Мероприятия, приуроченные к скорбной дате, тянулись допоздна. Лиса, вынужденная почётная гостья всех церемоний, была расстроена и едва не плакала, не отвечая никому ни на какие вопросы. Однако журналисты даже не удивились такому её поведению: новый образ, созданный Совой и Неясытью, превратил её из нелюдимого сорванца в нежную и ранимую девушку, которой как раз впору печалиться в столь скорбную дату. Так что фотографии лирично-грустной Лисы украсили передовицы половины тарийских газет.

Вечером, с трудом сбежав с последнего закрытого мероприятия, Лиса стрелой понеслась к морю.

Набережная в этой части города была каменистой, и Лиса в непривычных на ноге туфельках на низком каблучке то и дело поскальзывалась на заросших тиной валунах.

В очередной раз оступившись, она полетела вниз.

– Ну и ну! – Фенек подхватил её в последнюю секунду. – Осторожнее, так и разбиться недолго. Ты что, перебрала на фуршете? – смеясь, спросил он.

Лиса, всхлипнув, уткнулась носом в плечо брата и заревела.

Фенек растерянно заморгал, с изумлением глядя на сестру.

– Эй Лисичка-сестричка, ты чего? – удивлённо спросил он, успокаивающе гладя её по волосам. – Всё уже кончилось, всё прошло…

– Ничего не прошло, – сквозь слезы прошептала Лиса. – Он велел мне уехать в столицу. Он зачислил меня в Президентскую академию.

– Что? – непонимающе переспросил Фенек. – Зачем?

– Я не знаю…

– Не уезжай, – отрезал он.

– Не могу. Они даже не спросят, – всхлипнула Лиса. – Фенька, Фенечка, скажи мне, ты же поедешь со мной? – с надеждой в голосе прошептала она.

Брат нахмурился.

– Не уверен, что это хорошая идея.

– Я так и знала, – обречённо ответила Лиса. – Я не поеду без тебя! Лучше убегу прочь, а, Фенька?

– Не глупи, – сердито сказал тот. – Твоё лицо здесь каждый пёс знает, тебя сразу найдут.

– Я спрячусь!

– Тебе нужно будет приходить к людям за пищей, водой и одеждой. Твой вариант безнадёжен.

– Тогда как мне быть? Броситься в море – и остаться там с тобой навсегда?

Фенек резко отстранил сестру, сердито сверкнув глазами.

– Дура! – крикнул он, топнув ногой. – Даже не думай!

– Но что нам делать? – в отчаянии вскрикнула Лиса.

– Не паникуй. Мы что-нибудь придумаем. Улыбайся, Лисичка-сестричка, всё будет хорошо! Я обещаю. Никто нас не разлучит, – он вновь обнял озябшую сестрёнку.

Рысь и Пантера заметили отсутствие Лисы на мероприятии и поспешили уверить гостей, что девочку отправили домой. Время было позднее, и объяснение выглядело вполне правдоподобно, тем более, что после отлёта президента мероприятие резко утратило официальный характер.

Сами же воспитательницы, зная характер подопечной, внутренне содрогнулись. Если бы Лисе и вправду хватило ума вернуться в детский дом, было бы превосходно. Но скорее всего она, как обычно, отправилась на набережную. А море к вечеру не на шутку разбушевалось, и утренний штиль превратился в вечерний шторм. По осени так всегда – сезон дождей отличался крайне нестабильной погодой и постоянными штормами, после которых пляжи усыпали выкинутые волнами из морских глубин причудливые ракушки.

Многозначительно переглянувшись, воспитательницы дружно поднялись и вежливо попрощались с организаторами. Пантера, пожав руку сестре, повела изрядно утомившийся и основательно насытившийся отряд воспитанников домой. Рысь обречённо направилась на ближайшую набережную, с тяжёлым сердцем понимая, что берег здесь был крайне опасным и нетипично каменистым.

Этой ночью в Золотоморске, прибранном к приезду главы государства, горели все фонари. Даже те, что обычно не зажигали в целях экономии и те, что традиционно считались любимыми мишенями для хулиганов.

На освещённых улицах было многолюдно. Праздно шатались не уехавшие засветло репортёры, пытаясь отыскать сенсацию среди оставленных гуляющими пустых бутылок, смеялась сбившаяся в кучки по ночному времени бесстрашная и бесшабашная золотоморская молодёжь. Рысь старалась остаться незамеченной ни теми, ни другими. Короткой дорогой, знакомой лишь уроженцам города, она выбралась из лабиринтов прибрежных улиц на безлюдную набережную. Сюда свет фонарей почти не попадал, и Золотое море освещала только полная луна, проскальзывавшая сквозь облака. Волны с шумом взмывали, разбиваясь о волнорезы, установленные вдоль всего города, и падали, теряя первозданную силу, на покрытые выброшенными на берег водорослями камни.

Где-то у самого берега, громко гогоча, бегали по скользким валунам наперегонки с волнами отчаянные и не совсем трезвые молодые люди. Если Лиса и вправду отправилась сюда, найти её будет весьма проблематично.

Внимательно оглядываясь по сторонам в поисках одинокой фигурки, Рысь Тигровна, осторожно перешагивая с камня на камень, медленно двигалась вдоль полосы прибоя.

Внезапно из темноты навстречу ей появилась знакомая фигура.

Лиса, опустив голову, босиком шла по валунам. Туфли она прижимала к груди, чтобы не потерять. Старательно уложенная утром коса под воздействием солёных брызг растрепалась, платье намокло и потеряло форму, и весь эфемерный образ, придуманный для сегодняшнего дня, исчез безвозвратно.

– Лиса, – с облегчением выдохнула Рысь, остановившись. – Ну и что ты тут делаешь?

Девочка на секунду подняла голову, окинув воспитательницу равнодушным взглядом.

– Домой иду, – ответила она, продолжая путь по камням.

– Хорошо, что ты здесь делала? – поправилась Рысь.

– Ничего, – Лиса добралась до воспитательницы и замерла, по-прежнему глядя вниз.

Рысь Тигровна покачала головой, протягивая руку воспитаннице.

– Пойдём, нам пора. Пантера Тигровна, наверное, уже места себе не находит.

– Счастливая ты, Лиска, – грустно сказала Окапи, глядя на соседку по комнате, расчёсывавшую стоявшие клином от солёной воды и лака волосы. – Считай, что твоя жизнь удалась. Это надо же – вот так, просто так – взять и попасть в академию! Эх, многое бы я отдала, чтобы оказаться на твоём месте!

Звякнула расчёска, падая на пол. Лиса, ещё мгновение назад спокойно сидевшая на стуле перед зеркалом, оказалась прямо перед носом лежавшей на кровати Окапи.

– Всё, говоришь? – прошипела она, яростно сверкая глазами. – А если бы ради этого вас с Жирафом разлучили навсегда? Как тогда?

Окапи испуганно заморгала, глядя на пышущую гневом соседку.

– Ты в своём уме? Кто же близнецов разлучает? – удивлённо прошептала она, прячась от пристального взгляда Лисы под одеялом. – В худшем случае, по разным комнатам разводят, как нас… – пискнула она из надёжного укрытия.

Лиса громко хмыкнула. Она качнула головой, словно сбрасывая наваждение, и спрыгнула с кровати растерянной соседки.

– Спи, – кинула она высунувшей было из-под одеяла голову Окапи. Та, решив не спорить, снова укрылась с головой и повернулась на бок.

– А всё равно, ух и повезло же тебе, дуре, – пробормотала она в полудрёме.

Лиса, подняв с пола расчёску, горько усмехнулась.

Может, и повезло. Может быть. Если Фенька и вправду будет с ней.

А он должен. Он обещал.

Утро началось с дождика и завистливых взглядов птенцов золотоморского детского дома.

Лиса старательно делала вид, что ей всё равно.

Белка и Соня, сидевшие с ней за одним столом, меланхолично размазывали кашу по тарелкам.

– Поедешь? – спросила Соня, переводя бесцветные рыбьи глаза с тарелки на подругу.

– Придётся, – ответила Лиса.

– Там все чужие, – предупредила Соня.

– Знаю. А выбор? – сказала Лиса, размешивая ложечкой чай.

– Бедняжка, – грустно протянула Белка.

Лиса кивнула, делая глоток приторно-сладкого чая. Хорошо, когда хоть кто-то тебя понимает…

После завтрака Рысь и Пантера Тигровны вызвали воспитанницу к себе.

– Лисонька, вчера было не до того, но мы так за тебя рады! – с порога защебетала Пантера, обнимая девочку.