить весь архив, практически не засветившись вообще.

— Ухо пусть вам лечат профессионалы. А что касается возможности проникновения гноя в мозг, то это уже по нашей части. Я полагаю, что явной опасности нет. И все же… Серию процедур я бы вам прописал.

— Физиотерапия? — с надеждой спросил Рыбаков, жутко боявшийся любых болезненных процедур.

— Любите всякие прогревания? — с усмешкой спросил Моров, догадавшийся, что пациент не переносит физической боли и что это неплохо: не получится почему-либо гипноз, можно будет поставить толстяку раскаленный утюг на живот.