– Какие громкие слова! – в тоне Бланше были нотки разочарования. – Но не проще ли признать, что ты просто не смог ничего сделать? Вопреки твоим словам о своем могуществе и о том, что тебе позволено все, над тобой продолжают висеть опасности, ты все еще зависишь от короля. Поэтому ты позволяешь ей делать это. Впервые ты не готов пожертвовать ради нее кое-чем. Есть вещи, которых ты не готов лишиться даже ради нее. Конечно, сейчас ты будешь все отрицать. Но признайся хотя бы самому себе. И еще... Имей в виду, что однажды она может не выдержать.

Молодой человек смотрел на ситуацию здраво. Однако лотарингец прибывал в полной уверенности своей правоты. Еще какое-то время повозмущавшись, Эжен сообщил, что намерен вернуться к себе и как следует выспаться.

– Эжен! – уже у выхода из гостиной окликнул его герцог де Гиз.

– Что еще? – недовольно обернулся Бланше.

– У меня родился сын...

========== Глава 44. Трагикомедия (Часть I) ==========

Многие говорят, что в день свадьбы, самый счастливый день своей жизни, девушка особенно красива, поскольку беспредельное счастье светится в ее глазах, а душа наполнена светом. Марго же с полной уверенностью могла бы все эти заявления опровергнуть.

Она стояла на специальном помосте, терпеливо дожидаясь, пока на ней наконец-то закончат доводить до совершенства тяжелое и неудобное платье. Оно было голубым, расшитым множеством драгоценным камней, имеющим очень длинный шлейф, который должны были нести три принцессы крови. Чтобы чем-то себя отвлечь, Валуа пыталась вспомнить кто же это должен быть, но память упорно ей отказывала. Думать она могла только о том, что сверкающая бриллиантами корона ужасно давит на голову, а в горностаевой мантии, накинутой на плечах, очень жарко. Да еще и плотно затянутый корсет мешал дыханию.

– Я похожа на чучело! – капризно возмутилась принцесса.

– Воистину королевское чучело, – рассмеялся Франсуа, который с самого утра был с сестрой, чтобы подбодрить её перед свадьбой.

Бедному принцу уже пришлось наслушаться криков и претензий, но он с завидным мужеством не терял присутствия духа, сохраняя веселое расположение.

Марго вскрикнула, когда портниха уколола ее иголкой.

– Да когда же это кончится?!

– Простите, Ваше Высочество, – пробурчала женщина, – я же просила вас не крутиться.

Девушка закатила глаза.

– Ладно тебе, расслабься, – посоветовал Алансон. – Например, попробуй вспомнить, как должна будет проходить церемония. Тебе рассказывали об этом последнюю неделю.

– Ох... У меня уже такое ощущение, что я там несколько раз побывала! Я запомнила, что венчать нас будет Шарль де Бурбон.

– Потому что он единственный католик в семье Бурбонов? – расхохотался принц.

– Зря смеёшься. Причина именно в этом, – заметила Маргарита. – Ты же знаешь, в Париже сейчас безумие. Губернатор Франсуа де Монморанси и вовсе покинул город, заявив, что он опасается необузданной толпы и всего остального.

– Трус!

– Отнюдь. Просто разумный человек. Я бы и сама так сделала.

– Свадьба без невесты, несомненно, была бы яркой и оригинальной. Или же... Ты бы заставила меня прикинуться тобой?

С этими словами Франсуа схватил с её туалетного столика красный опиат и, ловко намазав его на губы, изобразил такое выражение лица, что Марго, не выдержав, рассмеялась. Портниха вновь её уколола, и принцесса громко охнула.

– Шут! – вскричала она. – А все-таки как все глупо. Вот тебе смешно, а мне вовсе нет. В городе витает дух недовольства, эта свадьба немногих радует. Господи! – прервала она саму себя. – Моя свадьба будет сплошным фарсом!

– Ты сначала хоть определись, что тебя больше волнует – судьба бедной-несчастной тебя или же настроения в государстве? – протянул юноша, лениво зевая.

На лице Марго отразилась задумчивость.

– Я и сама не знаю...

– Поэтому успокойся.

– Как у тебя все просто!

– А к чему усложнять жизнь?

"Готово!" – раздался радостный голос портнихи.

– Господи, благослови эту женщину! – воскликнул Франсуа. – Наконец-то эта странная процедура с закаливанием кучи булавок закончилась!

– Я не могу двигаться! – жалобно простонал принцесса.

– Как хорошо родиться мужчиной.

– Ты так мне облегчаешь сегодняшний день!

– Но заметь, ты настолько занята спорами со мной, что у тебя нету времени грустить.

И тут, Маргарита кое-что вспомнила.

– Франсуа! – вскричала она.

– Что? – отозвался он.

Её и без того сегодня бледное лицо, цвет которого не спасли даже румяна, стал еще бледнее. До нее вдруг дошла очень важная вещь. Выражение растерянности появилось в ее глазах.

– Я только сейчас осознала. По договору, который составляли наша матушка и Жанна Д'Альбре установлен особый церемониал. Анри протестант, я католичка. Он не будет венчаться со мной в Нотр-Даме, а останется стоять снаружи. Я же буду внутри и жениха будет заменять... Генрике!

– Почему он?! – обиженно воскликнул принц.

Конечно, Франсуа не знал, Франсуа не понимал, Франсуа не видел в этом ничего такого, кроме того, что брат опять оказался впереди. Ему и невдомек было, в чем проблема на самом деле.

Его сестра думала совершенно о другом. Она вспоминала их последнее объяснение и ей становилось безумно жалко Анжу. Что он будет испытывать, ведя её к алтарю?

"Боже! Какой фарс! Какая низость!" – все повторяла она про себя.

В это время Анжу тоже готовился к церемонии. Он осознавал ситуацию с самого начала, с тех пор, как неделю назад мать сообщила ему тот самый пункт из договора, касающийся проведения церемонии. Он не знал, что возразить.

"Ты ее брат. Старший после Карла. Поэтому ты и исполнишь эту почетную миссию", – заявила Екатерина.

А что он мог сделать? Сказать, что не в состоянии вести ее к алтарю, чтобы выдать замуж за другого, потому что Генрике сам влюбился в собственную сестру?! Да после такого его еще и услать куда подальше постараются. Хотя это вопрос, при французском дворе и не такое видали. Однако в этом случае выхода не было, можно было только покорно согласиться.

"Какая комедия!" – размышлял он, стоя перед зеркалом и смотря на свое отражение в праздничных одеждах. – "Хотя, скорее, трагедия. А может, трагикомедия? Она любит Гиза, выходит на Наваррского, а роль жениха исполняю я! Это слишком абсурдно!"

Только сейчас герцог заметил, что одет в красное. Это Их цвет!

Он закрыл лицо руками и сделал шаг назад.

– Келюс! Жак! – закричал он. – Да где же тебя черти носят?! Жак!

На пороге появился плотный коренастый молодой человек не очень высокого роста, волосы которого имели тёмно-русый оттенок и были завиты в крупные кудри, спадающие на воротник с жабо, а голубые глаза светились лукавством. Это был Жак де Леви, граф де Келюс, один из ближайших друзей и соратников Генрике, так называемых "миньонов".

До этого они не играли особой роли в событиях, но всегда были подле принца. Никто не помнил откуда пошло, что преданные друзья повсюду сопровождали его. Они выполняли роль, среднюю между советниками, стражниками и членами свиты, хотя Анжу предпочитал считать их просто друзьями, даже несмотря на то, что дружба при французском дворе – явление редкое, скорее, нереальное.

Среди прочих придворных нередко ходили скандальные слухи о настоящем предназначении миньонов. Возможно, здесь роль сыграл их внешний вид, всегда богатые одежды по последней моде, быть может то, что Генрике им доверял, быть может то, что среди прочих равных они нередко позволяли себе слишком много. Кто обычно был самым шумным на пирах и празднествах в Лувре? Именно миньоны. Алансон славился саркастичностью, Наваррский дружелюбием, Анжу умом, Гиз могуществом, а эти молодые люди шумностью, способностью влезать в споры, постоянным стремлением что-нибудь придумать. Многие сплетничали о них. Поговаривали даже, что с кем-то из них герцог состоит – страшно подумать, – в любовной связи!