– Так вот о чем Генрике говорил вам утром! – воскликнул король, смотря на Медичи. – Про Марго и Гиза?

– Генрике?! – принцесса пораженно перевела взгляд от брата к матери.

Той не оставалось сделать ничего другого, как кивнуть.

– Так вот откуда вы про нас узнали!.. Боже мой! Повсюду предательство. Зачем он рассказал?

– Но ты же видишь, что, в конце концов, именно благодаря тому, что он мне сказал, я имела возможность тебя предостеречь.

– Это не уменьшает его вины.

Новым потрясением для девушки стал этот поступок брата. В чем же была причина? Видимо, действительно ревность. Это предельно ясно. Именно это чувство сподвигло Анжу рассказать матери про них. Значит, Гиз сказал правду.

И сейчас Маргарита отчетливо поняла, что теперь кроме Генриха у нее никого не осталось. Она не может причинить ему вред.

Ничего не говоря, Валуа встала и медленно пошла к выходу, сопровождаемая очередным торжествующим взглядом Медичи.

– Марго! – окликнул ее Карл, который хотел что-то сказать.

– Знаешь, – резко обернулась она, – хватит делать вид, что ты здесь еще что-то решаешь. Как видишь, твоего мнения, как и моего, здесь не ждут, - ей было известно, что эти слова причинят ему боль, но сейчас принцесса была так зла на всю свою семью, что ей хотелось принести страдания им всем.

Вскоре она станет женой Наваррского, этого не избежать. Однако навсегда проститься с Гизом – своей единственной любовью, она не могла. Выход оставался один. В конце концов, он ведь тоже женат, но им это не мешает. Значит, и ее замужество тоже не будет помехой. И пускай это называется, как угодно, хоть преступление, хоть распутство – она не потеряет его. И они еще обязательно будут счастливы, назло всему миру.

Сейчас оставалось одно дело с которым необходимо было покончить. Ей срочно нужно было поговорить с Анжу. Сложив в голове все их общение до этого, вчерашние слова Генриха и сегодняшний поступок брата, она сделала вывод, что многого не замечала, несмотря на то, что это было слишком очевидно. И сейчас нужно было убедиться.

Подозрения Марго и Гиза не были беспочвенными. Герцог Анжуйский действительно рассказал все Екатерине, терзаясь единственным чувством, которое на это могло сподвигнуть – ревностью. Ему было больно от того, что с момента возвращения Генриха их общение с сестрой значительно сократилось. Когда она страдала – он был нужен ей, а радость Маргарита делила с другим. Отчего-то сердце сжималось, когда он видел счастье, загоравшееся в ее глазах при мысли о любимом. У него никогда такого не было. И сейчас душа отчаянно желала, чтобы этот взгляды и улыбки принадлежали ему. Если бы ему сказали буквально полгода назад, что когда-нибудь для него будет величайшим счастьем просто говорить с кем-то, видеть, что этот кто-то в данный момент думает о нем... Тогда он бы просто рассмеялся. Но сейчас было вовсе не до смеха.

Как же это было странно, неправильно, но Генрике ничего не мог с собой поделать. Он сходил с ума, влюблялся в свою сестру, погружался в манящую пучину, зная, что это погибель и не желая останавливаться. Было в принцессе, при всей ее чистоте, что-то роковое. Она никогда не была простой, всегда в образе ее присутствовало нечто лишающее рассудка, все себе подчиняющее. Если бы тогда Марго случайно его не поцеловала... Все было бы куда проще! Не проснулись бы эти чертовы чувства. Но сейчас они неумолимо жгли сердце, занимали все сознание.

Со всей силы принц ударил по корню дерева, под которым он стоял. Сейчас бы ему думать о другом. О государстве, о своем будущем, о проблемах при дворе... А в мыслях было только одно. Сейчас он поймал себя даже на том, что со вчерашнего дня не вспоминал о разговоре с Мари, тогда, казалось, принесшим столько страданий. Сейчас это забылось и уже не имело значения. Потому что важна была только Она.

Женщины – это точно проклятие, созданное для того, чтобы мужчины становились безумными, сходили со своего пути и бросали свою жизнь к их ногам. Патриархальное общество? – Смешно! На самом деле женщины управляют ими, а не наоборот. Одного взмаха ресницами, одного слова, слетевшего с алых губ достаточно, чтобы мужчины бросались в омут с головой.

"Какие же мы глупцы!" – подумал герцог, поднимая глаза к небу, затянутому облаками.

Послышались легкие шаги по садовой дорожке. Первой мыслью Генрике было, то, что у него уже начались галлюцинации, но это было не видение, а действительно предмет его раздумий. Она была прекрасна, бледна и решительна.

– Я все знаю. Мне известно, что ты рассказал матери! – подойдя, выпалила Марго.

Анжу устало вздохнул. Опять ссоры и оправдания. Кажется, и на этот раз за свой поступок придется ответить. Но что можно сказать, когда эти неземные васильковые глаза смотрят на него так обвиняюще?

– Прости, – только и смог вымолвить он.

– Ты действительно думаешь, что этого достаточно?! Я хочу знать причину! – почти выкрикнула девушка, - она была в ярости, руки ее дрожали, губы были поджаты.

– Зачем тебе ее знать? Я признаю, что сделал это и прошу прощения.

– Ты разрушил все! - на самом деле она больше злилась на себя, на то, что она не может поступить так, как хочет, потому что ее поставили перед выбором, при котором она должна была пожертвовать своим счастьем. И этого никак нельзя было избежать.

– Разрушил что? – не выдержал молодой человек. – Твои отношения с Гизом? Мне кажется, так даже лучше! Тебе слишком многое позволялось и ни к чему хорошему это не привело, – сейчас в нем говорила злость.

Маргарита, которая минуту назад еще подумала, что, возможно, его стоит простить, резко перешла к совершенно другому направлению мыслей.

– Так вот как ты на самом деле считаешь! Значит, я ошибалась все это время? Мне казалось, что ты меня поддерживаешь, в отличие от всех остальных в этом дворце! Но нет, ты такой же, как они!.. А может и хуже. Матушка и Карл хотя бы не притворяются. Не ожидала, что ты предашь меня, что будешь строить козни...

– Замолчи! – закричал Генрике, хватая ее за плечи, чаша его терпения была переполнена.

Она говорила такие жестокие вещи. Ах, если бы ей было известно, что творится в его душе!

– Что ты еще мне скажешь? – неожиданно тихо проронила она, с какой-то горечью в голосе. – Почему ты так поступил? Скажи мне всю правду, какой бы она не была. Что с тобой происходит?

– Не стоит. Считай, как хочешь. Я не могу сказать тебе всего, – покачал головой Анжу, не отпуская ее, продолжая жадно вглядываться в ее лицо, будто пытаясь что-то в нем найти, отгадать.

Валуа вспоминала слова Гиза, видя сейчас глаза своего брата, которые вопреки его желанию не могли скрыть правду, и убеждалась в том, что упустила кое-что очень важное... Пожалуй, самое главное.

– Бедный мой Генрике... – неожиданно промолвила она, запуская руку в его темные волосы и с сочувствием смотря в пронзительные глаза. – Я была так глупа. Причина в том поцелуе, твоих чувствах, верно? Теперь-то я начинаю понимать. Господи! Почему же я сразу не догадалась?

Он видел, что она все поняла. Не было сил смотреть на ее сочувствие, ощущать прикосновения ее пальцев. Герцог Анжуйский опустил глаза.

– Не говори ничего, – ее слова не могли помочь, лишь приносили еще большую муку. – Просто прости меня, если сможешь. Я должна была... Нет. Я не знаю... Этого не должно было случиться!

– Признаться, я сам не ожидал, – наконец отозвался Анжуйский, все еще не поднимая взгляда. – И потом, я не хотел, чтобы ты узнала.

– От моего незнания лучше не стало. Так теперь хотя бы все ясно.

– Это какое-то наваждение, я не знаю, как от него избавиться. Мне странно говорить об этом с тобой.

– Можешь не говорить. Просто нам нужно было все прояснить. И, знаешь, мне кажется, нам лучше вернуть все, как было.

– То есть?

– Боюсь, что наша дружба и дружбой-то не была. По крайней мере, с твоей стороны. Лучше покончить со всем этим сейчас. Я не смогу так же спокойно общаться с тобой и открывать тебе все, осознавая, что ты... В общем, одним словом, пока нам не стоит пытаться быть друг для друга слишком близкими людьми. Может быть, когда это пройдет... – она чувствовала ужасную неловкость, говоря все это.