Марго не выдержала. Он говорил искренне, разгадал о чём её думы, пытался утешить. Но вместе с его словами пришла не успевшая толком потухнуть боль, стало ясно очевидное.

– Мне не нужно никого другого, – прошептала она, и из глаз её брызнули слёзы.

Анжу порывисто прижал её к себе, мысленно проклиная подлеца, который с ней это сделал, и жалея, что никогда раньше не был близок сестре. Ведь если бы до этого он был ей настоящим братом, возможно, смог бы уберечь. Ничего бы не было. Но, как назло, никто не остановил её от опрометчивого шага. Франсуа был слишком мягок, да и, благодаря своей юности и наивности, не видел в Гизе реальную угрозу. Карл ничего не знал, даже не пытался понять или догадаться. Ему и так было тяжело управлять страной. Мать в своих интригах тоже не разглядела ничего такого, не смогла вовремя обнаружить, что происходит с её дочерью. А самому Генрике тогда было плевать. Только сейчас он понял какого это – быть старшим братом. Так резко, всего за несколько дней, он вдруг осознал счастье заботиться, защищать, любить кого-то. А принцесса с радостью приняла эту заботу, хватаясь за него, как за последнее, что у неё осталось в этом мире, он был ей необходим.

– Если хочешь, можешь не идти. Я скажу, что у тебя плохое самочувствие.

– Нет, не стоит. Ещё подумают, что я трусиха. Мне нужно выйти. И это, право же, не очень сложно.

Он с улыбкой вытер пальцами её слёзы. Она неуверенно улыбнулась в ответ и вложила свою ладонь в его. Они направились вниз, в тронный зал.

Когда брат и сестра вошли в помещение, там уже все собрались. Их приход был встречен шёпотом, пролетевшим по рядам придворных, явным оживлением. Каждому хотелось увидеть встречу принцессы со своим будущим мужем.

Марго, выпустив руку Анжу, смело двинулась вперёд. Ей бы очень хотелось убежать, но, взяв волю в кулак, она натянула ослепительную улыбку и твёрдо шла сквозь толпу желавших увидеть её. За этот недлинный путь в голове её успело смениться множество мыслей. Почему предали её? Почему теперь предаёт она? Сейчас, встретив Наваррского, она поставит окончательную точку. Обратной дороги не будет. Хотя, что там говорить, её никогда не было. Не так в детстве принцесса представляла своё будущее. Ей грезился принц на белом коне, о котором мечтают все девочки, безоблачное вечное счастье. А вместо этого на своём пути она повстречала демона на белом коне и принца на беарнской кляче, который, по слухам, не пожелал ехать в карете.

Первое, что бросилось в глаза Маргарите, когда она подходила к возвышению, на котором стоял трон – пронзающий взгляд Д'Альбре, стоящей позади короля.

Сегодня девушка из принципа нанесла на лицо побольше румян, а губы накрасила ярким алым опиатом. Ей было всё равно, что подумает жених, важно было позлить его мать. Конечно, это было ребячеством, но больше она ничем не могла выразить свой протест. Ведь, в конце концов, она сама согласилась, дала обещание.

Марго сделала реверанс перед Карлом, дерзко, не опуская глаз. Кажется, сегодняшний приход Анжу и его ободряющий взгляд, который она чувствовала спиной, дали ей неожиданный прилив сил. Если вчера ей хотелось умереть, сегодня она уже готова была бороться. Неужели Жемчужина дома Валуа понурит голову только из-за того, что кто-то пренебрёг ей, бросил? Вот ещё! Никто, даже сам блистательный Аполлон, не стоит её печали. Она справится сама.

Такой впервые и увидел её Анри*. Взбудораженная, с вызывающим взглядом, лихорадочным блеском в глазах, она показалась ему странной. Не верится, что это юное нежное создание всегда ведёт себя так. Ни капли смирения, резкость движений. Вовсе не так описывали ему Маргариту Валуа! И на портрете, присланном ему, была красавица с невинным взглядом, а не разозлённая фурия.

Она же, увидев его, остолбенела. О Наваррце говорили много. Неотёсанный беарнский медведь, от которого воняет чесноком, грубый повеса, пьяница... Таким представляли портрет юного принца, так его описывали в светских салонах и на кухне. Конечно, были разные вариации, но образ у всех складывался нелестный. И Марго готова была увидеть всё что угодно, но только не то, что увидела.

Перед ней стоял не очень высокий коренастый молодой человек с бронзовой кожей, покрытой загаром. Аккуратно зачесанные назад вихры тёмных кудрей с рыжеватым отливом, заострённая бородка, которая никогда не выходит из моды. Черты лица были волевыми, достаточно приятными, а зелёные глаза смотрели насмешливо, с лукавым прищуром. Одет он был достаточно просто, но со вкусом. Поза, в которой он стоял, говорила о прямоте, свободолюбии, открытости и явном дружелюбии.

При виде девушки, Анри присвистнул.

– Надо же! – живо воскликнул он. – Марго, вы так изменились! Ведь братья называют вас Марго? Можно мне тоже? В последнюю нашу встречу вы мне разрешали. Тогда вы были маленькой девчушкой, у которой я отбирал кукол. Помнится, вы на меня ужасно злились! И ваш гнев был страшен...

Принцесса оторопела от такого количества слов, произнесённых им за полминуты. Всё её стремление быть холодной и непробиваемой испарилось. Не выдержав, она вдруг улыбнулась наваррцу. Эта улыбка вырвалась сама собой, хоть и погасла, когда Маргарита пришла в себя.

– Эээ... Да... Это было давно, – пытаясь побороть замешательство, пробормотала она. – Но сейчас я рада вновь приветствовать вас в Париже, – наконец, овладев собой, выдавила она.

Анри быстро подскочил к ней и радостно поцеловал протянутую руку.

– Нет, определённо, вас подменили. Это не вы! Я же помню... Маленькая такая, капризная... Волосы растрёпанные постоянно...

– Сын мой! – послышался недовольный голос Жанны. – Не пугайте Её Высочество.

– Ой, простите! – воскликнул Наваррец. – Я, должно быть, наговорил лишнего.

– Нет-нет! Всё в порядке, – отозвалась Марго.

– Принц, не представите ли вы нам своих друзей, которые приехали вместе с вами из Наварры? – подал голос Карл, когда Екатерина ткнула его в бок.

До этого король был в апатичном состоянии. Он полностью ушёл в свои мысли, позабыв о происходящем. Но толчок матери вывел его из забытия и очень вовремя намекнул Его Величеству, что пора спасать положение.

Манеры, продемонстрированные Анри, были весьма непривычны для французского двора. Но, заглядывая вперёд, стоит отметить, что на самом деле таким провинциалом он вовсе не был. Просто сейчас растерялся, был удивлён при виде своей невесты, не сдержался от привычного легкомысленно-насмешливого тона.

Маргарита же на миг поверила, что именно этот беззаботный беарнец спасёт её, отведёт страхи и печаль. Но понадеялась она зря. Началось представление множества протестантов, смутившийся Анри больше ничего не говорил.

Началось всё, чего она боялась.

Снующие туда-сюда толпы, множество имён и лиц, до которых ей не было никакого дела. Гугенотские чёрные одежды перемешивались с вычурными яркими одеждами придворных, создавая разноцветное безумие. Звуки, музыка, голоса слились в единую какофонию. И среди всего этого, в середине, но при этом за надёжной стеной, Марго вдруг остро ощутила своё одиночество. Помочь уже не могло ничто. Страшное, угнетающее, грызущее чувство... Ей хотелось быстрее уйти, она искала причину. Но её не было, а приём всё не кончался...

По дороге в свои покои Маргарита почувствовала, что ей становится плохо. Так долго сдерживаемая истерика рвалась наружу. Она просила никого не провожать её, потому что знала, что вот-вот сорвётся. Никто не должен видеть её такой.

Однако, когда половина пути уже была пройдена, сзади послышались торопливые шаги. Марго не придумала ничего лучше, как пойти ещё быстрее. Она не оборачивалась. Всё равно кто это, в любом случае, сейчас она не хочет видеть никого.

Незнакомец не отставал. Нервы принцессы были на пределе. Она сорвалась на бег, вскоре достигнув заветной двери в свои апартаменты. И когда Валуа уже хотела распахнуть её и скрыться внутри, ссади послышался знакомый голос:

– Марго! Постой! Куда ты? Верно, ты лишилась рассудка! Зачем так бежать?