И он опускает нож, понимая, что Блейз прав. Нельзя сдаться, ведь он не слабак.

Слышится удар тяжёлого предмета о каменный пол. В запястье, наконец-то, начинает ощущаться боль и жжение.

Малфой прикрывает глаза и тихо говорит: “Спасибо”.

Страхи и сомнения отступают, и у него появляются новые силы для борьбы.

Когда через пару минут Драко спускается вниз в гостиную и замечает там Блейза, незаметно признательно кивает ему, но в этом жесте выражено куда больше, чем может показаться. Всё-таки, должно быть, в этом мире он не так одинок, если каждый раз рядом оказываются люди, готовые помочь.

***

Он еле разлепляет тяжёлые веки. Вокруг видит лишь тьму. Даже по утрам в Малфой-мэноре темно. Драко устало переворачивается на другой бок, в данный момент больше всего на свете желая снова уснуть.

Последний день дома, а потом нужно будет возвращаться в Хогвартс. Хотя, возможно, там будет легче?

Откуда-то издалека слышится крик. Малфой морщится. Неужели опять кого-то пытают?

Это происходит здесь постоянно, но его всё ещё тошнит от вида крови, а внутренности сжимает железными тисками, когда он слышит вопли жертв.

Да, пожалуй, вернуться в Хогвартс не так уж плохо. Там не будет Тёмного Лорда, Беллатрисы и этих несчастных.

Мэнор давно перестал быть родным и любимым домом. Теперь это логово смерти, отсюда хочется побыстрее сбежать.

Удивлённо Драко смотрит на кончик одеяла в том месте, где оно накрывает его ноги. Яркое пятно, так неожиданно там появившееся, бросается в глаза. Это из-за края плотно задёрнутой чёрной занавески смог прорваться небольшой лучик света. Солнце… Неужели оно всё ещё осталось в этом мире?

Осторожно, будто боясь спугнуть, протягивает туда руку, и пальцы его тотчас освещаются, прежде чем он успевает их отдёрнуть, будто боясь обжечься.

В окружающей тьме свет смотрится так неестественно…

Слышится скрип двери. Драко испуганно оборачивается, даже боясь предположить, кто на этот раз может оказаться в его комнате. Но, к его величайшему облегчению, на пороге стоит Нарцисса.

– Тебе пора вставать. Иначе ты можешь опоздать на поезд, – она произносит это строго, но при этом в её глазах стоят слёзы.

Несомненно, она боится за своего сына. Он для неё по-прежнему ребёнок, которого больше всего на свете она хотела бы защитить от ужасов, свидетелем и участником которых ему пришлось стать.

– Да, хорошо, – кивает он, – уже встаю.

– Мы с отцом ждём тебя внизу, чтобы проводить.

Малфой кивает, поднимается с кровати и направляется к шкафу. Женщина уже хочет уйти, но не сдерживает желания обернуться.

Сейчас он стоит чуть поодаль в одних пижамных штанах. Драко всегда был худым, но сейчас, несмотря на то, что тело его выглядит даже подкачанным, при его росте очень бросается в глаза то, как он похудел.

Светлые волосы немного отрасли и сейчас пребывают в абсолютном беспорядке. Белая кожа кажется ещё белее обычного.

Сердце Нарциссы наполняет материнская нежность. Она неожиданно бросается к нему и обнимает, невольно начиная плакать.

Малфой удивлён такому поведению.

– Что случилось, мама?

Это “мама” из его уст звучит так непривычно и так… Правильно?

– Мне просто больно за тебя, – шепчет она. – Что они с тобой сделали? Ты раньше был другим, таким самоуверенным, смышлёным, иногда заносчивым, но иногда таким жизнерадостным. Все эти ужасы высасывают из тебя все соки. Прости нас, пожалуйста. Меня за то, что тебя не уберегла. Отца за то, что втянул тебя в эти игры.

– Перестань, – Драко немного отстраняется и заглядывает ей в глаза. – Это был мой выбор. Я вас не виню. И не бойся за меня, всё будет хорошо.

Нарцисса утирает слёзы.

Она всего лишь несчастная, слабая, сломанная женщина, жена и мать пожирателя, во всём покоряющаяся силе, которой окружена. Но ей безумно страшно.

Драко смотрит на неё и понимает, что не может позволить себе подобной слабости. Эти люди смогли сделать марионетку из его матери, но он не хочет, чтобы они и его тоже сломали.

– Просто не становись таким же чудовищем, как они, – шепчет Леди Малфой.

– Не стану, мама, обещаю.

Она посылает ему последнюю грустную улыбку, прежде чем скрыться за дверью.

Пожалуй, мать – единственный человек, которого он действительно любит, поэтому сделает всё, чтобы выполнить данное ей обещание.

Переводит взгляд на кое-как перебинтованные раны на запястьях. Нет, он не будет трусом.

***

– Ты вернулся! – охрипший голос, тонкие руки, обвивающие его шею, растрёпанные волосы.

Её губы находят его и целуют отчаянно, будто в первый и последний раз.

Пэнси, выбежавшая ему навстречу, как только он появился в гостиной Слизерина, не может сдержать слёзы.

– Эй… Ты чего?

Драко удивлён такой реакции.

– Ты был в логове Тёмного Лорда! Я боялась за тебя…

Он неловко отстраняется, удивлённо смотря на неё.

– Я служу ему.

– И всё-таки… – она прерывается на полуслове, понимая, что её эмоциональность сейчас выглядит глупо. – Да, ты прав. Прости, не сдержалась.

Паркинсон смущённо отходит на пару шагов, опускается на диван и прячет лицо за упавшими волосами.

Она не видела его очень давно и действительно сильно боялась. Ей было до конца неизвестно, что произошло тогда на астрономической башне, ведь Драко не рассказывал. Однако она знала, что он был там в ту ночь вместе с пожирателями, когда погиб Дамблдор. Ей не хотелось знать, какую роль играл в этом всём Малфой. Если уж Пэнси решила быть с ним до конца и принимать его тем, кем он является – она не отступится, что бы он ни делал.

В гостиной появляется Забини, который приехал вместе с Драко.

– Пэнс! – искренне улыбается, увидев подругу.

– Привет, – она поднимает взгляд на него.

– Прости, что задержался. Мне разрешили приехать на две недели позже, и я решил дождаться, пока Драко отпустят из Мэнора и вернуться вместе с ним. Как в Хогвартсе? Всё в порядке?

– Насколько это возможно, – кивает девушка. – Ничего не изменилось с тех пор, как я писала тебе неделю назад. Кэрроу… – она замолкает.

Всем и так понятно, что она хотела сказать.

Ни для кого не секрет, что творится в Хогвартсе. С начала этого года всё изменилось, теперь директором является Снейп, правила для учеников стали более жёсткими, а наказания страшными. Студентов не щадят, некоторых даже пытают Круциатусом. От ужасов войны нигде не скрыться.

Драко бледнеет. Находясь в Малфой-мэноре, он видел очень много страданий несчастных, подвергнутых истязаниям. Приехав в Хогвартс, надеялся, что хотя бы здесь будет относительно спокойно, хотя бы здесь можно будет не видеть всех этих ужасов. Иногда смотреть на чужие мучения так же больно, как и самому ощущать пытки.

Он прикрывает глаза.

Так некстати в голове проявляется такое недавнее воспоминание…

“Круцио!” – палочка Тёмного Лорда направлена прямо на несчастную жертву, скорчившуюся на полу. Какой-то мужчина, находясь в сознании, пытается подняться, что-то сказать, но сильное заклинание не позволяет ему что-либо сделать.

“Круцио!” – вторая безжалостная волна мучений обрушивается на магглорождёного .

Драко стоит в стороне и смотрит на это, не делая ничего, просто наблюдая. Хочется исчезнуть, убежать, но нельзя. Он упирает взгляд в Волдеморта. Этот маг больше не кажется ему идеалом. Жестокий, сильный, несущий смерть… Теперь Малфой знает, кто он на самом деле, но слишком поздно. Зачем он только вступил в ряды пожирателей?

Переводит взгляд на отца. Сильно постаревший за это время, уже не всесильная правая рука Тёмного Лорда, а лишь слабая пешка. Драко больно от того, что Люциус всегда казался ему тем идеалом, к которому надо стремиться, чем-то незыблемым, всегда правым. А он лишь человек. Слабый, уязвимый, проигравший. Впереди их не ждёт могущество, обещанное повелителем. Дальше, в лучшем случае, они хотя бы останутся живы, но большего ожидать не стоит. Они уже проиграли.