Из комнаты послышался истошный писк будильника.

На часах была половина седьмого утра.

Лиса быстро вышла из жилого корпуса, стараясь не переходить на бег.

Первым делом ей необходимо было зайти в медпункт на утренний приём, и эта досадная помеха сильно расстраивала решительно настроенную Лису. Кстати, – она вдруг наконец-то обратила на это внимание – последние события, кажется, мобилизовали все внутренние силы её организма, и Лиса с удивлением обнаружила, что легко дышит и горло почти не болит.

– Замечательно, – резюмировала медсестра, осмотрев пациентку. – Сегодня ещё побудьте на карантине, потом как раз будут выходные. А с понедельника, если всё будет в порядке, я дам «добро» на Ваше возвращение в общую группу. Продолжайте лечение по прежней схеме. Вы же не забываете пить таблетки и полоскать горло?

Лиса с трудом вспомнила, что где-то в сумке, на самом дне, и вправду валяются выданные ей лекарства, которые она даже достать забыла.

– Конечно, – уверенно ответила она, всем видом показывая полную сознательность.

– Ну и чудно, – медсестра доброжелательно улыбнулась. – Что ж, удачного дня! И не ходите по улице без шарфа!

– Хорошо! – кивнула Лиса, вскакивая со стула. – До свидания!

Вылетев из медпункта, она помчалась к расписанию, надеясь, что успеет выловить Калана до начала первого урока. Однако звонок застал её в тот момент, когда она подходила к холлу, и Лиса, опустив голову, сбавила темп. Спешить уже было некуда.

Неспешно добравшись до расписания, Лиса пробежалась по нему взглядом. В пятницу литература стояла первой у двух параллелей пятого класса, у трёх параллелей седьмого и у одной – десятого. Шестые классы синхронно начинали день с лингвистики, а третьи – с введения в языкознание. Знать бы ещё, в каком классе преподаёт Калан…

Лиса мысленно чертыхнулась, что до сих пор не удосужилась выяснить такую простую вещь. Теперь поиски становились на порядок сложнее.

Немного подумав, Лиса решила начать с третьеклассников. По крайней мере, их классные комнаты находились на одном этаже, а старшие ученики бегали из кабинета в кабинет.

Кстати, стоило бы выяснить и то, в каком классе Калан проводит занятия…

– Нельзя быть такой растяпой, – шёпотом обругала себя Лиса, направляясь в сторону крыла начальной школы.

– Определённо нельзя, – услышала она за спиной знакомый голос и моментально обернулась.

Теледу, добродушно улыбаясь, смотрел на растерянную Лису.

– Доброе утро, – произнёс он.

– Доброе, – ответила та. – Вас нет в списках пассажиров.

Теледу засмеялся.

– А ты стремительна, как северный ветер, – взмахнув рукой, произнёс он. – Бьёшь прямо с места и наповал.

– И всё же, – продолжила свою линию Лиса.

Теледу обернулся по сторонам.

– Хорошо, это даже к лучшему, что ты так упорна. Только холл академии – не самое удачное место для общения с невидимыми знакомыми. Здесь даже во время занятий всегда есть посторонние, – он кивнул на замершую поодаль группу восьмиклассниц, занятия у которых сегодня начинались со второго урока. – Ты же ещё на карантине? Почему бы нам не вернуться в жилой корпус? Не побоишься пригласить в гости незнакомого взрослого дядьку?

Лиса скептически окинула Теледу взглядом. Он, в отличие от брата, совсем не казался взрослым и чопорным. Несмотря на абсолютное внешнее сходство, что-то во взгляде, в жестах, в речи выдавало инфантильность одного и чрезмерную строгость другого.

– Хорошо, – кивнула она. – Только Вы не очень похожи на взрослого дядьку.

– И всё-таки ты обращаешься ко мне на «вы», – отпарировал Теледу.

Теледу и Фенек сидели рядом на кровати. Первый, закинув ногу на ногу и положив на них сверху сцепленные в замок руки, наблюдал за Лисой, смущённо пытавшейся привести комнату в относительный порядок. Второй, нахохлившись, ревниво смотрел на гостя.

– Вот почему тебя она видит, а меня – нет? – обиженно спросил он, наконец нарушив повисшее молчание.

– Не знаю, – честно ответил Теледу, пожав плечами. – Но мы над этим работаем.

– Ты с кем там? – спросила Лиса, подхватив со стола кружку с недопитым чаем.

– А, значит, таки «ты», – отметил Теледу. – Давно пора. С братом твоим, с кем ещё?

Лиса громко вскрикнула, выронив кружку из рук. Та с глухим звуком упала на деревянный пол. Чай выплеснулся на доски, и лужица настойчиво устремилась к ковру.

– Фенька? – она в один прыжок подлетела к Теледу. – Где он? Как он?

– Грустит по тебе, – ответил Теледу, перекинувшись с Фенеком взглядом. – Знаешь, я как никто другой его понимаю. Только я жду уже десять лет.

– Почему я его не вижу? – Лиса испытующе смотрела на Теледу. – Почему?

– Он задаёт мне тот же вопрос, – пояснил Теледу. – Но если бы я знал ответ, думаешь, я бы держал его в тайне? Для меня понять происходящее столь же важно, как и для вас. Я тоже разлучён с Каланом. И за минувшие десять лет ты и твой брат – первые, кто смог увидеть меня. Ты – моя надежда. Мы нужны друг другу, и ты это знаешь. Если ты сможешь понять, что мешает нам с Каланом, то сумеешь найти и причину, разлучившую вас. Понимаешь?

Лиса с готовностью кивнула.

– Конечно. Теледу, расскажи мне вашу историю. Расскажи, что ты делал на «Арктике» и почему твоего имени нет среди пассажиров.

Теледу опустил глаза.

– Это была моя самая ужасная ошибка. Самый плохой поступок. Я разрушил свою семью только потому, что хотел удовлетворить собственное любопытство, Лиса. И, наверное, за это никогда не прощу себя. Знаешь, девочка, на «Арктике» было много людей. Но почему-то никому не приходило в голову, что среди официальных пассажиров может оказаться заяц в лице неуёмного подростка.

– То есть? – непонимающе переспросила Лиса.

– То есть я всего-навсего пробрался на борт накануне отплытия и затаился в полутёмных коридорах ожидавшего своих первых пассажиров лайнера. А когда началась посадка, смешался с толпой.

– О, – произнесла Лиса. –Теледу, а ты помнишь, как стал… Таким? Что случилось на «Арктике»?

Тот усмехнулся.

– Какой интересный вопрос… Если бы я сам понимал, что мы такое. Призраки, души, воспоминание или живые люди, просто в иной сущности, невидимой другим?

– Разве это так уж важно? – удивилась Лиса.

– Конечно, важно! – ответил Теледу. – Видишь ли, даже спустя столько лет я не нашёл ответа на этот вопрос.

Фенек, внимательно слушавший их диалог, встрепенулся.

– Теледу, а ведь ты прав… Я тоже никогда не задумывался над этим! – охнул он.

– А всё потому, что привык к своему положению с детства, – пояснил Теледу.

– Ты говоришь с Фенькой? – уточнила Лиса.

Теледу кивнул.

– Он подтвердил мои слова. Итак, мы не знаем, что мы такое. Мы ощущаем себя вполне живыми, мы растём и развиваемся, но нам не нужно питаться, мы не испытываем голода и не подвержены болезням. Мы тесно связаны со своими близнецами и ощущаем странную привязанность к воде. Вот и все исходные.

– Это я и так знаю, – отметила Лиса. – Теледу, скажи, что произошло с «Арктикой»?

– Ты же была там! – удивился тот. – Неужели ты не знаешь?

Лиса смутилась, опустив взгляд. А потом едва заметно качнула головой.

– Я ничего не помню, – тихо ответила она. – Мои воспоминания начинаются с того момента, как я очнулась в больнице. Всё, что было раньше, я знаю лишь по рассказам других людей.

– Странно, – произнёс Теледу. – Я надеялся, что ты знаешь больше, чем говоришь. Выходит, что и ты тоже… Лиса, я так же не знаю, что случилось с лайнером. Правда, для меня всё было несколько иначе. Мы тихо плыли по морскому простору, а в следующую секунду я уже оказался в тесной квартирке, где остались мои мама и брат… Сначала я понял, что родные не видят меня. А потом узнал о гибели «Арктики» из новостей. Я наблюдал за тем, как от тоски слегла и умерла наша мама, а потом – как едва не погиб мой брат. Я не мог изменить ничего, совершенно ничего! – Теледу с силой сжал руки в кулаки, и глаза его вспыхнули в полумраке комнаты. – Лишь в последние минуты, уже понимая, что у меня есть всего один шанс, я сумел докричаться до Калана. Заставить его услышать меня и встать. Встать, чтобы жить дальше. Чтобы дать мне шанс исправить ошибку. Понимаешь, девочка, я виноват в том, что случилось с мамой и тётей. Я виноват в том, что Калан перестал улыбаться. Только я. И я обязан попросить прощения. Я должен сделать всё, чтобы он меня услышал.