– Генрике, – прошептала она, – сейчас не время. Уйди, пожалуйста, оставь меня. Не нужно было за мной идти.

С одной стороны, она испытала облегчение от того, что это всего лишь брат. А с другой, это вовсе ничего не изменило, его присутствие не остановило кома, подступающего к горлу.

– Что случилось? – не сдавался он. – Я же вижу, ты не в порядке, – Анжу подошёл и настойчиво встряхнул её за плечи.

В его глазах было беспокойство, участие. Маргарита не выдержала. Бросившись на шею к брату, она разрыдалась так, как будто ей было пять лет – громко, горько, до того, что горло начало сводить. Она плакала, а он гладил её по спине.

– Я не могу, понимаешь, не могу! – закричала она. – Думала, что справлюсь, но не могу! Он нужен мне... Слишком нужен! Мне плохо. Я не могу жить без него. У меня нет сил. Я думала, буду стойкой, непробиваемой. Но я всего лишь слабая немощная женщина. И единственное, что мне нужно – это он. Весь мир сконцентрировался на одном! Он снится мне, уже не отличить сон и явь. Я не могу смотреть на других, ведь вижу его. В первую встречу он показался мне похожим на архангела Михаила, но сейчас я уверена, что Генрих – сам сатана. Он мучает меня, медленно убивает. Я не могу так дальше!

Она сорвалась, рыдала, не в силах остановиться. Не выдержала. Сдалась. Слабость победила её.

Герцог Анжуйский втащил её в комнату, знаком велев обеспокоенной Жюли удалиться. У принцессы явно была истерика, нервный срыв. Как когда-то Гиз, сейчас её пытался успокоить родной брат. Но что он мог сделать? Она срывалась в бездну, падала с обрыва, а ему было слишком поздно протягивать ей руку помощи.

Солнечные лучи уже вовсю освещали комнату. Маргарита почувствовала это сквозь сон. Она хотела было уже открыть глаза, встать. Но что-то её остановило. Неожиданное тепло... Чьи-то руки, обвивающие её талию... Дыхание на своей шее...

Все мысли выветрились. Осталась одна. Он вернулся! Вернулся к ней... Теперь всё будет хорошо. Прежние страхи начали отступать. Не открывая глаз, она продолжала лежать, не двигаясь, боясь испортить этот момент. Свет вернулся в её жизнь, всё кончилось. Он вернулся, и больше не будет этой беспроглядной тьмы.

Ей не нужно было смотреть, она знала, что на соседней подушке лежит её единственный возлюбленный. Она знала, что во сне лицо его приобретает ангельский вид.

Осторожно кончиками пальцев девушка коснулась его руки. Вот и знакомый перстень. А на соседнем пальце другой. Рука скользнула к рукаву. Камзол из мягкого бархата, точно красный. На ощупь она добралась до шеи, задела серьгу в ухе, тронула мягкие локоны, которые так красиво переливаются на солнце.

Кажется, он спал. Должно быть устал с дороги! Она не знала, какое чудо возвратило его, плохо помнила, что было вчера. Скорее всего, он вернулся ночью и лёг рядом, решив не будить её. Генрих всегда так делал, когда возвращался поздно... Нежность захлестнула сердце принцессы. Полгода она ждала и, наконец, дождалась. Чувства переполняли её.

Вот-вот он проснётся, посмотрит на неё, назовёт жемчужиной или малышкой... И всё встанет на свои места! Ей больше не будет одиноко, боль пройдёт.

Её пальцы провели вверх по гладкой коже. Чуть отросшая щетина и губы... Мягкие, желанные. Она осторожно повернулась к нему лицом, не разрывая кольца его рук. Не открывая глаз, потянулась к нему. Легонько, едва ощутимо её губы прижались к его. Он, кажется, ответил... Губы его были чуть солоноватыми и горячими. Поцелуй был таким реальным, долгожданным. Как долго она представляла это в своих грёзах! Но сейчас, совершенно точно, всё происходило в реальности...

Вдруг, он резко оторвался. Незамедлительно последовал испуганный вскрик:

– Марго!

Она резко распахнула глаза. Голос... Не тот! Не его!

Перед ней на соседней подушке с удивлённым выражением лица лежал... Герцог Анжуйский!

Марго резко вскочила на кровати, поражённо на него смотря. Он тоже медленно сел, хлопая заспанными глазами. Видимо, Генрике тоже только проснулся и ещё не понимал что к чему.

– Объясни мне, ради всего святого, что всё это значит?! – воскликнул он.

– Это ты! – прошептала принцесса, будто не веря своим глазам. – Что ты здесь делаешь?

– Вчера у тебя была истерика, я пытался тебя успокоить. Потом мы уснули на твоей кровати. Ты упала без сил, как только перестала рыдать. Я очень устал и прилёг рядом... А проснулся я сейчас от того, что ты меня целовала! Сначала мне казалось, что это сон, но потом я понял, что нет. Зачем ты это сделала?!

Маргарита закрыла руками глаза.

– Господи... Господи... – исступлённо причитала она. – Это какое-то безумие! Прости меня, Генрике! Я действительно не хотела... Опять наваждение... Я схожу с ума!

– О чём ты? Что произошло?

– Я тоже спала. И во сне я подумала, что ты – это он, Генрих. Я решила, что он вернулся... Прости!

Она не боялась рассказывать ему всё, полностью обнажать свою ослабевшую душу, потому что неожиданно начала ему полностью доверять, несмотря на всё, что он делал в прошлом. Чтобы заслужить её доверие нужно было не так уж много.

Анжу смотрел на неё со смесью жалости и непонимания.

– Ты хочешь сказать, что целовала не меня? То есть, не собиралась делать это со мной?

– Что ты! – воскликнула она, поднимая на него широко распахнутые опухшие глаза. – Как ты мог такое подумать? Ты мой брат! Я вовсе не хотела. Просто его образ преследует меня.

– Не бойся. Мы справимся с твоим состоянием, – Генрике ободряюще сжал ее руку.

Единственное, что он не учёл – это его собственное состояние. Поцелуй с родной сестрой! Ладно она, нервы, тоска по любимому. Но он! И самое главное, что его беспокоило – это тот факт, что разорвал поцелуй он не сразу, как только проснулся. Запретный плод сладок. Ещё пару секунд после пробуждения и осознания он не отрывался от её губ... Слишком уж хотелось попробовать... Слишком велико было искушение...

"Господи! Господи!" – Екатерина металась по комнате, как загнанная львица. – "Это катастрофа!" – думалось ей. – "Мы были так глупы, когда доверились им! Это ужасно... Как они посмели?! Что нам теперь остаётся делать? Видимо, на этот раз они решили, что лучшая защита – нападение. Почему я не пришла к этому первая? Старая дура! Надеялась, что они будут куда тише и спокойнее. Но ведь я полагала, что они слабы, их меньшинство... Как они посмели?!"

Причина бешенства королевы-матери была очень значительна.

В то время, пока Анжу и Марго пробуждались в её покоях и пытались исправить произошедшую между ними заминку, за пределами спальни принцессы решались судьбы Франции. Проходил королевский совет.

С самого его начала Медичи была взвинчена. Она не понимала, куда делся Генрике. Обыск всего дворца результатов не дал, в его комнате никого не было. Флорентийка даже послала гонца в то крыло, где жила его любовница Мария Клевская. Но выяснилось, что по причине того, что она выходит замуж за принца де Конде, сына Луи де Конде, ближайшего соратника Колиньи и Жанны, они вроде как расстались. Хотя Екатерина сразу смекнула, что скорее всего, эта бесцветная провинциалка просто надоела её непостоянному сыну. Как бы то ни было, найти его эта информация не помогла.

Однако то, что происходило на совете, не шло ни в какое сравнение со всеми остальными проблемами. Вновь вспомнив это, королева, не удержавшись, топнула ногой. Возмущение плескалось в ней с такой силой, что ей хотелось швырять предметы в стены, но достоинство не позволяло.

Дело было в том, что адмирал перешёл все границы. С полной невозмутимостью, возомнив, что всё так и должно быть, он убеждал Карла вступить в войну с Испанией на территории Нидерландов, чтобы помочь последним обрести независимость. Подумать только! Колиньи говорил о том, что Испания давит на Францию, угрожает ей. Стоит бросить вызов и покорить её! Конечно, все католики были возмущены. Каждому было ясно, что последует за этой войной. Либо их разгромят испанцы, либо, в случае победы, при помощи тех же Нидерландов гугеноты захватят власть во Франции. Стоит ли говорить о том, что безумное предложение никто не принял.