Потому что всё ещё помнит, что решил для себя в ночь убийства Дамблдора.

Потому что только ждёт случая, чтобы однажды самому поступить так, как считает нужным. Просто время ещё не пришло.

***

Беллатриса смотрит внимательно, изучающе, будто хочет угадать все его тайные мысли.

– Что вы хотели, тётя? – бесстрастно интересуется он.

Благо, давно научился скрывать свои чувства и эмоции. И сейчас, когда она ни с того ни с сего показалась на пороге его комнаты, встречает её с абсолютно спокойным лицом. Её, женщину, которая ещё вчера так жестоко пытала грязнокровку. Хотя они все здесь жестоки.

– Что происходит? – спрашивает она, равняясь с ним в дверном проёме.

Догадалась. Безумцы всегда видят больше, чем стоило бы, всегда знают то, что недоступно обычным людям.

– Ничего, – облокачивается о косяк.

– Ты не таким был раньше. Тебя что-то тревожит, я вижу. Ты в чём-то сомневаешься.

Она подходит вплотную, проводит рукой по его щеке, отчего он чувствует мурашки, пробежавшие по спине.

– Вовсе нет, – шепчет срывающимся голосом.

Лейстрейндж находится слишком близко, дышит прямо в губы, отчего он чувствует нечто сковывающее, не позволяющее прервать с ней зрительного контакта.

Малфой уже уверен в том, что она догадалась о его сомнениях насчёт правильности их действий.

– Глупый мальчик. Не стоит размышлять там, где от тебя этого не ждут. Ни к чему хорошему это не приведёт.

Он нервно сглатывает, желая только чтобы она поскорее ушла, однако Беллатриса с этим не спешит.

– Думаю, всё равно, как и о чём я размышляю, – замечает Малфой.

– Ещё одно подтверждение моих слов, – хмыкает она. – Прежний Драко побоялся бы такое говорить.

– А теперь терять нечего.

В этот момент он и сам понимает, что действительно нечего. Они все стали лишь пешками в руках Тёмного Лорда, и в любой момент жизнь каждого из них может прерваться. Слишком опасно быть пожирателем.

Ещё недавно всё казалось таким простым. Всего лишь служба Волдеморту, потом мировое господство вместе с ним… После того, как Малфой-младший не убил Дамблдора собственноручно, господин перестал им доверять. Иногда возникает ощущение, что их семейству нужно бороться, чтобы выжить, а не чтобы что-то получить. Эта война оказалась куда сложнее, чем все думали, и вопросы в ней ставятся именно о выживании. Ставки слишком высоки, всё слишком серьёзно.

– Терять всегда есть что.

Её костлявый палец скользит по его груди, под ним сердце начинает стучать сильнее.

Его губы уже посинели от её ледяного дыхания. Как странно и нелепо.

– А это уже кто как видит.

– Нет. Ты просто ещё не понял. Вот когда потеряешь – поймёшь.

Беллатриса кровожадно и с издёвкой улыбается.

– Ты же знаешь, что он не простит, – колючий шёпот, пробирающий до костей, явная угроза.

– Знаю.

– И боишься. Просто не признаёшь.

– Это не так.

Пожирательница смеётся, как всегда безумно, по-дьявольски.

– Боишься. Ты же трусливый папенькин сынок.

Почему она говорит ему это? Презирает? Но в глазах Беллатрисы Драко видит лишь насмешку. Она угрожает как бы шутя, на самом деле не веря в то, что он способен когда-нибудь пойти против Господина.

Лестрейндж видела, как он смотрел на Поттера, на Грейнджер. Как в его глазах отражалось желание, чтобы их не трогали. Как он облегчённо выдохнул, когда они исчезли из зала.

Беллатриса почувствовала его нежелание убивать Дамблдора, когда стояла позади него на Астрономической башне.

Должно быть, она списала всё это на трусость, над которой и смеётся.

Когда она уходит, Драко без сил возвращается обратно вглубь комнаты и падает на кровать. У него больше нет сил бояться. Хоть Лейстрейндж и утверждает, что всегда есть, что терять, он в этом не уверен. Что у него осталось? Лишь сомнения, которые, скорее всего, приведут к гибели в конечном счёте. Ему хочется позволить себе момент слабости. Слишком долго он был сильным, слишком долго сомневался, слишком долго продумывал свой выбор вопреки воле Волдеморта и всего, что его окружало.

А что если всё зря? Если Тёмный Лорд победит в этой битве, что вполне возможно, позиция Драко уже не сыграет никакой роли. Возможно, в последний момент он и перейдёт на светлую сторону, но что это изменит? Он может погибнуть, как и многие другие. Тогда дальше вообще ничего не будет. Стоит ли мучаться сейчас? Стоит ли вообще продолжать жить, выбирать, думать, противостоять, когда можно просто забыться, исчезнуть и облегчить себе задачу.

Вдруг, она права? Может он действительно трус, безвольный глупый юнец, которому лучше сразу сдаться, избавиться от страданий и сомнений.

Медленно, будто под Империусом, Малфой поднимается с кровати, достаёт из тумбочки нож. Лезвие отражает холодное сияние свечей, всегда озаряющих мрачное поместье. Идеально гладкая поверхность стали, заточенное лезвие. Тонкие пальцы скользят по рукояти из слоновой кости, обводят каждый узор на ней.

Всё так просто. Если он сделает это – не надо будет выбирать, не надо будет продолжать участвовать в этой войне.

Как забавно… Такой глупый маггловский способ! Но не отправлять же в самого себя Аваду.

Парень немного отдёргивает рукав пиджака, прикладывает нож прямо под метку, там, где сквозь бледную, чуть ли не прозрачную кожу, проглядывают голубые пульсирующие вены. Лезвие чертит тонкую полоску, которая мгновенно становится алой.

Странно, у грязнокровки кровь была такого же цвета. Кто бы мог подумать? И в чём тогда различие между ними? Такая простая мысль, которая раньше не приходила в голову.

На размышления у него уже нет времени. Скоро его уже вообще ни на что не останется.

Капли крови срываются на пол, Драко стоит посреди комнаты с отсутствующим взглядом. Ему даже не больно, он не чувствует ничего.

Вдруг, на пороге возникает Блейз.

Несколько секунд он просто стоит, пытаясь понять происходящее, а потом на удивление бесстрастно говорит:

– Думаешь, это выход?

Малфой удивлённо поднимает на него глаза.

– Что ты здесь забыл?

– Полчаса назад приехал. Надо было. Говорят, в Хогвартсе чёрт знает что творится, а я подумал, что могу пригодиться тебе. Мне разрешили приехать на две недели позже. И, видимо, я не ошибся, решив сделать это.

– Отчего же? Ты мне помешал, – недовольно отзывается, мечтая чтобы он ушёл.

И Забини уйдёт, потому что между ними так заведено. Они не лезут в жизнь и решения друг друга, они не настолько близки, между ними всегда была, есть и будет эта граница.

Но Блейз не уходит.

– Не делай этого, – вдруг говорит он, ломая все рамки. – Зачем?

– Я устал. Мне не сделать выбор, я больше не хочу в этом всём участвовать. Мне надоело быть безвольной пешкой.

– Так перестань ей быть!

– Тогда умру, – грустная усмешка и обречённость в голосе, с которой он уже смирился.

– Ты не можешь знать, что тебя ждёт. Хочешь облегчить себе жизнь? Не будь трусом! – Забини зло выплёвывает слова, приближаясь к нему. – Мы все эти годы шли за сильным лидером, а не за напуганным мальчишкой! Ты должен жить дальше и преодолевать всё, что приходится. Нельзя так просто сдаться! Иначе как уважать тебя после этого?

Блейзу ничуть его не жаль. Он в ярости из-за того, что привычный образ непробиваемого Малфоя так легко рушится.

Драко молчит. Ему нечего ответить на услышанное. В конце концов, Забини тысячу раз прав.

– Я буду ждать тебя внизу. Если через полчаса не придёшь, полагаю, стоит отправить к тебе кого-нибудь? – ни страха за него, ни беспокойства.

Малфой кивает. Его опять заставляют делать выбор.

Блейз уже идёт к выходу, как вдруг на секунду оборачивается и как бы между прочим бросает:

– И что б ты знал, резать надо не поперёк, а вдоль.

С этими словами уходит, хлопнув дверью.

Значит, он верил, что Малфой этого не сделает, если сказал, как действительно нужно резать вены. Дал ему способ, который точно сработает, будучи уверенным, что Драко одумается.