Князь дал еще одну-последнюю-короткую очередь из пяти пулек так, чтобы они легли у самых ног полковника.

Тот, почувствовав ударную волну, в страхе глянул под ноги.

Тем временем снежная шапка достигла шестнадцатого этажа и, словно точно рассчитав свой полет, «приземлилась» как раз на толстой и раскрасневшейся на холоде шее полковника.

Полковник и так-то с трудом удерживался на скользком кирпичном бордюре, опоясывавшем этаж чуть ниже окон.

Неожиданный удар сверху заставил его на секунды потерять равновесие, выпустить из рук спасительную водосточную трубу, глянуть вниз.

Ноги его заскользили, и он упал на кирпичный бордюр толстой задницей. Однако это были две трудносовместимые поверхности: бордюрчик был всего сантиметров двадцать, а задница у полковника была одной из самых больших в полку, за что он даже получил кличку "Лева Задов", хотя его и звали Олег Павлович. Словом, задница не вынесла резкого соприкосновения с оледенелой и твердой поверхностью бордюра, скользнула по нему и увлекла тело полковника вниз, на мостовую.

— Надеюсь, ему было страшно. Я ведь обещал попугать, — усмехнулся Князь.

— Надеюсь, ему было страшно, — я ведь обещал его попугать, усмехнулся Бич, засовывая в кобуру элегантный пистолет «беретта» модели 85-ББ под 9-миллиметровый патрон.

Секунду назад он приставил ствол к виску бригадира охранников банка «Логотип», расположенного на Елисеевской набережной, и нажал на курок.

Раздался короткий щелчок, но выстрела не последовало.

Старший охраны — огромный как шкаф парень лет тридцати, физически сильный, накачанный, но никогда не бывавший в перестрелке — сомлел.

Он покрылся липким потом, на сразу покрасневшем лбу появились крупные капли, тут же образовавшие грязные ручейки. Ноги стали ватными, руки ослабели и выпустили казавшийся таким надежным пистолет «макаров», пистолет с тупым стуком упал на мозаичный пол операционного зала банка.

А еще за минуту до этого Бич вошел в зал и, приставив ствол к виску старшего охраны, произнес:

— Сейчас тебе будет очень страшно, потому что я спускаю курок.

Бич вовсе не собирался убивать трепетного охранника. Он собирался его испугать. И надо признать, ему это удалось.

Патронов в «магазине», рассчитанном на восемь пуль, не было.

Но охрана банка «Логотип» этого не знала.

Так что все обошлось без крови.

— Самое главное, не оставлять следов, — учил Бич свою новую команду. А что есть самый заметный след?

— Труп.

— Правильно. А как проще всего не оставить трупа на месте происшествия?

— Не стрелять.

— И опять ответ правильный. При ударах ногой, невооруженной рукой, наконец, головой или предметом всегда есть шанс соразмерить удар и лишь нанести объекту легкую травму, которая заживет, как и воспоминание о нашей операции. Выстрел же из пистолета запоминается на всю оставшуюся короткую жизнь. Не будем рисковать. Потом, когда вы у меня пообтреплетесь в боевых операциях, я, возможно, разрешу вам брать не только пистолеты, но и патроны. А на первую операцию идем без боеприпасов. Зато и глупость и неподготовленность к ремеслу каждого видны будут.

"Наводку на наколку" дал Корень. Он же выделил Бичу своих людей, пока он не наберет свою команду из бывших спецназовцев. Новые «подельники» Бичу не очень нравились. Среди них были два рецидивиста. Они уже брали банки, но каждый раз за это садились. А у человека, идущего на такое дело, как ограбление банка, считал Бич, должен быть азарт, кураж победителя. Так что насчет этих двоих у него сомнений не было. За ними нужен глаз да глаз. И идут они с ним первый и последний раз.

Он сам проверил, чтобы в их стволах не осталось патронов. И во время всей операции присматривал за ними.

Было еще три молодых отморозка, готовых пустить кровь не только охране, но и клиентам, случайно оказавшимся в ту несчастливую минуту в операционном зале. Их стволы он тоже проверил, забрал у каждого нож-кастет и пригрозил крутой разборкой за каждую лишнюю каплю крови.

Людям Корня новый бригадир явно не понравился. Но спорить в группировке было не принято.

По данным наводчика, к этому часу в банк должны были привезти выручку от сети магазинов, торгующих шубами и дубленками на Юго-Западе, кроме того, и это был главный куш, группировка «Бегемота», с которой структура Корня соперничала, должна была сбросить в банк «Логотип» крупную сумму черного нала. Сюда входили бабки, полученные от крыш в Южном порту, от процента за каждую проданную и купленную на авторынке машину, от рэкета, который доил множество ресторанов, кафе и все киоски, комки района. Сумма должна была получиться изрядная.

И что самое привлекательное — банк «Логотип» был частью структуры «Бегемота» и бабки туда сдавались не глядя. Никто точно не знал, сколько он сдавал, — привозили мешками и рубли, и валюту. Уже в банке общая выручка за день подсчитывалась.

Раз в неделю сюда привозился общак группировки, собранный за несколько дней, — для отмывки нала. И уже пройдя множество финансовых операций в банке «Логотип», черный нал превращался во вполне законно переведенные сюда деньги, рубли — в доллары, доллары переводились в небольшой банк «Грюирс-бэнк» в Штутгарте, и новые нули радовали заплывшие жиром глазки «Бегемота».

На этот раз вышел сбой: на банк, который все грабители обходили за квартал, совершила наезд наглая банда гастролеров.

Узнать, что в банде были люди Корня, для Бегемота не составило бы труда. Так что парни эти, эта пятерка, была обречена.

И у каждого в этой странной операции был свой расчет.

Двое рецидивистов и три отморозка рассчитывали, что получат хорошую долю, а Корень их каким-то образом отмажет от мести Бегемота.

Корень рассчитывал, что четкой бухгалтерии нет, бригада возьмет очень большие бабки, после чего всех, за исключением Бича, который тут же ляжет на дно, уберут. И Бегемоту некому будет предъявлять претензии. А если даже он потребует у Корня взятый куш, что мало вероятно, ибо недоказуемо участие в планировании операции самого Корня, то и тогда не страшно. Можно отдать любую сумму: сколько взято в момент поступления «навара» в банк, не знал никто.

Был свой расчет и у Бича. Только он им ни с кем не делился.

Они вошли в точно выбранный момент, когда клиентов в зале почти не было, а деньги уже шли.

За минуту до их прихода один из охранников отключил сигнализацию.

И это был единственный человек, убитый в тот вечер.

Конечно же, его смерть не была случайной.

Его убил один из молодых отморозков. Но с разрешения Бича.

Когда охранник, сделав свое дело — отключив сигнализацию и телефонную связь, — послушно поднял вверх руки, предвкушая, как сегодня вечером, или на худой конец завтра, получит свою долю, юный отморозок подошел к нему сзади, накинул ему на шею «струнку» и резко развел руки.

Смерть охранника-предателя была короткой и почти безболезненной.

Один из рецидивистов, гулко кашлявший в платок тощий и злой человек лет сорока, остался у двери, повесив заготовленную табличку:

— "Извините, по техническим причинам банк сегодня закрыт на час раньше. Пользуйтесь услугами нашего филиала на улице Чкалова, д. 23".

Второй рецидивист, яростно сверкая глазами, прошел по залу, пугая кассиров и контролеров пистолетом.

Два отморозка легко открыли комнату заведующей филиалом, где находились депозитные боксы с драгоценностями и валютой, и кассу в правом конце зала, где собралась официальная выручка из магазинов и обменных пунктов.

А Бич приставил ствол к виску старшего смены охраны и сказал фразу, которая вскоре станет у него дежурной:

— Сейчас тебе станет очень страшно, потому что я спускаю курок.

И, услышав щелчок, добавил:

— Ну вот, я ж говорил, что тебе будет страшно. Но самое страшное уже позади, — добавил oн и довольно сильно, учитывая габариты охранника, уварил его рукояткой в затылок.