— Я не сильно хорош в выпечке. Кроме того, белок важнее сахара.

— Ты абсолютно не прав! — Тони взял вафельницу, поставил на стойку и отправил ее в сторону Стива. Потом обнял кофеварку и понес к раковине — отмывать от пыли. — Кто из нас тут ученый? Правильно, я. И вообще, это же просто вафельница. Ничего сложного. Кладешь что-то внутрь — вынимаешь вафлю.

— Отличная попытка. Тогда ищи мне рецепт или готовую смесь — они же существуют, верно? — и я погляжу, что смогу сделать. Но сначала ты съешь омлет, — Стив попытался выдать суровое-Капитанское-лицо.

Тони тут же забыл о кофе и похлопал себя по карманам, разыскивая Старкфон.

— Погоди, погоди. Зафиксируй, — он открыл камеру, навел фокус и щелкнул. — Видишь? Даже Кэп-гей может быть чертовски-жутким-утренним-Кэпом.

— О, Господи, Тони! Хватит, — у Стива в глазах мелькнул страх, который он тут же усилием воли заменил на тяжелый хмурый взгляд. — Не смей выкладывать это в Твиттерграмм. Не с таким заголовком. К тому же, это даже не правда, — Стив потянулся к телефону, но Тони оказался резвее. Он быстренько перебежал за стойку и ухмыльнулся.

— Что еще за Твиттерграмм? — он пытался придумать, как получше использовать такое великолепное фото. И вспомнил, что платит людям за такую вот херню. Он приложил ее к электронному письму и начал искать в адресной книге Нью-Йоркских пиарщиков.

— Не знаю, онлайн что-то… — Стив умоляюще смотрел на него. — Э-э-э, Инстаграм, верно? Пожалуйста, Тони, не пиши, что я гей, ладно?

— Нет. Не ладно. Потому что «гей» значит «человек, который не может быть предателем». У нас вся пиар-машина сейчас над этим работает, и они чертовски рады, что ты — он. Ты, — Тони повернулся и указал на него, — в тренде везде.

Стив так широко открыл глаза, что стало смешно.

— Черт, Тони. Это даже не имеет смысла. Быть геем не значит — не значит — что я не могу быть виновным в измене. Хотя, я и правда не виновен.

— Не стоит искать во всем смысл. Это пиар, а не физика, — Тони отвернулся, заметил кофеварку и вспомнил, чем занимался до этого. Перенес ее в раковину и включил воду. — Всем, кто соберётся нападать на тебя, придется иметь дело с армией студентов-пансексуалов и яростных трансвеститов. А также с очень, очень кровожадными адвокатами — борцами за равные права граждан. А это, скажу я тебе — абсолютно ужасно. Я с ними как-то сталкивался.

Тони терялся в догадках: Стив взял самый большой нож, чтобы заставить его понервничать, или он действительно является самым лучшим инструментом для нарезания овощей?

— Но это даже отдаленно не… Ну, может… Но вчера ничего не случилось. За исключением того, что ко мне вернулся лучший друг. Ну, вроде как вернулся. В пути пока… Но больше не пытается меня убить.

Тони его не слушал. Просто игнорировал весь этот лепет. Он оторвал от рулона несколько бумажных полотенец и тщательно протер те детали машины, которые были важны. О корпусе или ручке он даже не задумался.

— Никакой прессы пару дней. Они сказали — мы должны создать ажиотаж, интерес и тому подобное.

— Интерес к чему? И что, ты хочешь сказать, что теперь никто не обратит внимания на информацию о том, что мы сделали в Вашингтоне? А что насчет Нат? Ладно тебе, Тони. Вокруг полно важных вещей, которые заинтересуют большую часть населения страны. Моя существующая или несуществующая любовь к лучшему другу точно будет на последнем месте, — произнеся последнее слово, он приступил к нарезке овощей.

— Слушай, Нат все слила в интернет. Она теперь новый Сноуден. Она так сильно подставила и ЦРУ, и Пентагон, что я жду вызова на допрос буквально с минуты на минуту. По сравнению с этой утечкой, твои сексуальные предпочтения — просто отвлечение, — Тони моргнул пару раз. — Не для всех, безусловно. Я имею в виду, что ты, конечно, тоже отправишься в ад, потому что Бог, увы, совсем не любит геев. Но все остальные тебя обожают и хотят от тебя детей. И, кстати, несколько церквей собираются пересмотреть свое отношение к Богу-ненавистнику, потому что Капитан Америка не может быть не правым.

Морщинка между бровями Роджерса стала поразительно глубокой. Бедный парень. Тони почти почувствовал к нему жалость.

— Идея о том, что я — будучи геем — мог бы избавить людей от гомофобных убеждений… замечательна. Безумна, но очень хороша, — он покачал головой и вернулся к разделочной доске. — Но я переживаю за Нат. Предпочитаю, чтобы она была здесь с нами. В безопасности. Она так уязвима сейчас.

— Но она здесь, — Тони решил уточнить. — ДЖАРВИС! Где Наташа?

— Понятия не имею, сэр.

Адреналин тут же побежал по венам.

— Что? Не понял.

— Агент Романофф просила не отслеживать ее местонахождение, пока она находится в полностью защищенной башне.

Тони поставил графин на стол, чтобы не уронить и уставился в потолок.

— И ты послушался?

— Да, сэр. Ее просьба находится в рамках протоколов конфиденциальности, установленных вами.

— Боже, Кэп! У нас жуликоватый ассасин без присмотра, — сказал Тони, в надежде, что Стив сделает хоть что-нибудь.

— Позвони ей. Спросим, где она, — он разбивал яйца в миску с таким видом, будто они в чем-то виноваты. — Она звонила мне. Думаю, что помню ее номер.

— ДЖАРВИС. Организуй.

Пока ИскИн со Стивом обсуждали номера телефонов, Тони вернулся к приготовлению кофе, который — в теории — мог поспособствовать борьбе с блуждающей убийцей. Ответ Наташи прозвучал по-русски, и это — вероятно — было плохим знаком.

— Предпочитаю не переводить этого, Капитан, — произнес ДЖАРВИС. И да. Определенно плохой знак.

— ДЖАРВИС? — голос Наташи перестал звучать так жестко и кровожадно. — Стив?

— Привет, Нат. Прости за беспокойство. Тони разволновался, когда ДЖАРВИС не смог сказать, где ты. С тобой все в порядке? — Стив пристально смотрел в потолок. Тони поймал себя за тем же и решительно опустил голову. Потому что он точно знал, как все обстоит на самом деле. Он это сделал. Правда.

— Со мной все прекрасно. Ты что-то хотел?

— Я… Ты в башне? — Стив посмотрел на Тони и беззвучно спросил: — Чего мы к ней привязались?

Тони моргнул. Откуда он, черт побери, знает?

Послышалось зловещее: — Я. В. Кровати.

— Черт. Прости, Нат. Продолжай спать. Найди меня позже. Или… скажи ДЖАРВИСУ, чтобы соединил со мной. Не знаю, правда, где мой телефон, — только Капитан Америка мог выглядеть таким робким и смиренным.

Она издала звук, похожий на рык ленивой тигрицы, отрывающей от вкусной антилопы шмат мяса.

— Позвони, если на нас нападут, — слабый щелчок оповестил их об окончании разговора.

Тони указал на Стива полным графином.

— Это ты сделал, не я, — сказал он, прежде чем вылить воду в резервуар.

— Я сделал это из-за паники в твоих глазах, но да. Возьму вину на себя. Если перестанешь скармливать своей пиар-машине всякие небылицы.

— Так, ладно. Первое: пиар и ложь идут рука об руку, как кофе и… всё. Второе: это не небылицы. Как я уже сказал, ты не должен больше оставаться в шкафу.

— Я никогда не… — Стив глянул вниз, поворачивая сковороду так, чтобы яйца растеклись равномерно, затем посмотрел на Тони. — Что ты им сказал? Ты действительно думаешь, что я гей?

— Конечно, нет. Я видел документы отца. Про тебя и агента Картер, — он открыл отделение для зерен и сыпанул туда кофе, не удосужившись взвесить. — Она не из тех женщин, что соглашаются стать чьей-то бородой. Или я ошибаюсь?

— Чем? — у Стива сделался абсолютно щенячий взгляд. Слегка придурковатого, но такого милого щенка…

— Бородой. Фальшивой девушкой. Ну, чтобы показать окружающим «Эй, я совсем не гей», — он покачал головой и нажал на кнопку, чтобы начать процесс помола. Голос пришлось повысить. — Очевидно, что ты или би, или пан.

— Би…сексуал? А это что такое? В чем разница? — Стив пошуровал в сковороде лопаточкой и поднял взгляд.

— Би, это когда тебе нравятся представители и своего пола, и противоположного. А пан, это когда тебе плевать — мужчины, женщины. Ты любишь… ну, знаешь — всех, — Тони сунул нос в помолотый кофе и осторожно вдохнул. Он совсем не хотел чихнуть туда. В очередной раз.