Лиса громко всхлипнула, но сопротивляться не стала. Диалог с Каланом вернул её из тёмного мира грёз в реальность, и она вмиг осознала, что замёрзла и промокла. Тихо, не говоря ни слова, она в сопровождении педагога дошла до стоявшего рядом жилого корпуса.

– Спасибо, – прошептала Лиса, не поднимая взгляд. – И простите, – ещё тише дополнила она.

– Это становится уже какой-то нехорошей традицией, – ответил Калан. – Согрейтесь, как следует, Вы и так простужены, не усугубляйте! – напоследок сказал он и, развернувшись, направился к выходу.

Машина завелась только с третьего раза. В очередной раз отметив, что пора заменить свечи, Калан откинулся на сидении.

Что бы там ни было, они видели это вместе. Правда, каждый своё. И сейчас, после того, как расстроенная девочка с праведным гневом в глазах умоляла его признать очевидное, он ощущал себя едва ли не предателем.

Что же это такое? С ума обычно сходят поодиночке. Очень ёмкое выражение, – Калан хмыкнул. – И подходит им обоим. Может, все одиночки видят призраки погибших близнецов? Как там она описала мальчика за окном? Рыжие волосы, тёмные глаза…

Дождь всё не переставал, хотя стал заметно тише. Потоки воды неслись по улицам – водостоки традиционно не справлялись с ноябрьскими ливнями. Калан медленно тронулся, стараясь не угодить в огромную лужу справа. Сосредоточенно глядя на дорогу, он поневоле абстрагировался от дурных мыслей, и очень удивился, когда понял, что пытается представить себе брата Лисы. Мальчик с острыми глазками и яркими, непослушными, как у сестры, волосами, торчащими во все стороны. Картинка была настолько чёткой, будто он не раз встречал этого подростка. Мальчишка казался донельзя шкодным – совсем не таким, как его нелюдимая, избитая жизнью сестра. Может быть, судьба и вправду была к нему более благосклонна. К нему и к Теледу.

Лиса точно знала, что Калан что-то скрывает. Нельзя же так удивиться простой молнии, тем более что ни на предыдущие, ни на последующие он не обратил никакого внимания. Почему он отрицает, что видел Феньку? А что видел – Лиса не сомневалась ни на миг.

Сердито обхватив руками коленки, она сидела в горячей ванне. Тёплая вода помогла согреться, и даже горло, нестерпимо болевшее, от тепла на время перестало напоминать о себе.

– Я заставлю Вас признаться,– глядя в пустоту, повторяла Лиса. – Вы что-то скрываете, и я узнаю, что. Вы его видели. Никто, кроме меня, не видел Феньку раньше. Фенька, – она снова всхлипнула, опустив голову на колени. – Фенечка, я так долго не смогу. Клянусь, если ты не найдёшь способ связаться со мной, я сбегу отсюда, и мне неважно, какие последствия меня ждут! Я просто хочу, чтобы ты был рядом, слышишь? – из глаз её, и без того красных, вновь побежали слёзы.

Наутро насморк только усилился, а голова стала словно ватная. Медсестра, осмотрев Лису, нахмурилась и заменила лекарства на более сильные. Однако температуры не было, а жаловаться на другие симптомы Лиса не стала, и в итоге карантин продлили, но индивидуальные занятия не отменили. Лисе это было только на руку: она решила, что сейчас идеальное время, чтобы выяснить, действительно ли Калан что-то скрывает, или ей в её маниакальном желании вновь встретиться с братом уже кажется невесть что.

На следующем занятии Калан был, как всегда, вежлив и спокоен, не давая Лисе никакой возможности ухватиться за события прошедшего дня. Лиса в ответ играла примерную ученицу, старательно записывая всё сказанное педагогом и лишь изредка задавая уточняющие вопросы.

Погода не думала улучшаться. Дожди сменялись грозами, а грозы уступали место мелкой мороси. Серое небо не пропускало ни одного солнечного лучика. По радио говорили, что мощный циклон будет господствовать над столицей ещё день-другой, а потом его сменит антициклон, который принесёт последние тёплые дни перед тем, как на город опустится зима.

Назавтра Лиса пришла в класс чуть пораньше. Однако, к её удивлению, Калан уже был на месте. Он стоял у окна, заложив руки за спину.

– Добрый день, – поздоровалась она, присаживаясь за стол.

– Добрый, Лиса, – ответил он.

Лиса удивлённо заморгала. Голос педагога звучал непривычно-звонко.

– Всё хорошо? – настороженно спросила она.

– Сейчас узнаем, – ответил он, оборачиваясь. – Как ты себя чувствуешь?

– Уже получше, – Лиса недоуменно смотрела на Калана, пытаясь понять, что с ним не так.

А через секунду наконец-то поняла.

Глаза. Они были не холодными, как обычно – казалось, в них скачут озорные огоньки.

– Я рад за тебя, – ответил он, мягко улыбаясь.

И в это мгновение Лиса точно, как никогда, осознала, что перед ней – не Калан.

– Вы кто? – тихо произнесла она, глядя на собеседника.

Собеседник её открыл было рот, чтобы ответить, но тут позади хлопнула входная дверь.

Лиса обернулась и вскрикнула от неожиданности.

Калан, удивлённо глядя на ученицу, замер в проходе.

– Что-то случилось? – спросил он, слегка качнув головой.

– Но… – Лиса резко обернулась к окну, где пару мгновений назад стоял тот, кого она приняла за Калана. Там никого не было.

– Лиса, что с Вами? – обеспокоенно произнёс Калан, глядя на встревоженную подопечную.

– Я… Там… – начала она, но тут же осеклась. – Скажите, Ваш брат сегодня не приходил в академию?

Калан растерянно заморгал.

– Простите, что? – недоумевающе спросил он.

– Ваш брат. Он не приходил сегодня в академию? – ещё раз упорно повторила Лиса.

– Отчего Вас заинтересовал мой брат? – настороженно уточнил Калан.

– Это же простой вопрос, – продолжала напирать Лиса.

– Нет. Определённо нет, он не любит выходить из дома, – ответил Калан, подходя к столу.

– Почему? – требовательно спросила Лиса, пристально глядя на педагога.

– Это не имеет к Вам никакого отношения, – парировал он, вытаскивая из портфеля учебники.

– А мне почему-то кажется, что имеет, – строптиво выдала Лиса.

Калан замолчал, глядя на напряжённую ученицу.

– Лиса, с Вами творится что-то неладное, – сказал он. – Я не знаю Вас, может, Вы такая с самого детства. Но если всё началось недавно, посетите психолога. И перестаньте столь бесцеремонно вторгаться в моё личное пространство. В конце концов, это как минимум бестактно.

– Почему? – поинтересовалась Лиса, не сводя глаз с педагога. – Разве есть что-то дурное в моих вопросах?

– Они не имеют отношения к процессу обучения. А у нас впереди ещё вся программа шестого класса по истгео.

– Вы неадекватно реагируете на простые вещи, – фыркнула Лиса.

– Давайте уже перестанем обсуждать мои личностные качества и начнём урок, – предложил Калан. – Порадуйте меня, Белова. Расскажите мне, что Вы запомнили со вчерашнего занятия?

Лиса обиженно замолчала.

Она уже не сомневалась, что где-то тут кроется некая тайна, но как её узнать, если любой вопрос натыкается на ледяную стену?

– Белова, Вы меня слышите? – строго спросил Калан.

– Слышу, – буркнула Лиса.

– Так чем закончилась Пятилетняя война между Тарией и Синтерикой?

Лиса обречённо вздохнула и принялась за пересказ событий двухсотлетней давности.

Примерно через полчаса в кабинет вежливо постучались.

– Да? – Калан, чертивший на доске схему расстановки политических сил в годы после Пятилетней войны, обернулся в сторону двери.

– Простите, – в дверь заглянула Тайра Хорьевна, заместитель директора по учебной части. – Калан Куньевич, могу я отвлечь Вас на пару минут? Нужно уточнить кое-какие вопросы по расписанию, – тихо сказала она.

– Да, конечно, – кивнул Калан. – Лиса, прочитайте пока седьмой параграф, – обратился он к подопечной и, положив мел на подставку, вышел вслед за Тайрой.

Дверь хлопнула, и Лиса осталась в помещении одна. Убедившись, что шаги педагогов стихли, она резво вскочила с места. С опаской поглядывая на дверь, она пробралась к столу Калана и осторожно потянулась к его портфелю. Аккуратно расстегнув застёжки, она засунула внутрь руку.